Читать интересную книгу Российский колокол, 2015 № 7-8 - Журнал Российский колокол

Когда полковник разрешил открыть глаза своему сыну а ель чуть наклонилась под тяжестью человека, стало ясно – Франция потеряла еще одного солдата. И тогда, поднявшись на табуретке, что только что держала покойного, Серов принялся рассуждать вслух:

– Смерть – это всегда боль. Но смерть врага нашего – это еще один шаг к победе. Хотелось бы отметить особую смелость и находчивость рядового Алексеева, который сегодня поймал лиходея.

Петр, услышав свое имя, быстро поднялся к полковнику под общую поддержку соратников. Он старался не смотреть на покойника рядом и с максимально довольным и невозмутимым лицом принял похвалу.

А на следующее утро… тело, повешенное принудительно, висело рядом с повешенным добровольно. От этого груза осина обвисла еще сильнее, опустив почивших прямо в свою желтую листву, как напоминание об их вчерашнем задушевном разговоре на том же самом месте.

Алешка так пристально смотрел в их открытые глаза, что с трудом ощутил отцовскую руку на собственном плече. Тот стоял позади и молчал, но дрожащая рука говорила сама за своего хозяина «Я виноват, но я невиновен».

Вдруг сын быстро обернулся к полковнику и спросил, еле сдерживая слезы:

– Пап, а у Родины есть друзья?

Почтовый ящик восемнадцать

(рассказ)

г. Штефан Водэ, август 2015

Письмо первое. Селим

«Никогда не думал, что покойникам разрешено посылать письма на этот свет. Не думал, что буду это делать так скоро – в двадцать четыре года. Меня зовут Селим, и я был наместником маленького селения в одной гяурской стране, которая покорно платила дань нашему Султану.

Не знаю, кто это сейчас читает, но, пожалуйста, позаботьтесь о моей бедной маленькой сестре. Она сирота, живет в еврейском квартале Стамбула. Нет, вы не подумайте, она не еврейка и ничего вам не будет, если чуток поможете ей. Чтобы найти Ширин, ищите самую красивую продавщицу мехов на базаре, обязательно найдете. Спасибо вам, добрый человек. Если выполните эту мою просьбу, то можете взять ее в жены, она будет безмерно рада. А пока, если у вас есть время и свеча ваша еще не догорела, можете прочитать мою историю.

С тех пор, как наша доблестная армия победила эту маленькую, но очень сильную и смелую страну, прошло десять лет. Ну как победила – сами бояре предали своего правителя, отдав без боя ключи от крепости. Таким образом, наши владения пополнились величайшим бастионом – Аккерманской крепостью. Небольшие земли вокруг нее тоже стали частью Османской Империи, и именно туда меня направили из столицы нашего государства два года тому назад».

Письмо второе. Богдан

«Добрый день, меня зовут Богдан, и я умер. Да, вот так получилось, ведь человеческая жизнь коротка и непредсказуема. Я не знаю грамоты, поэтому попросил одного каллиграфа из Самарканда помочь мне. Хороший парень, кстати, оказался. Вы не обижайтесь, что он тоже все узнает из моих уст. Иначе вы бы никогда не узнали, что же со мной произошло.

Здесь, где я нахожусь уже более недели, очень хорошо. Нас кормят и неплохо одевают. Вы за меня не волнуйтесь. Хотя хоть кто-то беспокоится обо мне? Если и есть такие люди, то они раньше меня постигли все радости потусторонней жизни.

Но нет, все же есть тот, кто принесет цветы на мою могилу – это мой отец. Ох, как же он опечалится, когда узнает, что же с нами со всеми произошло! И так как здесь принято просить позаботиться о ком-то, то я выберу его.

Хотя я не видел отца пятнадцать лет, но я чувствую, что он жив. И находится где-нибудь неподалеку. Иногда я замечал мельком и в дальности его силуэт, бегал как угорелый за этим наваждением, но никогда не мог догнать его. Хотя странно, ведь у отца нет ног, а значит, быстро передвигаться не в его силах. В следующем письме я расскажу историю своего отца, и мы вместе с вами поплачем. А пока найдите его и скажите, что Богдан умер. И Анна тоже. Если попросит, отведите его к нашей могиле, пусть хоть знает, что похоронили нас по-христиански. Это моя единственная просьба. Спасибо и дай вам Бог здоровья!»

