думал станет сейчас снова читать нотации и уговаривать не отдавать наследие Язгуловых чужим детям. Нет, даже странно.
— Елка где? — спросила мама.
— Эм... В магазине? Мам, я елку отродясь не наряжал.
Мама сердито свела брови на переносице.
— У тебя жену выпишут со дня на день. Это ваш первый семейный новый год! Нужно уже создавать атмосферу семьи для малышей.
Я глаза вытаращил просто от удивления.
— Ну, если ты так считаешь...
— Я тебе дам контакты человека, у которого отличные и пушистые елки.
Дала. Затем проследила, как елку поставят. Привезла две коробки с игрушками. Закончили мы наряжать елку далеко за полночь, ещё и гирлянды развесили на окнах. И в детской тоже — только более мягкие, нежные и спокойные, чтобы не раздражать только сформировавшееся детское зрение. Так долго мы с мамой только вдвоем не бывали уже очень давно. Я диву давался переменам — то слышать о Ане не хотела, то забегала, не дай боже где-то под кроваткой пыль, да полон ли холодильник — Ане готовить некогда будет.
— Я не буду вмешиваться, — сказала она мне. — Я хочу быть хорошей свекровью и лезть не стану. Но ты должен понимать, с двумя детьми очень сложно, она еще и няню не хочет. Проследи, чтобы Татьяна убиралась в квартире не реже трех раз в неделю. И чтобы каждый день доставлялась свежая и полноценная еда. Если ребенок плачет ночью, встань, возьми и успокой, руки не отвалятся!
— Хорошо, — опешив ответил я.
— У детей должно быть два родителя, а не одна уставшая мать!
В общем пропесочила меня по полной. А Аньку выписали за два дня до нового года. К тому времени малыши уверенно весили по три кило каждый, немного округлились и были похожи, как две капли воды.
— Может, браслетики им наденем разные? — с сомнением спросил я. — Чтобы не путать?
— Так они же разные! — воскликнула Аня. — Смотри, вот Мишка, вот Саша... Они внешне похожи, а характеры у них совершенно разные.
Но эластичные мягкие браслеты разных цветов все же надели. Это Анька их не путала, а вот все остальные да. В первую ночь после выписки было страшно. Сашка начал кряхтеть уже в полночь — я уснуть даже не успел. Отнес его Ане. Затем проснулся Мишка. Тот и правда плакал гораздо реже, но если ему что нужно — заявлял о себе уверенно. Я отнес второго. Анька уже могла кормить обоих разом. Выглядело очень умиротворённо и залипательно. В комнате темно, еле-еле рассеянным желтым светит ночник. У Аньки прядь лица падает на волосы. Глаза — тёмные провалы. Нежный овал щеки. Смотрит на детей с непередаваемой нежностью, у меня от неё в груди щемило. А те — сосут и сопят. Иногда словно устают, замирают, вскинув кулачки. Затем спохватившись принимаются сосать вновь. Мне казалось, что они висели на груди куда дольше, чем требовалось для насыщения, но я их понимал. Я бы и сам, но на меня у Ани пока не хватало времени, и я старался не перетягивать внимание на себя.
Родители заглянули в новогодний вечер. Подарков натащили — не счесть. Скоро отдельную комнату придётся заводить для подарков. Еще мама привела фотографа. Оказалось — согласовав с Аней. Близнецов одели в красивые костюмчики, фотографировали и с нами, и без. По моим ощущениям, снимков должно было получиться не меньше миллиарда.
— По моему, мама их полюбила, — констатировал я.
— Их сложно не любить, — улыбнулась Аня.
Мама смотрела на близнецов с такой любовью, что я опасался — торчать у нас она станет каждый день, с утра до вечера, но она держалась. После нового года за все каникулы они с отцом заглянули лишь раз.
В каникулы мы с детьми вышли гулять первый раз. Чинное семейство — мама, папа, близнецы в коляске. Думал ли я когда нибудь, что вот так доведется жить? Нет. Но я был обескураживающе счастлив. Сначала мы дали пару кругов по двору, дольше собирались, чем гуляли. Потихоньку стали добираться до парка, до главной районной ёлки. Лёгкий снежок сыплет с неба, но младенцы надежно от него спрятаны накидками на колясках. Ветра нет. Елка светит огнями, играет музыка, люди смеются.
— Постой с детьми, — попросила Аня. — Хочу ярмарочные ряды посмотреть, толкаться там с коляской не стоит.
Я кивнул. Анька ушла, рядом раздался взрыв смеха — я недовольно откатил коляску в сторону и чуть покачал, разбудят мне сейчас детей. К наряженной ели подошла компания девушек, у одной из них была бутылка шампанского в руках, они смеялись и активно жестикулировали во время разговора. Я не стал их разглядывать и не сразу понял, когда одна из них оторвалась от группы и подошла ко мне. Женя... Я и забыл про нее.
— Тебя можно поздравить? — спросила она.
— Можно, — кивнул я.
— Я загляну в коляску?
— Не стоит, — отказал я. — Я не один решаю, Ане может не понравиться.
Женя хмыкнула.
— Так вот значит каким стал непоколебимый и решительный Язгулов?
Сзади скрипнул снег, я чутьем понял — Аня подошла. Обернулся. В руках два бумажных пакета, от легкого мороза раскраснелись щеки.
— Именно таким, — отрезала Аня. — Любящим, внимательным и заботливым. Спасибо за поздравления. Марат, пойдем, наши дети уже замёрзли.
Я покатил вперёд коляску. Анька выдала мне хот-дог. Нежная булка, острый соус, хрустящий обжаренный лук. Вкусно. И себе достала тоже.
— Тебе не вредно такое есть?
— Не нуди, Язгулов. Близнецам уже почти месяц, мне очень хочется этот хот-дог.
Внимательная и заботливая версия Язгулова решила не спорить. К середине месяца я вернулся на работу. Нужно было лететь на комбинат, но оставлять Аню с близнецами хотя бы на одну ночь я не рисковал. Для младенцев они спали неплохо — каждый просыпался за ночь не больше двух раз. Но их было два, следовательно и пробуждений, и возни было в два раза больше. Кормить сиськой я их не мог, но мастерски научился менять подгузники. В первый раз пришлось сдерживать рвотный позыв, а сейчас, без шуток, могу давать мастер классы. Еще я мог носить их на руках. Плюс к месяцу жизни детей у Аньки пришло столько молока, что часть она замораживала. Иногда, если она спала крепко, я забирал малыша на кухню, разогревал молоко в специальной машинке