- Будь по-вашему. Я возьму "Неустрашимого", - мрачно согласился Киннисон. - Но предположим, что экипаж не вернется. Что мне тогда делать?
- А разве не это случилось с "Британией"?
- Нет, - последовал твердый ответ. - На борту "Британии" риск для всех был одинаков. Кому какой выпадет жребий. Теперь все обстоит иначе.
- Почему?
- Потому, что мой корабль оборудован лучше... Если что-нибудь прозойдет, я стану убийцей.
- Не больше, чем в случае с "Британией". Тогда у тебя также было лучшее оборудование, хотя превосходство не было столь большим, как сейчас. Каждый командир, посылающий людей на смерть, испытывает то же, что и ты. Но попробуй поставить себя на мое место. Послал бы ты одного из своих лучших людей или позволил бы ему отправиться в очень опасный рейс в одиночку, зная, что более многочисленная экспедиция повысит шанс на успех? Ответь мне, только честно.
- Возможно, не послал бы, - пришлось признать Кин-нисону.
- Отлично. Тогда прими все меры предосторожности. Я знаю, ты все сделаешь, как нужно.
И спустя день или два Киннисон улетел на "Неустрашимом". Вместе с ним в экспедицию отправились Ворсел и ван Баскирк, а также полностью укомплектованный экипаж из землян. Достигнув того района космического пространства, в котором подвергся нападению корабль Ксилпика, каждый член экипажа привел в полную боевую готовность свой скафандр (чтобы надеть его, тренированному астронавту требовались буквально мгновения), проверил личное оружие и портативную боевую установку. Киннисон обратился к Ворселу.
- Ну как, старый змей? - спросил он.
- Я боюсь, - ответил велантиец, и по его могучему телу словно пробежала волна энергии, - боюсь до кончика моего хвоста. Боюсь не того, что они снова проделают со мной то, что уже проделали однажды - по крайне мере мы трое обладаем иммунитетом против всех попыток воздействовать на наш разум. Я боюсь того, что они предпримут теперь, и у меня нет сомнений в том, что они непременно предпримут то, чего мы совсем не ожидаем!
- Меня тоже тревожит, - признался линзмен, - я даже стал вскрикивать по ночам.
- Это у вас все от учености, - вмешался в разговор ван Баскирк и своей здоровенной ручищей извлек откуда-то свою боевую секиру с такой легкостью, словно обыкновенную земную саблю. - Давайте-ка сюда ваших дельгонцев, и я их быстро научу уму-разуму.
Взмах боевой секирой убедительно подтвердил серьезность намерений ван Баскирка.
- В твоем предложении что-то есть, Бас, - засмеялся Киннисон и добавил, обращаясь к Ворселу:
- Пора настраиваться на волну дельгонцев.
Киннисон не сомневался в способности Ворсела найти предполагаемого противника. Он знал, что невероятно мощный разум его приятеля с планеты Велантия мог без Линзы и даже до того, как прошел повышенный курс обучения на Эрайзии, охватывать одиннадцать солнечных систем, а теперь Ворсел легко охватывал своим разумом половину вселенной!
Хотя все его существо протестовало против контакта с извечным врагом велантийцев, Ворсел сумел преодолеть наследственное отвращение к дельгонцам. В течение нескольких секунд он прислушивался, оставаясь недвижимым, а затем пересек рубку и прошептал пилоту пеленг на уцелевших правителей Дельгона.
Пилот резко изменил курс корабля и уступил управление Ворселу.
- Теперь я поведу корабль, - сказал Ворсел. - Так будет более правдоподобно. У дельгонцев создастся впечатление, что они всех нас держат под контролем.
Ворсел выключил компенсатор Бергенхольма и поставил на нуль остальные приборы. Огромный корабль, перейдя в инерционный режим, недвижимо повис в космическом пространстве В тот же момент двадцать добровольцев из числа экипажа, оставшихся без мыслезащитных экранов, повинуясь какому-то внутреннему побуждению, устремились к выходному люку.
- Включить все экраны и генераторы шума! - скомандовал Киннисон, и вокруг "Неустрашимого" возник непроницаемый барьер из мыслезащитных экранов, а в космическое пространство устремился мощный поток помех, против которого не могла устоять ни одна система создания невидимости. И на экранах "Неустрашимого" четко обозначился находившийся совсем рядом вражеский корабль!
Но так же неожиданно, как и появился, вражеский корабль внезапно снова исчез до того, как "Неустрашимый" успел дать по нему огневой залп: огромный корабль как бы превратился в корабль-приз рак, смутно видневшийся на том месте, где только что находился вражеский космический дредноут. Это была не обычная невидимость, а нечто другое, совершенно неизвестное и непонятное. Ксилпик правильно передал необычное ощущение: корабль противника как бы ушел куда-то, исчез, скрывшись в чем-то огромном и, возможно, бескрайнем.
И тогда, находясь на расстоянии всего лишь нескольких футов от вражеского корабля вместо обычной "дальности выстрела" в несколько сотен миль, "Неустрашимый" дал залп из всех излучателей, кроме главного калибра. На таком до смешного малом расстоянии, стреляя практически в упор, "Неустрашимый" не мог промахнуться, и он не промахнулся... Но лучи проходили сквозь смутные очертания вражеского корабля, не причиняя тому ни малейшего вреда!
- Перейти в безынерционный режим! - скомандовал Киннисон.
Энергия неудержимым потоком начала поступать в огромный Бергенхольм, но ничего не происходило! Никаких признаков перехода в безынерционный режим, хотя у членов экипажа и появилось какое-то странное, никогда ранее не возникавшее чувство.
- Надеть скафандры! Включить мыслезащитные экраны! Приготовить все необходимое для оказания экстренной помощи! - скомандовал Киннисон и подумал:
"Раз мы не можем уйти от чего-то неизвестного, попробуем встретить его лицом к лицу".
В том, что вокруг происходит нечто необычное, Киннисон не сомневался. Он хорошо знал те малоприятные ощущения, которые испытывает человек в море, воздухе или в космическом пространстве. А поскольку будущих астронавтов приучали справляться с приступами морской, воздушной или космической болезни без искусственной тяжести, псевдоинерции и всех тех новомодных усовершенствований, которые делают пребывание на борту космических лайнеров столь комфортабельным, Киннисону были хорошо знакомы тошнота и отвратительное ощущение безостановочного падения, возникающее в невесомости. Казалось бы, ему известны все виды неприятных ощущений, возникающих при перемещении в пространстве, но здесь происходило нечто новое.
У Киннисона было такое странное ощущение, словно его сжимают или сдавливают, но не целиком, а как бы каждый атом в отдельности, и закручивают штопором некоторым загадочным образом, позволяющим не сдвигаться с места и в то же время не оставаться там, где он только что был. Он словно бы висел в пространстве часами или, быть может, всего лишь тысячную секунды, ощущая, что во всем существе происходит некая безболезненная, но глубокая трансформация, перемещающая каждую частицу тела в неизвестном и несуществующем направлении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});