«Холодом космоса небо дышало, хиус свирепый гулял над тайгой, а с нами живущих детей отделяло лишь тонким брезентом от мглы ледяной…»
Альвиана восхищали дети, отделенные от ледяной мглы всего лишь брезентом.
И так далее.
Учительница литературы подошла, постояла рядом. Альвиан горделиво засопел. Рука учительницы опустилась на его плечо. «Не сдавай это стихотворение, — услышал он шепот. — Не надо сдавать. Оно написано с неправильных идейных позиций…»
Как? Почему с неправильных? Он писал о том, что слышал со слов брата. Брат врать не станет…
Сейчас Альвиан вспоминал выпускную историю со стыдом. Он тогда сдался, спрятал стихотворение. Он написал о поместном дворянстве. «Ничего, — утешал он себя, — это школа. В институте мне будет легче. В институте нужны люди с самостоятельным мышлением».
В институте он с жаром набросился на историческую литературу. К черту! Он во всем разберется сам. Он уложит исторический материал так, что самому тупому человеку сразу станет ясно, почему это поезда никак не хотят ходить по расписанию, почему нужную тебе вещь следует искать не в магазине, а, скажем, на черном рынке, почему, наконец, выполняя такую тяжелую работу — технички в школе, — его мать не зарабатывает и Ста рублей в месяц?…
Он копал глубоко.
Ничему, пожалуй, он не отдавал столько сил, сколько своей курсовой «Возникновение городов».
Шумер, Египет, Китай, Индия…
К проблемам человечества следует подходить с точки зрения живого человека, его устремлений и потребностей — уж это-то идеологически верно, к этому никто не придерется. Альвиан ясно представлял себе просторы Земли, населенные первобытными охотниками. Однако к началу четвертого тысячелетия эти охотники исчерпали возможности своих угодий.
Чем жить? Ковырять палками землю, выращивать злаки?
Приходилось. И они ковыряли землю. Но много ли ее поковыряешь палкой?
Что делать?
Вывод прост: поддерживай тех, кто ломает голову над новым. Поддерживай, скажем, тех, кто придумал железный лемех. Таких людей не следует гонять на пашню, их выгоднее селить в специальных поселках — пусть думают, пусть ищут все новые и новые возможности…
Все в этой теории казалось Альвиану простым, ясным и убедительным. Однако профессор Отторженский хмурился, перелистывая его сочинение.
— Студент-историк, — напомнил он, — обязан раз и навсегда запомнить, что единственной движущей силой истории является классовая борьба. В данном случае, — ткнул он длинным пальцем в курсовую, — борьба между представителями разлагающегося родового строя и представителями формирующегося класса рабовладельцев.
Альвиан был уязвлен. При чем тут это? Он докажет профессору Отторженскому, что его курсовая стоит внимания. Он построит изящную, математически верную теорию. Исходная формула у него есть, он добавит к ней необходимые цифры и графики. Профессор Отторженский умница, это все знают, все поймет.
С материалами, кстати, проблем не было — начали читать историю первобытного общества и историю древнего мира. Альвиан, забывая обо всем, искал «общие тенденции в эволюции городов». Для наглядности он представил свои обработки в виде математической кривой в декартовой системе координат: горизонтальная ось — время, единица измерения — век; вертикальная ось — процент горожан от всего населения данного региона. Китай, Ближний Восток, Южная Европа — на каждый регион свои таблицы и графики с точными ссылками на первоисточники. А вывод опять-таки прост: каждый качественный скачок, каждый резкий переход к принципиально иной технологии общественного труда — скажем, от камня к бронзе, от бронзы к железу и так далее — всегда и. без каких бы то ни было исключений сопровождается резким пиковым всплеском процентного количества горожан. То есть резко возрастающая потребность в творчестве создает новую технологию, создает новую общественно-экономическую формацию. При чем здесь классовая борьба?
Оценка профессора Отторженского оказалась невысокой. Альвиан вспылил:
— В моей работе зафиксирована периодическая повторяемость исторических процессов. Об этом еще никто не говорил. Почему вы оцениваете мою работу так низко?
— Вы мыслите как дилетант. Читайте классиков.
— Но у них нет того, чем я занимаюсь.
— Вы много мните о себе… студент.
В поисках доказательств Альвиан бросился к математикам. Спертый воздух, дробный перестук печатающих устройств, груды перфолент, помаргивающие дисплеи… Узкоплечий очкастый программист рылся в бумагах. Альвиан схватил его за плечо.
— Поможешь?
Очкарик, не оставляя своего занятия, скосил глаза в график Альвиана.
— Во что тут надо вникать?
Альвиан пожал плечами.
— Эта твоя кривая, — хмыкнул очкарик, — похожа на кривую какой-то квадратной зависимости функции от аргумента… Но только Не от того, какой у тебя указан.
— Почему не от того?
— Да ведь горизонтальная ось у тебя — время. А время движется равномерно. Гляди, у тебя тут пульсирующие всплески. Явное не то.
— Что «не то»?
— Откуда мне знать? — рассердился очкарик. — Историк ведь ты, а не я.
— А если горизонтальная ось будет отражать развитие орудий труда и средств производства? — прикинул Альвиан.
— В каких считать единицах?
— Не знаю, — честно признался Альвиан.
— Вот видишь, — развел руками очкарик. И посоветовал: — Сходи к профессору Отюрженскому. Говорят, это голова.
Альвиан задумался всерьез.
Что он открыл такое, чего сам не может понять, чего боится даже профессор Отторженский?
Он вчитывался в труды старых и новых исследователей, внимательно искал. Он снова и снова убеждался, что всплески урбанизации действительно вызываются не ходом времени. Эти всплески, а соответственно рост городов, вызываются прежде всего скоростью изменений в технологии общественного труда, которая на известном количественном пределе становится непосильной для более медленно изменяющихся приемов и методов повседневного труда. Лавинообразное ускорение технологических изменений мгновенно приводит к тому, что каждый производитель всеми силами старается разложить непомерно усложняющиеся производственные задачи на все большее и большее количество высококлассных исполнителей. Отсюда резкий рост количества специальностей, резкий рост количества горожан — ведь специалисты, как правило, живут в городе.
Итак, тема будущего диплома им определена: «Закон исторической спирали». Теперь он знал: каждый последующий виток в принципе организации всегда противоположен предыдущему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});