Читать интересную книгу Том 6 - Агата Кристи

— Я к вашим услугам, джентльмены. Безусловно, здесь я могу говорить более свободно, чем у следователя. Перед следствием я наскоро переговорил с инспектором Джеппом, и он попросил меня там сообщить только самые необходимые факты.

— Совершенно верно, — подтвердил Джепп. — Никогда не нужно разбалтывать секреты прежде времени. Послушаем, что вы нам расскажете об этой самой Жизели.

— Правду говоря, я знаю весьма и весьма мало. Кое-что о ее деловой жизни. Ее личная жизнь мне почти неизвестна. О ней, наверное, мсье Фурнье сможет рассказать больше. Мадам Жизель была человеком, которого в нашей стране называют «character». О ее прошлом мне тоже почти ничего не известно. Думаю, в молодости она была хороша собою, утратила красоту из-за оспы. Она (это мои личные впечатления) любила власть и умела повелевать. Была энергичным, способным дельцом. Типичная француженка, она никогда не позволяла своим чувствам хоть сколько-нибудь влиять на деловые отношения; пользовалась репутацией женщины, ведущей свои дела скрупулезно честно.

Он обернулся, чтоб посмотреть, согласен ли с ним Фурнье.

Тот меланхолично кивнул головой:

— Да, она была честной — по ее понятиям. Но... — он уныло пожал плечами, — не слишком ли много: спрашивать у человеческой натуры, что она такое на самом деле.

— Что вы имеете в виду?

— Chantage.

— Вымогательство? — переспросил Джепп.

— Да, своеобразный шантаж. Мадам Жизель давала ссуду, как вы здесь говорите «note of hand alone». Она проявляла благоразумие как в отношении выдаваемых сумм, так и в назначении процентов. Но должен вам сказать, у нее были свои методы взыскания долгов.

Пуаро с любопытством наклонился вперед.

— Как уже говорил сегодня мэтр Тибо, ее клиентуру в основном составляли люди из определенных кругов. Люди эти особенно уязвимы и зависимы от общественного мнения. Мадам Жизель имела свою собственную разведывательную службу... Обычно перед тем, как дать деньги (большую сумму, разумеется), она собирала сведения о клиенте. Я повторю слова нашего друга: по своим понятиям, мадам Жизель была скрупулезно честна. Доверяла тому, кто доверял ей. И никогда не использовала секретных сведений, чтобы получить деньги от кого-нибудь, если он еще не задолжал ей этих денег.

— Вы полагаете, — сказал Пуаро, — что чужие секреты служили ей своего рода гарантией?

— Совершенно верно; и в использовании их она была беспощадна. Ее система была действенна: очень редко приходилось списывать безнадежные долги. Человек, будь то мужчина или женщина в известном положении, пойдет на все, лишь бы добыть деньги, чтобы избежать публичного скандала. Как я уже говорил, мы знали о ее деятельности; но судебного преследования... — Он пожал плечами. — Человеческая натура есть человеческая натура.

— А если она, допустим, — поинтересовался Пуаро, — вынуждена была все-таки списать долг? Что тогда?

— В таком случае она предупреждала, что либо огласит имевшуюся у нее информацию, либо передаст эту информацию какому-нибудь заинтересованному в ней лицу.

Воцарилось минутное молчание. Затем Пуаро спросил:

— С точки зрения финансовой — это давало ей какую-то выгоду?

— Нет, — сказал Фурнье. — Прямой — нет.

— А косвенно?

— А косвенно, — высказал свое предположение Джепп, — заставляло клиентов выплачивать долги вовремя, не правда ли?

— Совершенно верно, — подтвердил Фурнье. — Это было тем, что вы называете «нравственным эффектом».

— Безнравственным эффектом, я бы сказал, — уточнил Джепп. — Ну... — Он задумчиво потер нос. — Это отличные штрихи для мотивировки убийства, превосходные штрихи! Теперь перед нами стоит еще один вопрос: кто получил бы в наследство ее деньги? — Он обернулся к Тибо.

— У нее была дочь, — сказал адвокат. — Она не жила с матерью; я даже предполагаю, что мать не видела ее с того времени, когда девочка была еще ребенком. Много лет назад мать завешала все (за исключением небольшой суммы, выделенной для горничной) своей дочери, Анне Морисо. Насколько я знаю, завещания мадам не изменяла.

— А велико ли ее состояние? — поставил вопрос Пуаро. Адвокат пожал плечами:

— Приблизительно восемь или девять миллионов франков.

Пуаро свистнул. Джепп воскликнул:

— О, денежки у нее были! Ну, а сколько же это будет в переводе на нашу валюту?.. Ба! Около ста тысяч фунтов... даже больше. Вот так-так!

