Читать интересную книгу Северный ветер - Владимир Прасолов

— Может быть, и поэтому, только не мы начали эту войну, Семен Моисеевич, но нам ее заканчивать.

— Наверное, вы правы, но не все так просто в этом мире, не все…

Встречались перед сном, беседовали, сидя на табуретах в небольшой, приспособленной под кухню комнатке. Часто эти беседы заканчивались глубоко за полночь. Вот и сегодня Пучинский ходил и размышлял вслух о бренности бытия и бесконечно огромных и непостижимых источниках разума на этой земле.

— Представить невозможно — восемьдесят тысяч листов текста, воспользоваться которым человечество не способно. Нет такого языка на земле?! Нельзя расшифровать и понять, что хотели нам передать в этих текстах те, кто потратил колоссальное количество времени на их изготовление. Ведь не просто же так это было сделано. Не могли же эти… кто-то больше ста лет, а это минимум, просто наносить некие знаки в бессмысленном порядке, нет. Значит, именно мы не способны их понять.

— А может, пока не имеем права понять, может быть, рано еще нам знать то, что ими записано. Если это так, то все попытки расшифровать тексты бесполезны.

— Можно предположить, что их разум, их мышление на несколько ином уровне, скорее всего более высоком, поэтому тексты для нас непостижимы в настоящее время. В этом случае также все усилия бесполезны, но шанс есть, вдруг это время вот-вот наступит, кто знает.

— Неужели, обладая высшим, как вы считаете разумом, они не могли придумать ничего более надежного для записи, чем свитки папируса? Мы же пишем на бумаге…

— Вы думаете, бумага сможет сохраниться за несколько тысяч лет? Вряд ли, а папирус смог, так что это не аргумент. Вернее, это аргумент в их пользу, а не в нашу. Мы же не можем проверить бумагу на прочность и надежность на такой срок, а они, выходит, папирус смогли. Они уверены были, что за такое время их записи не разложатся и не сгниют вместе с материалом, на который нанесены! А это, уверяю вас, молодой человек, не так-то просто. Например, определить временной предел прочности какого-либо искусственно созданного материала практически невозможно, просто потому, что научный эксперимент длиной в тысячу лет невозможен, а все остальное — не более чем различного рода предположения, основанные на других не менее сомнительных предположениях. Да-да, все наши железобетонные монстры неизвестно как себя поведут уже через несколько десятилетий, это не египетские пирамиды, сотворенные из природного материала, а потому вечные.

— Вот, значит, древние египтяне соображали, из чего строить навечно… — улыбнулся Вангол.

— Только неучи и дилетанты полагают, что пирамиды, расположенные на территории нынешнего Египта, — творение рук человеческих. Смешно, на момент их строительства, как утверждают маститые египтологи, у египтян не было изобретено даже колесо, не было известно железо. И вдруг сложнейшие инженерные сооружения, строительство которых даже сейчас представляет невероятную сложность, а некоторые проблемы неразрешимы вообще! Например, абсолютная точность обработки сочленений блоков при их массе и объемах, сверление сверхпрочных гранитов, отделение и шлифование огромных пластин гранита толщиной двадцать сантиметров и многое другое, не говоря уже о фантастически сложных расчетах всего сооружения и его фундамента.

— Ну и кто тогда?

— Явно представители внеземной цивилизации, прилетевшие на нашу планету с какой-то миссией или оказавшиеся здесь не по своей воле. Никто не может определить целевое назначение этих сооружений, приспособленных впоследствии невежественными народами под гробницы своих царей — фараонов. Есть предположения, что сами фараоны и есть остатки рода тех пришельцев. Только деградировали они вместе со своим народом. Специально подготовленные жрецы методично доводили население до почти животного состояния. Согласно сохранившимся изображениям, фараоны и на людей-то мало походили. Наверное, потому и взгляд на фараона, только взгляд, вдумайтесь, просто взгляд, замеченный стражей, карался мучительной смертью. Ни в какой другой стране, ни раньше, ни позже в истории человечества, такого жестокого запрета не было. Не зря мудрый Моисей увел евреев из Египта — страны абсолютного рабства, сорок лет водил он свой народ по пустыне, очищая его от этого тяжкого наследия.

Семен Моисеевич поднял при этом палец вверх и гордо прошествовал поперек трехметровой комнатки, как будто он был по меньшей мере сыном того прославленного человека.

