— Рассказать ей что? — эхом отозвался Михаил, и в его голосе послышались опасные нотки.
Я не могла себе представить, какой вред он может причинить такому эфирному существу, но существо всё равно моргнуло.
— Я не желаю ей зла и боли, Михаил, — тихо сказал он. — Расскажи ей о себе, конечно.
— И ты думаешь, что это не причинит ей боли?
— Перестаньте говорить обо мне так, будто меня здесь нет! — рявкнула я.
— Я бы не… — насмешливое выражение исчезло с лица Призрака, сменившись тревогой. — Вы должны убраться отсюда. Он идёт.
— Кто? — спросила я, но Михаил уже тащил меня к мысу, возвышающемуся над обширной пустошью, и его хватка была болезненной.
— Так скоро уходишь?
Перед нами предстал молодой человек, преграждая путь, и Михаил рывком остановил меня, застыв на месте. Мужчина смотрел мимо нас на Призрака, и он не должен был представлять никакой угрозы, ни против мощного меча Михаила, ни против молний, которые, как я чувствовала, начинали формироваться глубоко внутри меня, но Михаил не двигался.
— Не оставляй нас, Несущий Свет, — продолжал мужчина мягким голосом. — Раз уж ты решил вмешаться, я уверен, что ты хочешь присутствовать на грандиозном финале.
Я непонимающе уставилась на мужчину. Он говорил, как Белох. Я расфокусировала взгляд и посмотрела сквозь него, он даже выглядел как Белох, а не как самый обычный молодой человек, который преградил нам путь.
Я взглянула на Призрака. Тот застыл, словно приклеенный к месту. Несущий Свет? Почему это звучит так знакомо?
— Ты был очень предприимчив, Михаил. Я должен был догадаться, что ты справишься. Но ты же не думаешь, что я отпущу тебя после всего этого? — ровный, насмешливый голос Белоха исходил из его юных губ. — Должен сказать, я удивлён, что тебе удалось превзойти Терона, но я вижу, что тебе это удалось. Иначе тебя бы здесь не было, и ты бы не вернул свой меч.
— Я не убивал Терона. Это сделала Тори.
Молодой человек повернулся и посмотрел на меня с большим интересом.
— Как необычно, — пробормотал он. — Кто бы мог подумать? У тебя больше сил, чем должно быть у реликвии древней цивилизации.
— То же самое можно сказать и о тебе, Уриэль, — ледяным тоном произнёс Михаил. — Что ты здесь делаешь? Ты никогда не обращал внимания на Темноту. Ты оставил её на усмотрение твоих стражей.
Улыбка молодого человека должна была быть очаровательной. У меня по спине побежали мурашки.
— О, с тех пор многое изменилось.
Уриэль? Воплощение зла, чудовище, Большое Зло? Только не этот симпатичный молодой человек!
— Ты говоришь, как Белох, — резко сказала я.
Он рассмеялся.
— Умный ребёнок. Я представляю собой сочетание много и принимаю много форм. Это только одна из них.
Я нахмурилась. Белох это и есть Уриэль? Я посмотрела на Михаила, ожидая увидеть шок на его лице, но классические черты были словно высечены из камня. Он знал. Он всегда знал.
— Полагаю, ты должен отпустить нас, — сказала я, не в настроении унижаться. — Мы прошли через все твои мерзкие миры, нашли место, откуда можно улететь. Почему ты не принимаешь поражение с достоинством?
Его улыбка была ангельской, и я с ужасом вспомнила, что он тоже архангел. Тот, который царствовал на небесах. На небесах, похожих на Тёмный Город, или на что-то ещё?
— Никто не победит меня, дитя моё. И здесь есть много других миров. У вас почти не осталось времени. Без талантов Михаила ты будешь скитаться годами. В конце концов, когда-то это были его охотничьи угодья.
Я замерла.
— Охотничьи угодья?
Уриэль улыбнулся.
— На протяжении тысячелетий Архангел Михаил был моей правой рукой, моей грубой силой. Он заботился о том, чтобы мои указы были исполнены, чтобы деревни были разрушены, чтобы богохульники и их семьи были уничтожены, чтобы неверующие страдали. Он приводил тех, кто принадлежал этому месту, и охотился на них, пока они бежали и прятались в иллюзиях. Он был жесток и эффективен, ангельский эквивалент массового убийцы. Как тебе это нравится? Никто другой не служил мне так хорошо, хотя я надеялся на Терона. И Метатрон подвёл меня самым печальным образом. Я очень недоволен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Едва ли он подвёл тебя, — неожиданно заговорил Михаил. — Он доставил тебе Тори.
