ее голос прозвучал строго, брови сошлись в прямую линию. – Я просила тебя беречь себя? Зачем ты себя довел до подобного?
Она знала, что должна сделать. Она должна соблазнить Флорана. Переиграть. Унизить. Но… вместо этого потянулась к его рубашке. Раздевая, как малое дитя.
– Поднимись, – снова сухо приказала Лотти, и тонкая ткань рубашки скользнула вниз, обнажая красивое тело.
Лотти провела кончиками пальцев по рельефу мышц, думая о том, что нужно сосредоточиться. И сделать то, ради чего она пришла. Флоран не умирающая несчастная жертва. Эта болезнь – его осознанный выбор. И Лотти не станет его жалеть. Так, как не пожалел он Луи, выталкивая на арену!
Флоран недовольно скривился от своей слабости. Меньше всего ему хотелось, чтобы Лотти раздевала его, как пьянчугу, завалившегося после вечерка в таверне! О нет! В его фантазиях она срывала с него одежду в порыве страсти, рыча, как нетерпеливая дикая кошка. А не помогала, как полудохлому.
– Зачем? Хочешь знать, зачем? – Флоран перехватил ладонь Лотти, сжимая в своей отчаянно, ведь пальцы были слабыми. – Пути назад не будет… Возненавидишь меня окончательно, милая Лотти? Хотя куда уж дальше?
Флоран не понимал, зачем хочет открыться Лотти. Чтобы она окончательно оттолкнула его, не давала надежду своей заботой и бережностью? А может, все-таки надеялся, что они все преодолеют, пойдут дальше рука об руку, как муж с женой, которую он гордо будет называть своей королевой?
Лотти встряхнула волосами, пытаясь прийти в себя. Флоран рушил все ее планы. Она не была настроена на философские разговоры. Она хотела распалить Флорана, а потом…
– Не нужно, Фло. Давай хоть в постели ты забудешь о власти? – мягко и в то же время властно шепнула Лотти и повалила его на подушки.
Флоран был слаб, будто тряпичная кукла. И почти не мог шевелиться. Лотти воспользовалась этим. Ее пальцы накрыли ремень его брюк и медленно потянули на себя. Лотти сняла с Флорана и брюки, оставив его обнаженным.
– Я все вспоминаю, как ты брал меня силой, Флоран, – шепнула задумчиво Лотти, натягивая его волосы с силой, накручивая черные пряди на свою ладонь так унизительно. – Вспоминаю, как ты сам просил меня быть жестче… когда я связывала тебя. Там, в нашей постели, перед походом к Луи в темницу. Тогда ты отдался мне по доброй воле. Отдал власть над собой в мои руки. Что же ты почувствуешь сейчас… когда ты так слаб? Как новорожденный котенок. И уже я могу взять тебя силой. Так, как я пожелаю.
– Н-ничего я не просил! – Флоран запнулся, почему-то смутившись, но потом расслабился и выгнул шею, словно подставляясь под поцелуи и ласки. – А ты хочешь меня, Лотти? Хочешь сейчас?
Он невольно приподнял бедра. Это стоило ему таких усилий, что дыхание сбилось, а каждая мышца напряглась по-стальному.
О том, чтобы ласкать Лотти, речи и идти не могло. Он лишь смог поднять руку, слабо мазнув кончиками пальцев по ее талии. Попытался обнять и тут же уронил руку на постель. Такой слабый, будто уже неделю лежал в бреду. Но что поделать – на контроль над каменными воинами уходило столько сил, что даже взгляд у Флорана сейчас был мутный.
– Ну уж нет, – нахмурилась Лотти и надавила с силой на плечи Флорану. – Лежать смирно, зверушка. Ты у меня даже двигаться будешь по приказу.
Лотти провела ладонями по Флорану, подогнув пальцы. Оставляя тонкие алые полосы – следы от ногтей. Сама поражаясь тому, что творилось внутри. Хотелось зверем наброситься на Флорана и наказать… наказать за дурость с каменными войнами. За то, что он творил с Луи. И продолжает творить со своим собственным телом.
– А что, если ты нравишься мне слабым? – усмехнулась Лотти и легко замахнулась шлепком по бедру Флорана.
Ей совершенно не хотелось ласкать его, доставлять удовольствие. Лишь мучить, кусать, царапать. Причинять боль. Но контролируемую боль из ее собственных рук. А не то, что было у него с каменными воинами.
Лотти нащупала свежий порез на его ладони и без слов надавила на него посильнее. Ее глаза сверкнули темнотой, когда она провела ладонью по низу его живота. И коснулась пальцами напряженного члена.
– Ты подумай, Фло, что станет с тобой, если ты переборщишь? – ее голос сочился одновременно и ядом, и искушением. – Если каменные воины выпьют слишком много твоей магии, и ты навсегда останешься слабым. И не сможешь встать с постели. Я твоя жена. Ты будешь в полной моей власти. Даже брать я буду тебя тогда, когда мне вздумается. Не заботясь о твоих желаниях. Брать, как ты всегда брал женщин. Грубо. Жестко. Как захватчик. Но жизнь, она справедлива. И я стану твоей захватчицей. И ты будешь просить прощения у меня… в постели. За всех тех, кому ты навредил прежде. Или причинил боль. Думаешь, я стану мучить тебя физически? О, нет… Я просто не позволю тебе разрядки. И ты не получишь удовольствия, пока не искупишь каждый свой грех, мой обожаемый Флоран.
Его взгляд помутнел уже не от слабости. От дикого, неукротимого желания. Член напрягся под ладонью Лотти мгновенно, горячая влага выступила сразу. И он со стыдом понял, что еще немного – и будет готов скулить от желания.
– Лотти… – хрипло выдохнул Флоран с мольбой, с желанием. – Я так хочу тебя… Иди ко мне, моя девочка. Я знал, что ты простишь меня! Что нас слишком тянет друг к другу.
Флоран воспринимал все слова Лотти немного игрой. И он был перед ней сейчас нараспашку. Распаленный, жаждущий, желающий завладеть ее телом и сердцем. И будто желая показать, что вот он, перед ней, покоренный ею, такой красивой и страстной, Флоран расслабил руки на покрывале, приподнял подбородок. Так зверь открывает горло сильнейшему в стае, отдавая главенство. А он признавал сильнейшей ее, свою жену, которая покорила его сердце.
Лотти усмехнулась. Жестоко и сладко. Упиваясь своей властью над Флораном. Но уж никак не вязалась эта улыбка с прощением. Лотти склонилась над Флораном и надавила пальцами ему на губы, сминая их.
– Нет, – ее голос прозвучал строго. – Я не простила тебя. Но я не хочу больше видеть, как ты вредишь себе и другим. Я покажу тебе, чем ты занимаешься, Флоран. Саморазрушением. Может, тебе кажется, что невысока цена за то, что ты получаешь? Заплатишь другим. Заплатишь мне своим телом. Ощутишь