— И все-таки давайте вернемся к нашему разговору о рукописях, найденных и нерасшифрованных. Может народ, исчезнув с лица земли, унести с собой свою историю, свой опыт и знания? Да, может, если не оставит после себя свидетельств своего существования в виде результатов труда или письменной информации, способной храниться тысячелетия. И самое важное — она должна быть доступной. Если те, кто оставил нам эти рукописи, хотели этого, они должны были оставить нам ключ к своему языку, они просто обязаны были позаботиться об этом. Иначе все их старания бессмысленны.

— Значит, где-то сокрыт этот ключ и его нужно найти.

— Совершенно верно, только где? Вы, Вангол, обладаете уникальными способностями, попробуйте использовать их.

— Я рад помочь, Семен Моисеевич, но даже предположить не могу, как это попробовать сделать.

— Я тоже не знаю, как у вас это может получиться, но внутренний голос говорит мне: «Семен, Вангол это сможет!»

— Да, Семен Моисеевич, умеете вы уговаривать, умеете. Что ж, попробуем завтра же. Я зайду к вам утром, сразу после начальства, утром, а сейчас отбой, отбой…

— Есть, товарищ капитан! — улыбнувшись, остановился и вытянулся по стойке смирно Пучинский.

Ванголу два дня назад по приказу Берии было присвоено знание капитана, причем произошло это даже без ведома Краскова, просто пришел приказ на присвоение внеочередного звания, и все. Не забыт Лаврентий Павлович молодого лейтенанта, дал понять, что все нити держит в своих руках, что контролирует ситуацию и внимательно отслеживает всю работу созданного подразделения. И не просто отслеживает и контролирует, но считает важной и значимой.

Полковник Красков это тоже чувствовал. Несмотря на то что всех своих подчиненных он подбирал сам, среди них кто-то, и, возможно, не один, был осведомителем. Так было устроено во всех ведомствах, он это знал. До сего времени это не только не мешало, а очень даже помогало делу. Все вынужденные обращения Краскова к генеральному комиссару как будто уже были ему известны и решения по ним заранее подготовлены. Красков лично ему раз в месяц докладывал о проделанной работе и достигнутых результатах. Встречи проходили каждый раз на разных конспиративных квартирах и наедине. Никаких письменных отчетов по основному направлению работы. Такая сверхсекретность удивляла даже Ивана Ивановича, но он не считал это лишним, так как хорошо знал — любая утечка информации в разведке неизбежно приводит к провалу в работе. Именно этим было продиктовано его желание выделить и вывести из Москвы подразделение «Северный ветер». К этому моменту оно пополнилось людьми, необходимыми для выполнения фантастически сложной миссии, порученной группе.

Суть этой миссии была изложена ясно и просто — установить прямой контакт с другим миром. И логика руководства была простой. Раз это смог сделать рядовой немецкий ученый — спецгруппа ГРУ это сделать просто обязана. Информации для озвученного решения было достаточно. Сам факт существования иного мира был убедительно продемонстрирован именно тому человеку, который способен был понять и принять решение. И он его принял. И создал все условия для его выполнения. И контролировал каждый шаг, каждую мелочь. Он смог все сделать так, что о том, чем занимается полковник Красков и его люди, не знал никто. Пришлось пожертвовать теми, кто был тогда на этом рандеву с другим миром. Все они погибли в ближайшие часы после встречи только потому, что могли так или иначе разгласить эту тайну. И это решение он тоже принял сразу, как только все закончилось. Он вышел из кабинета, уже приняв решение…

Сам замысел операции родился позже, для этого потребовалось некоторое время. Получив научно-технологическую информацию от посланника, он понимал, что догнать нацистских ученых, да еще в условиях войны, стартуя практически с нулевой отметки, невозможно. Как либо форсировать этот процесс, также невозможно, это не Беломоро-Балтийский канал строить. Тут от количества зэков и штыковых лопат и тачек ничего не зависит. Нужны умы, а они редкость, да еще после этих «чисток», да и вообще после всего, что произошло в России… Из эмиграции ученых просто так не вернешь, хотя и это нельзя скидывать со счетов. Хотя потребуется время, много времени, а его нет… Да, запустить всю работу по этим технологиям необходимо срочно, и он это сделает, сделает все возможное, но необходимо сделать еще и невозможное — выйти на прямой контакт с представителями того, другого мира и добиться более существенной помощи, обрести в их лице союзников. Они практически уже сделали шаг в этом направлении. Если они сами вышли на контакт, значит, их опасения очень существенны и стремление к сотрудничеству будет воспринято ими правильно. Значит, идея осуществима. Вот этим и должны заняться Вангол и его группа. Важность задачи неоценима, поэтому полномочия Краскову он дал неограниченные, но и контролировал каждый шаг…