— Тори? — эхом отозвался Уриэль с тёплым смехом. — Как очаровательно. Возможно ли, что каменное сердце Архангела Михаила, наконец, дало трещину?
— Нет.
— Ну что ж, возможно, это и к лучшему. Мне бы не хотелось думать, что ты испытал какие-то моменты истинного счастья, прежде чем исчезнешь, — сказал он. — Должен признаться, Метатрон оказался невосприимчив к моим уговорам. Мне пришлось обратиться за помощью в другое место.
Михаил снова взял меня за руку. Я попыталась вырваться, но его хватка была непробиваемой, и я знала, что сейчас он был самым близким моим союзником. Если мне и суждено выбраться отсюда, то только с ним.
— К кому? — спросил Михаил, свирепо глядя на Уриэля.
— С чего бы мне хотеть удовлетворить твоё любопытство? — тихо сказал Уриэль и повернулся ко мне. — А ты, Виктория Беллона, языческая богиня выродившейся цивилизации, выглядишь так, словно готова умереть вместе с мужчиной, которого любишь, несмотря на его прошлое. Похоже, тебе нужно знать ещё кое-что. Тайну, которую он скрывал от тебя.
— Уриэль, нет!
Впервые Михаил проявил эмоции, ярость, и что-то ещё, что я не смогла определить.
Но Уриэль не знал пощады.
— Мы не можем оставить её в неведении, Михаил. Вы были заперты в моём мире почти четыре недели, в то время как ваши последователи барахтались в своей жалкой попытке подготовиться к моим армиям. Завтра у неё день рождения. Она должна знать, не так ли? Ждать нам осталось всего один день. Она почти ничего не потеряет. Может быть, легче умереть, зная, что она пропустит только один день.
— Не слушай его, Тори, — сказал Михаил с ноткой отчаяния в голосе. — Всё это ложь.
"Не обращайте внимания на человека за занавесом"15, — тупо подумала я. Но этот человек дёргал за ниточки, вызывая во мне молнии.
— Что ты имеешь в виду? — мне удалось сохранить хладнокровие в голосе.
Жар в ладонях и руках покинул меня. Какими бы силами я ни обладала, я должна была знать, что они не помогут против этого создания.
— А то, что тебе предсказано умереть в бою в свой двадцать пятый день рождения. Только так Падшие смогут одолеть мои армии. Не то чтобы это был последний бой, это просто первый залп. Но если тебя там нет, если ты не умрёшь, то возможность Падших будет потеряна. Михаил всегда это знал. Вот почему он привёл тебя в Шеол, вот почему он согласился связаться с тобой. Взяв твоё тело и твою кровь, он внёс свою лепту в исполнение пророчества. Он согласился на этот брак только потому, что знал, что он будет недолгим.
Я уже стояла перед лицом неминуемой смерти от рук того, кто представлял собой милосердного Бога. Я не должна была испытывать такую мучительную боль, такое полное предательство.
— Нет, — сказала я.
— Скажи ей, Михаил.
Я посмотрела на него, хотя и не хотела.
— Скажи мне, Михаил.
Он был мрачен, отстранён.
— Ты умрёшь в свой день рождения, на песках Шеола. Никто не сможет это изменить.
— А если я этого не сделаю? Если я откажусь вернуться?
— Тогда все умрут.
— И это, — вмешался Уриэль, — именно то, что должно произойти. Потому что тебя там не будет. Ты умрёшь на один день раньше, а Михаил вернётся в Шеол на один день позже…
Поднялся ветер, хлестнул по вершине плато, и Уриэль, нахмурившись, замолчал.
— Этого не должно случиться. Ты не можешь….
Я знала, кто это сделал. Призрак освободился от того, что удерживало его на месте, и он двигался. Ветер двигался вместе с ним, трепал его длинные волосы вокруг красивого лица, хлестал свободную одежду по его телу.
— Бегите! — крикнул он, его надорванный голос эхом разнёсся по небу.
И он бросился на Уриэля. В Уриэля, исчезая за его кожей, выталкивая его тело изнутри. Уриэль закричал, посерел, захлопал и стал вырывать из себя части тела. В кротких карих глазах застыл ужас, а потом я уже ничего не видела, потому что Михаил побежал через плато, таща меня за собой. Таща меня на верную смерть.