чашке.
– Нет, о любви не может быть и речи, – проглотила ответ, но Тамара все равно услышала и красноречиво гаркнула, будто я ее забавляю.
– Девочка, береги свое сердечко, потому что такие как Давид слишком опасны для юных особ. И чем быстрее ты это поймешь, тем целее оно будет.
Хотелось ответить, что я знаю это и без нее, но предпочла промолчать. С этой женщиной лучше помалкивать.
18
– Кировский проект пока заморожен, – мой зам отчитывается о состоянии дел, а я слушаю его в пол уха. – Хасановы вели с ним переговоры, но ваше предложение заставило продавца земли пересмотреть сделку…
Интересно, Абрамов готовил ее к этой роли с самого начала, или вербовал после того, как я взял ее себе.
– Он раздумывает над ценой. Я не уверен, что они предложат больше, потому что, откровенно говоря, Давид, земля не стоит и половины тех денег, которые он запрашивал изначально.
При любом варианте, ее рвение остаться со мной объясняется целью ее миссии – шпионить. Она ведь сама пришла ко мне после того, как уволил, хотя могла идти на все четыре стороны. Видел, что она боится меня. Ощущал ее робость, которую очень хорошо скрывала под напускной смелостью. Чувствовал, как замирала, когда входил в комнату, и как дрожала от страха, когда приближался к ней. Когда сжимал тонкую талию, когда касался губ… Но все равно пришла обратно.
– Давид? – Пилипенко красноречиво кашлянул, и я поднял на него взгляд, стряхивая наваждение. – Возможно вам стоит пересмотреть свое отношение к той земле, она того не стоит, пускай Хасановы ее забирают.
– Нет! – ответил так резко, что зам отпрянул. – Сделку пресечь, не важно сколько просит продавец.
– Но это экономически невыгодно…
– Лёша, – перебил его, начиная терять терпение. – Я не люблю повторять дважды.
Пилипенко побелел, с его лица сошла вся краска, и он потянулся к узлу галстука и слегка оттянул, высвобождая горло.
– Прости...те Давид, я сделаю все возможное.
– Свободен, – произнес натянуто, и мой зам вскочил с кресла и вылетел из кабинета, а я провел по лицу ладонью, стряхивая усталость и глянул на часы.
Начало четвертого. Никогда так рано не уходил с работы, но мысль, что Кристина там одна, напрягала. Надо бы проверить не сбежала ли. Хотя усиленная охрана в особняке затруднит ей побег в случае чего, да и Адама я к ней приставил, чтобы приглядывал. Он головой отвечает за нее.
Развернул кресло и взгляд впился в одну точку на стекле панорамного окна. Перед глазами был весь город, но я его не видел.
Что теперь с ней делать?
Придушить? Очень хотелось. Проучить? Да. Но я еще в тот день, как только ее привели в мой кабинет, понял, не смогу поднять на нее руку, хотя видит Бог, очень хочется.
Хочется отомстить, хочется подавить, уничтожить, но в то же время я понимаю – все не так просто.
Пустота внутри не дает покоя, она требует отмщения, но я каждый раз чувствую физическую боль, когда делаю больно Кристине. Гребаный замкнутый круг.
А ведь она была так убедительна в своей лжи. Так правдоподобна в том признании. Она была уверена, я прощу ее сразу, как только услышу, что любит, но не учла, что больше я на ее ложь не куплюсь. Поразительно как этой бабе удалось обвести меня вокруг пальца. Как удалось затмить разум своим присутствием.
Я же с ума сходил, не жрал, не пил, ничего не хотел кроме нее самой. Работал только бы поскорее вернуться домой, к ней. Едва понимал какие документы подписываю, потому что перед глазами было ее лицо и тело, которое лишало рассудка.
Как наркоман как гребаный алкоголик жаждал ее всю и без остатка. И ведь отдавалась стерва. Именно так как хотел – полностью до самого конца. И в глаза смотрела будто душу выворачивает одним взмахом ресниц. Одержим ей стал вот и проебал момент, когда подпустил ее к своим делам слишком близко.
Что она рассказала Абрамову? Каким образом он раздобыл ордер на арест?
Заскрипел зубами резко поднялся, чувствуя, как угольки ненависти раздуваются от легкого ветерка воспоминаний об этом гандоне.
Натравил на меня бабу. Подло, но это сработало. Я потерял контроль, а за одно и мозги.
Подошел к столу поднял с него сотовый и в мозгу тут же возник образ этой ведьмы с голубыми глазами. Как она сидела на столе и цеплялась за мои плечи, как впивалась ногтями в ткань пиджака, как стонала, когда брал ее грубо.
Если так будет продолжаться я просто свихнуть от этих мыслей.
Надо прекращать о ней думать или же найти другую, которая затмит воспоминания о предательнице. И начать надо прямо сегодня.
Набрал номер и на том конце провода ответили после первого гудка.
– Давид?
– Эмин, о Лауре что-нибудь слышно? – спросил, напряженно застывая. Она пропала, как и велел, и все бы ничего, но даже на тот номер, который всегда должен был работать, где бы она ни была, я дозвониться не смог. Она отключила и его. А это означало только одно. Либо она нарушила протокол безопасности, который не нарушала никогда в своей жизни. Либо её заставили его нарушить. Похитили. Либо убили… О последнем не хотелось даже думать.
– Пока нет, ищем. Она не объявлялась.
– Информация на Кристину? – спросил нетерпеливо. Лаура говорила, что она не Иванова, но в тот момент, когда группа захвата ломилась в дверь я не придал значения ее словам, а теперь жалею. Если я верно ее понял, рядом со мной не та, за кого я ее принял. Не удивлюсь, если это Абрамов постарался и подсунул мне липовое досье. Мои СБшники жестко проебались. И за это они тоже ответят.
– Пока ничего, ищем.
– Завтра, – отрезал раздраженно, – полное досье на нее