— Мадмуазель Анна Морисо станет очень состоятельной женщиной, — подтвердил Пуаро.

— Хорошо, что ее не было в том самолете, — сухо заметил Джепп. — А то мы могли бы заподозрить, что это она устранила мать с целью заполучить деньги!.. Сколько ей может быть лет?

— Кажется, убийство с ней не связано. Теперь надобно заняться изучением всего, что пахнет шантажом или, если угодно, вымогательством. Все, кто был в самолете, отрицают, что хоть как-нибудь знали мадам Жизель. Кто-то из них врет. Но кто именно? Не поможет ли нам исследование ее личных бумаг, а, Фурнье?

— Мой друг, — сказал Фурнье, — как только я узнал новость, я поговорил по телефону со Скотленд-Ярдом и немедленно направился к ней домой. У нее был сейф с бумагами. Но оказалось, бумаги сожжены!..

— Сожжены?! Кем? Когда? Почему?!

— У мадам Жизели была пользующаяся доверием горничная, Элиза. Элиза имела инструкции своей хозяйки: если с мадам что-нибудь случится, открыть сейф (комбинацию замка Элиза знала) и сжечь все содержимое.

— О боже! Поразительно! — Джепп ошеломленно потряс головой.

Четверо мужчин молча думали о странном характере погибшей женщины... Мэтр Тибо поднялся:

— Я покину вас, господа. Что касается дальнейшей информации, могу представить ее в любое удобное для вас время. Мой адрес вы знаете...

Он крепко пожал всем руки и вышел из комнаты.

Глава 7

Вероятности и возможности

После ухода мэтра Тибо трое оставшихся придвинули стулья поближе к столу.

— Итак, — сказал Джепп, — приступим. — Он отвинтил колпачок своей авторучки. — В салоне было одиннадцать пассажиров — в хвостовой части, я имею в виду, — другие туда не входили; одиннадцать пассажиров да два стюарда — итого у нас тринадцать человек, считая убитую. Один из двенадцати и прикончил старуху. Часть пассажиров англичане, часть — французы. Этими последними я поручаю заняться мсье Фурнье. Англичан я беру на себя. Затем еще нужно провести следствие в Париже — это тоже ваша работа, Фурнье.

— Нет, не только в Париже, — возразил Фурнье. — Летом у мадам Жизели было множество дел на французских морских курортах: в Довиле, Ле Пине, в Вимере. Она ездила и на юг — в Антиб, Ниццу.

— Хорошая деталь: один-два человека из «Прометея» упомянули Ле Пине, насколько я помню. Но это одна сторона вопроса. Теперь перейдем непосредственно к самому убийству. Поглядим, кто был в таком положении, что мог использовать трубку. — Джепп, наскоро убрав посуду, развернул план самолета и поместил его в центре стола. — Итак, для начала давайте рассмотрим каждого пассажира в отдельности и обсудим вероятности и, что даже еще более важно, — возможности. Исключим из списка мсье Пуаро. Это уменьшит число подозреваемых до одиннадцати.

Пуаро грустно покачал головой:

— Вы слишком доверчивы, мой друг. Вы никому, никогда и ни в чем не должны доверять.

— Что ж, мы можем и оставить вас, если вы настаиваете, — согласился Джепп добродушно. — Затем — двое стюардов. Мне кажется, с точки зрения вероятности, не похоже, что убийца — один из них. У них и денег больших нет. И репутации у них незапятнаны — это приличные, трезвые люди. Меня бы крайне удивило, если бы кто-то из них оказался замешанным. Но мы обязаны их тоже подозревать. Они ходили по самолету, могли занять такое положение, из которого можно было использовать трубку — я имею в виду, что один из них мог бы стать к убитой под прямым углом, хотя не верю, что стюарды могут стрелять отравленными дротиками в самолете, полном людей, так, что никто этого не замечает. Знаю по опыту, что большинство людей слепы, как летучие мыши, кстати, это относится ко всем счастливым, но ведь есть же какой-то предел! Безумие, просто безумие — совершать преступления таким способом. Один шанс из сотни, что тебя не засекут. Тот, кто это сделал, чертовски удачлив! Изо всех дурацких способов совершать убийства этот...

— Разумеется, абсолютное безумие!

— Но несмотря на все, убийца достиг цели. Вот мы сидим, обсуждаем случившееся и не имеем ни малейшего понятия, кто же все-таки совершил преступление! Вот это успех!

— Наверное, убийца — человек с извращенным чувством юмора, — задумчиво сказал Фурнье. — Ведь в преступлении важнее всего психологическое обоснование.

Джепп фыркнул при упоминании о психологии, которую он терпеть не мог и которой не доверял: