Всю дорогу ехали молча. Тенишев сидел впереди, дымя бесконечной папиросой. Сзади, в углу, дремал Брандт. Рядом, почтительно теснясь, разместились Штейн и один из ассистентов. Студенты и другой ассистент расположились на откидных местах. Было тесно, неловко, непривычно. Говорить не хотелось, да и казалось неудобным, когда молчали старшие. Ехали через весь город, по Ленинскому проспекту, в тумане между неясными силуэтами деревьев, сквозь которые просвечивали витрины магазинов, потом через центр, потом по Ленинградскому проспекту, от которого их машину увела узкая лента шоссе в густой лес. На площади маленького поселка, застроенного новенькими светлыми зданиями, машина остановилась у входа в огромный павильон с куполом.
Они вошли в центральный зал вслед за Тенишевым и Брандтом и остановились в проходе, чтобы осмотреться. Тенишев кивнул им, чтобы они остались здесь, в группе молодежи. На всех были белые халаты и шапочки, точно у врачей перед хирургической операцией.
Огромное тело снаряда висело в воздухе, поднятое гигантскими кранами на высоту третьего этажа, под самый купол зала. Отделенное от него основание, испускавшее ярко-серебристый свет, стояло на нижней платформе, от которой спускались лесенки ко всем проходам между рядами амфитеатра. Юрий и Ярослав с жадностью смотрели на открывшуюся перед ними картину.
Шесть вертикальных контейнеров были вскрыты сверху и спереди, со стороны, обращенной внутрь центральной камеры, и напоминали гигантские книжные шкафы с полками, плотно забитыми полупрозрачными желтовато-розовыми призмами, как книгами. Над средним, горизонтально расположенным контейнером свешивались какие-то сложные устройства, блоки, канаты, площадки, напомнившие Юрию механизмы для подготовки циркового трюка.
Вокруг платформы, на которой располагалось основание центральной камеры снаряда с семью контейнерами, суетилось множество людей в белых халатах.
Профессор Брандт с ближайшими сотрудниками занимал кресло в первом ряду партера на уровне платформы, чтобы видеть весь ход предстоящих работ. Прямо перед ним, по ту сторону платформы, во втором ряду партера сидели Панфилов, Постников и другие сотрудники кафедры морфобиохимии. На платформе суетились незнакомые Юрию люди в белых комбинезонах, проверяя сложную аппаратуру, размещенную вокруг большого контейнера. Около большого контейнера стоял высокий человек в белом халате, внимательно рассматривающий путаницу трубок и шлангов, окутывающую контейнер.
— Профессор Ефремов, — шепнул на ухо Юрию Ярослав. — Директор Института оживления организма. — За столом президиума без халата сидел Тенишев — единственный среди присутствующих облаченный в свой обычный серый костюм.
— Начнем? — сказал он полувопросительным, полуповелительным тоном, поднимая руку. — Вы готовы, Павел Александрович?
Панфилов поднялся со своего места.
— Мы сделаем все возможное, — сказал он угрюмо. — Во всяком случае, то, что от нас зависит. Вы сами знаете, что наша работа далека от завершения.
Тенишев кивнул.
— Хорошо, — коротко сказал он и скомандовал: — Начали!
Застрекотали моторы, и из громады мощных приспособлений, висящих над основанием снаряда, на большой контейнер стало спускаться какое-то сложное устройство. Двое людей в белых комбинезонах осторожно приладили его к основанию контейнера. В руках одного из них появилось какое-то орудие на длинном толстом проводе. Это орудие быстро и ловко укрепили на боковой поверхности контейнера. Вспыхнул яркий свет прожекторов из-под купола. Контейнеры заблистали расплавленным серебром. Юрий почувствовал, как стоящий рядом с ним Ярослав бессознательно схватил и сжал его руку. Техники подали знак. Стрекотание перешло в мерное жужжание. Потом, уже из газет, Юрий узнал, что для расшатывания молекулярных связей, удерживающих крышку контейнера, применялись специальные ультразвуковые вибраторы. Жужжание усиливалось, переходя в тонкий воющий звук. И вдруг в напряженной тишине зала раздался взрыв.
Он прозвучал коротким, страшной силы оглушительным хлопком, точно лопнул гигантский воздушный шар. На несколько секунд звуковые впечатления исчезли, словно уши закрылись плотными заслонками. В беззвучной тишине перед глазами Юрия верхняя стенка контейнера дрогнула, показалась щель, из которой прорвались клубы пара, мгновенно тающего в воздухе. Поднялся шум, сейчас же покрытый пронзительным звуком председательского звонка. Тенишев наклонился к микрофону, плотно прижав мембрану к губам, так что голос его прозвучал в аудитории, как гром.
— Спокойно! — сказал он. — Никакой опасности нет! Звук взрыва вызван только разностью давлений в контейнере и в зале! Прошу продолжать работу.
Снова застрекотали механизмы.
Щель, отделившая вершину контейнера от основания, шла наискось по всей длине, так что крышка съезжала подобно салазкам с ледяной горы. Она двигалась медленно, едва заметно для глаза, потом все быстрее и быстрее. Уже открылись половина контейнера, заполненная прозрачной, кипящей как в котле жидкостью, и блистающие расплавленным серебром внутренние стенки контейнера. Еще мгновение — и крышка рухнула к основанию контейнера с резким металлическим звоном.
Юрий напрягал зрение, чтобы рассмотреть содержимое контейнера сквозь яростное клокотание наполнявшей его прозрачной жидкости. Ему в лицо пахнуло острым, колючим холодом.
— Спокойно! — опять раздался усиливаемый микрофоном громоподобный голос Тенишева. — Испаряется жидкий гелий. Никакой опасности нет. Сейчас будут включены верхние вентиляторы, и весь гелий улетучится.
Раздался шум вентиляторов, поток холода хлынул вверх. Юрий смотрел внутрь контейнера, не отрывая глаз. Уровень клокочущей жидкости становился все ниже, уже прояснялись контуры каких-то предметов — все из того же сверкающего серебром вещества. И вдруг Юрий почувствовал, что теряет сознание, потрясенный увиденным: клокотание в контейнере прекратилось, и сквозь мгновенно выровнявшуюся поверхность сверкающей жидкости проступили очертания двух обнаженных человеческих тел.
— Боже мой, ведь там люди! — услышал он взволнованный женский голос.
Сейчас же фигуры в белых халатах хлынули к площадке из всех проходов.
— Осторожно! — снова раздался голос Тенишева. — Температура около абсолютного нуля!
Ярослав вскочил на площадку. Юрий машинально бросился за ним. Их не остановили. Уже вся площадка была забита такими же, как и они, людьми в белых халатах. Через главный проход вносили какие-то приборы, установки. Юрий очутился около срезанной наискось стенки контейнера. Все происходящее воспринималось как сцена какого-то фантастического спектакля, вроде последнего акта «Клопа» Маяковского, где действие совершается пятьсот лет спустя после нашей эры. В центре контейнера, на подставках из того же сверкающего металла, под колпаком из прозрачного вещества, повторяющего контуры закрываемых им тел, лежали два существа — юноша и девушка, люди и не люди, подобные людям и не похожие на них, как фигуры ангелов с фресок Рублева или картин Боттичелли. Они были длиннее и тоньше обычных человеческих тел. Кожа, матово белая, полупрозрачная, излучала странный свет, словно освещаемая изнутри. Лица лежащих были невозмутимо спокойны. В зале наступила тишина. Все стояли на своих местах в оцепенении, не спуская глаз с прекрасных тел. Только высокий мужчина в белом халате, руководящий работой врачей, негромко отдавал приказания своим подчиненным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});