– Вот и команда, - приветствовал появление николаевской троицы Палыч. - Думаю, четверо - в самый раз.
Четвертым он считал, конечно же, Юру Крамаренко, капитана «Анубиса».
– Садитесь, - пригласил Шимашевич кивком головы.
Женька, Баландин и Нафаня умостились на раскладных стульчиках.
– Значит, так, братцы-антаркты, - начал Шимашевич, не любивший дипломатической трепотни и во всех начинаниях предпочитающий моментально брать быка за рога. - Предстоит вам небольшая экспедиция. Морская. В Новую Каледонию.
У Баландина вытянулось лицо. Новая Каледония?.. Это, если он правильно помнил, пару тысяч миль, если не больше. В океане? Без сопровождения? Когда вокруг Антарктиды творится форменное погодное черт знает что? Или все-таки с сопровождением?
– Пойдете на катере, - продолжил Шимашевич; у Баландина сразу отлегло от сердца. - Матросами. Капитан и помощник - вот…
Кивок в сторону незнакомого судьи и Палыча.
– Это охрана… на всякий случай.
Шкафообразные мальчики числом семеро даже в лице не изменились, сидели себе, как истуканы, выставив вперед несокрушимые подбородки.
– Один деляга из порта Нумеа предлагает нам купить полторы тысячи щитовых коттеджей. Сомневаюсь, что в подобной дыре удастся зафрахтовать судно, на которое влезет весь груз, так что будьте готовы мотнуться и дальше, хоть в Новую Зеландию. Охрана присмотрит за порядком. Старший - Николай Семенович, прошу любить и жаловать.
Похожий на бизнесмена тип привстал и сдержанно кивнул.
– Вопросы есть?
Баландин сподобился только на сипловатое:
– Когда отходим?
– Это к Николаю Семеновичу, - отрезал Шимашевич. - Давай, Коля, занимайся.
К антарктическому папе уже очередь выстроилась у палатки; кто-нибудь то и дело заглядывал из входного клапана.
С охранниками, видимо, все было решено заранее, потому что все семеро тут же куда-то молчаливо рассосались. Экипаж «Анубиса», экс-судьи и Николай Семенович первое экспресс-совещание провели на ходу, выйдя под открытое тихоокеанско-антарктическое небо. Впрочем, неба видно все равно не было: туман.
– Сколько вам нужно времени на личные сборы? Учтите, что комплекты одежды и обуви на катере имеются на всех. Даже с запасом.
Яхтсмены переглянулись.
– Да чего там собираться-то, - ответил за всех Крамаренко. - Минут двадцать - с головой.
– Значит, через двадцать минут во-он там, на бережке, где резинки приткнулись.
У припая действительно желтели три резиновые лодки.
– Погрузим провизию, топливо и сразу отойдем. Давайте, орлы, Шимашевич нас благословил и велел торопиться. А когда Шимашевич торопит, я предпочитаю не ходить, а бегать, и от вас того же буду требовать.
– Через двадцать минут! - заверил капитан «Анубиса» и кивнул своим.
К четвертому домику они действительно побежали - насколько позволял покрытый тонким слоем воды лед.
К указанному сроку резинка у берега осталась всего одна. Прочие смутно желтели в тумане у борта судейского катера. Катер в свою очередь жался бортом к «Фестивалю», судну обеспечения. Через борт «Фестиваля» тянулась жирная прорезиненная кишка - баки катера как раз наполняли топливом.
– Давайте на борт, чего ждать, - проявил инициативу Крамаренко. - Мож, помочь чего нужно.
Минуты через три команда «Анубиса» выбралась на палубу катера. Николай Семенович, вынырнув на мгновение из люка, узрел их, одобрительно почесал переносицу и снова спрятался. Зато появился Палыч.
– Так, хлопцы: коек у нас в обрез, поэтому на четверых двухместный кубрик. Один на вахте, один подвахтенный, двое могут отдыхать. У меня с кэпом такая же петрушка, только кубрик одноместный. Другой занимает Николай Семенович, а башибузуки евойные вообще кто где. Давайте, шмотки в кубрик, доведу обязанности.
Обязанностей у вахтенного было до смешного мало: следить за уровнем топлива в рабочем баке, за уровнем масла и вообще быть на подхвате. Поскольку дизеля на подобных катерах стояли проверенные временем и морем, вахтенному предстояло большею частью торчать на виду рубки, чтоб в случае чего подменить рулевого.
Обязательный инструктаж по технике безопасности свелся к показу места, где находились средства спасения на воде и аптечка. Плюс Палыч коротко и решительно обучил всю четверку пользоваться бортовой рацией.
А вскоре кэп пронзительно свистнул, и гул насоса на «Фестивале» смолк, рассеялся в ватном тумане.
Причалила еще одна резинка; яхтсмены помогли «башибузукам» перетаскать в трюм тяжелые металлические ящички, подозрительно похожие на цинки с боеприпасами. Упомянутые «башибузуки», вопреки опасениям, оказались вполне внятными ребятами, пожали матросам руки, назвались и даже пробовали шутить. Правда, когда показался Николай Семенович, все снова сделались похожими на истуканов, но теперь команда «Анубиса» твердо знала, что списывать сие следует исключительно на издержки службы.
Начальник тоже показал себя толковым дядькой без самодурских замашек. Собрал всю моряцкую часть команды и расспросил о том, чего сам не знал. Например, согласовал с капитаном штатные места вахтенных охранников (которых сначала назвал «дежурными», но поправку капитана мгновенно принял и утвердил). Поинтересовался, не будет ли мешать охранник рулевому, если расположится рядом со входом в рубку. А второй на корме никому не помешает?
В общем, контингент у Шимашевича был дисциплинированный и настроенный на разумное сотрудничество, а не на дурные понты. Матросы скоренько повеселели и раскрепостились; Женька Большой по приказу капитана повторил инструктаж по ТБ для «башибузуков». Те вполне серьезно внимали и весьма дотошно вертели в руках модерновые финские спасжилеты.
В качестве последнего штриха перед стартом болезный таганрожец взял на буксир все
пристыкованные к катеру резинки и утянул на берег. Капитан доложился Николай Семенычу, что катер готов к отплытию. Тот благословил.
Вместо стартовой ракеты пропели якорные лебедки, чихнув, завелись дизеля, и катер-«семерка» надолго потерялся в околоантарктическом тумане.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Сопляки отцы-основатели
– …Итак, в перспективе Свободная Антарктида должна иметь положительное сальдо во внешней торговле, - устало итожил Брюс Тейлор. - Не исключено, что это реально. Однако первое время нам придется жить на полном самообеспечении, это очевидно…
– Мы и так на полном самообеспечении, - уточнил Ломаев.
Он тоже устал. Антарктический Конгресс заседал с утра до вечера, и голова от него пухла, а по ночам шла работа в комитетах. На сон и прочее - часа три в сутки. Железное здоровье Ломаева пока что справлялось с нагрузкой, зато выдержка, тоже железная когда-то, медленно, но верно приходила в расстройство. То и дело хотелось облаять кого-нибудь, а еще лучше - настучать по тыкве. Раздражало тупоумие делегатов, бесили интриги, приводило в ярость столкновение самолюбий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});