Письмо третье. Селим

«Как сейчас помню свое отбытие из Стамбула. Дул прохладный мартовский воздух, время близилось к вечернему азану. Несмотря на это, провожали меня всей улицей, даже самые завистливые соседи вышли, чтобы сказать мне пару ласковых слов. Как же была счастлива моя сестренка в тот миг! Она вправду гордилась мной, и эта радость вылилась в легкий румянец на ее щеках. Ширин улыбнулась мне и пожелала удачи в моей нелегкой работе. Еще она упомянула о вере в Аллаха, которая, считала она, поможет мне в чужой стране. Я поцеловал ее и обнял крепко-крепко, будто понимал, что делаю это в последний раз.

Мой арабский конь скакал быстро, даже быстрее, чем мне хотелось бы. Когда я поднялся на вершину холма, то вдруг остановился и решительно посмотрел на город. Моему взору открылся весь Стамбул, его внушительные мечети, огромные базары и такие же площади. Неподалеку был словно нарисован кистью старых мастеров Золотой Рог, в воде которого, под свет уходящего солнца, отражалась мечеть Арапджами. Кстати, она еще совсем недавно была доминиканской церковью.

Говорили, что я буду жить в очень бедной стране, что ее людям не до красоты домов, не до картин или музыки, что они готовы работать на одну лишь еду. Поэтому мне захотелось сполна насытиться красотой моих родных краев, взять частичку этого великолепия с собой и подарить ее этим иноверцам.

Город быстро ушел за горизонт ровно, как и солнце. Все вокруг затихло, были слышны лишь конские копыта, которые везли меня к краю этой огромной империи. Лишь тогда я понял, что являюсь частью необозримого мира, меня охватила гордость за державу, интересы которой буду защищать, и я поклялся, что никогда не забуду мест, откуда я родом».

Письмо четвертое. Богдан

«Помнится, я обещал рассказать вам о своем отце. Он был воином, да, именно таким, каким вы его себе представили – высокий, смелый, невероятно сильный. О нем ходят легенды – будто однажды, после очередного кровопролитного сражения, его коня ранили, и отец, не желая оставлять животное умирать, взвалил его на плечи и нес так аж до Днестра. Там он напоил коня и перевязал ему ногу. После этого тот прослужил ему еще не в одной битве и не раз спасал отцу жизнь. Хотя это всего лишь легенда, которую придумали люди, восхищенные им.

Звали его Ион. Родился он в Сучаве в семье бедного ремесленника. Бедного настолько, что тот продал своего двенадцатилетнего сына одному старому еврею, чтобы обеспечить больную жену. Еврей тот был набожным, но в то же время очень похотливым человеком. Когда он, опьяненный вином, захотел обесчестить мальчика, тот схватил лежащий подсвечник и размозжил обольстителю голову. В городе быстро прознали об этом, никто не стал обвинять убийцу, а наоборот, радовались еще одному мертвому жиду. Отец быстро стал всеобщим любимцем. Слухи о нем дошли и до государя, который как раз создавал свое знаменитое Малое Войско. Таким образом, Ион Вултуре начал свою военную карьеру, которой был верен до тех пор, пока мог самостоятельно взбираться на коня. А это – целых восемнадцать лет, полных крови и смертей. Все они закончились только при ужасной битве у Рэзбоень. Историю того лета 1476 года от Рождества Христова мне рассказал отец перед своим исчезновением. Именно ее я собираюсь поведать вам.

Была холодная майская ночь. Молдавское войско праздновало блестящую победу над татарами. Все танцевали, пели веселые песни и хвалились своими трофеями. Они выиграли настолько легко, что казалось, весь мир падет у их ног, стоит только захотеть это полководцу. Одурманенные женщинами и дешевым пойлом, солдаты просили Стефана тотчас атаковать ослабших восточных обидчиков и отобрать у них добрую часть государства. Но тот, к счастью, осознавал как никто другой силу всех своих соседей, желая всего лишь сохранить независимость нашей державы. Знал он также, что татары, хоть и были разгромлены, успели нанести огромный урон стране.

Это была чистая правда. Деревни были сожжены, старики убиты, женщины и дети взяты в рабство. Услышав это, все Большое Войско, которое создавалось из обычных крестьян, попросило вернуться домой, дабы защитить свои семьи от отступающих злопыхателей. Стефан разрешил им уйти, а сам остался с десятитысячной армией настоящих бойцов. Именно им предстояло принять удар османцев.

Так они ждали добрых три месяца. За это время сотня тысяч турецких пехотинцев строем прошла половину наших территорий. Они не убивали, не крали ничего, дабы прослыть более освободителями, чем захватчиками и вообще вели себя по-хозяйски. За ними янычары, элитные войска Мехмеда Завоевателя.

Государь наш успел продумать сотни методов разбить врага. Все он запланировал блестяще, убедив солдат в победе, каких было не счесть до этого. Но увидев воочию всю мощь османов, каждый сильно засомневался в успехе.