Котел, кипящий без огня. Чаша плоти. Ванна.
Конечно, вся эта — «архитектура» была чисто временной. Эта чаша или ванна с пеной была приготовлена специально для меня. Я не имела ни малейшего представления, как выглядит хранилище-Ка. Наверное, вообще никак.
— Залезай, — посоветовал мой друг зомби. — И ложись. Бассейн немного напоминал огромный сфинктер.
— Он меня не прищемит?
— Он тебя не съест — не бойся!
Зачем люди говорят «не бойся», если именно это и должен делать всякий здравомыслящий человек?
— Тебе помочь с этими штуками на спине? — галантно предложил Рэф. — Похоже, с ними неудобно лежать.
— Ах, так мне должно быть еще и удобно! Как это мило.
Неловкими пальцами Рэф освободил меня от бутылок. А вот замок на поясе и веревка ему не поддались.
Итак, я забралась в бассейн. Когда я туда лезла, мне показалось, что по пещере пронесся вздох облегчения. Я погрузилась в фиолетовый туман и почувствовала, как меня куда-то уносит…
Я вступаю в хранилище-Ка…
Я Лелия, женщина из Гэнги, тридцати лет, темноволосая, высокая и сильная.
Я родилась вместе с ней. Как палочка, я плыву по течению туда, куда несет меня вода; в отличие от рыбы, которая может плыть и против…
Я безбилетный пассажир, который живет внутри нее. Я ношу ее, как перчатку. Я вижу то, что видит она, чувствую то, что чувствует она, говорю то, что говорит она, иду туда, куда идет и она. Я считаю, что Гэнги не грязная дыра, а мой родной дом.
Она, Лелия, чьей жизнью я живу, не знает обо мне. Может быть, потом она станет меня узнавать и кивнет при встрече. Ее жизнь проходит передо мной не год за годом, а отрывками, толчками, словно биение кровеносной артерии. Несколько дней, потом скачок вперед.
Мужчины из Гэнги планируют экспедицию в пустыню. Заработав на поставках, гильдия покупает мне место Наблюдателя в этой экспедиции. Может быть, где-то в песках есть еще одна река?
Может быть, это случилось сто лет назад! Но кажется, что происходит только сейчас: только это мгновение имеет значение.
Оно означает все… и ничего. Настоящее мгновение, в котором ты живешь, часто забывается ради мгновений будущего. Или ты просто пытаешься остановить время, чтобы растянуть настоящее мгновение; но на самом деле ты говоришь себе: «Смотри! Сконцентрируйся! Я здесь, в данное время и в данном месте. Я навечно сохраню это мгновение в памяти — чтобы понять и оценить его значение… через час, через неделю, через год. Не сейчас, потом». Только когда это мгновение проходит, ты познаешь его окончательно. Значит, мгновение — это все и ничего.
И поскольку я, Лелия, становлюсь частью другого человека, этот разрыв во времени исчезает. Каждое мгновение моей жизни, прежде такой заурядной, становится ярким и сияющим. Каждый поступок, каждое слово превращается в сверкающий бриллиант.
От этого хранилище-Ка наполняется радостью; а могло бы и ужасом, если бы таким оказалось мгновение. Но даже ужас отступает перед ярким светом, который излучает каждое мгновение.
Мы вышли из Гэнги и подходим к границе пустыни. С нами идет отряд носильщиков со снаряжением и продовольствием. Мы разбиваем основной лагерь в дикой местности возле заводи, окруженной деревьями. Это наш последний колодец. Дальше — только ровный песок и дюны на горизонте.
Мы очень хорошо все спланировали. Мы отводим группу носильщиков в глубь пустыни и оставляем там запас продуктов и бурдюки с водой. Первая такая вылазка занимает пару дней, один день туда и один обратно. Вторая занимает уже вдвое больше времени. И так далее. Таким образом мы уходим в дюны на неделю, а потом возвращаемся в лагерь. Эти приготовления занимают несколько недель и прекрасно нас тренируют.
Потом мы отпускаем носильщиков и уходим в пустыню одни. Нас шестеро: пять мужчин и я.
Благодаря подготовке, первые недели путешествия проходят легко — хотя идти по мягкому песку и преодолевать дюны тяжело. Мы находим оставленный заранее провиант. Дюны могут перемещаться, но это занимает много времени; к тому же ветра почти нет. Это самое спокойное время года, затишье. На реке, конечно, сильный ветер даже в период затишья, но мы далеко от нее. У нас есть шесть недель до того, как начнутся пыльные бури.
Дюны сменяют друг друга — одни имеют форму звезды, другие гребня; мы быстро идем вперед. На торчащих из песка кусках горной породы — указателях посреди океана песка — мы оставляем еду и воду для обратного пути, а наши рюкзаки становятся все легче.
Я влюбляюсь в одного из исследователей, Джозепа. А он влюбляется в меня. Но так не должно быть. Мы с ним из одного города. Мы полюбили друг друга только потому, что находились далеко от реки. Мы были далеко от всего.
Далеко! Но мы так близко от остальных четырех мужчин из Гэнги (которые не должны ни о чем догадываться; как же — напрасные надежды), что ничего не можем поделать со своей любовью. Она — наша мука и наше счастье. Мы сгораем от безысходности, тоски и страха не меньше, чем от горячего полуденного солнца. Джозеп кажется мне необыкновенно смелым и красивым.
Проходит три недели, пейзаж все такой же мертвый. Здесь растут только камни.
Тупик: четверо хотят вернуться, пока еще есть время. Но Джозеп не хочет сдаваться — он участвует в таком предприятии, где даже попытка уже означает успех, Джозеп хочет пройти хотя бы часть того пути, который я прошла по реке, но в своем направлении. Я смогу полюбить только того, кто ни в чем не уступает мне.
После короткого совещания решено, что трое останутся здесь и разобьют лагерь возле большого куска какого-то кристалла, торчащего посреди глины. Трое пойдут дальше: Джозеп, я и Харк.
Через день пути Харк решает, что мы идем навстречу своей смерти. Очень может быть. Может, мои кости, смешавшись с костями Джозепа, останутся на этом песчаном ложе навечно.
Харк и Джозеп ссорятся; они не кричат, но в их голосе звучит скрытая ненависть. Харк считает, что Джозеп изменил духу нашей экспедиции, взяв на себя командование. Харк не может видеть нашей любви, которая становится тем сильнее, чем больше мы пытаемся ее скрыть.
Он уходит от нас рано утром, чтобы присоединиться к остальным. Они будут ждать нас два дня, а потом уйдут, забрав все продукты и воду; это угроза. Обещание.
Как только Харк уходит, мы с Джозепом забываем обо всем. У нас только один день и одна ночь.
Как вызывающе дерзко проводим мы эту ночь! Кажется, что цель всей экспедиции, недели подготовки, носильщики и оборудование — все это было только для того, чтобы мы смогли заняться любовью. Сможем ли мы вернуться и сказать: «Да, мы нашли кое-что — мы нашли друг друга».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});