одежды. Трусы, брюки, футболка, свитер, в здешнем лесу оказалось заметно холоднее, чем в Крыму. Запасных сапог, конечно же, не было, но имелось что-то вроде летних туфель — если вдруг придётся ночевать, то как сменную обувь отдохнуть ногам от ботинок. Если забить в них второй запасной комплект носков, то, несмотря на разницу в размерах, с женской ноги они не спадали. Неудобно, но лучше, чем босиком. Михаил не один раз от души мысленно поблагодарил въевшуюся в спинной мозг таёжную привычку — даже если идёшь на день, бери с собой аварийный комплект. Сколько раз это выручало его в лесу раньше — помогло и сейчас. Оля хотя и выглядела немного по-клоунски в подвёрнутых брюках, больших для неё башмаках и мешковатом свитере не только согрелась, но и пришла в себя. Виновато посмотрела на Михаила и робко сказала:
— Извини… что я вас обманула всех.
— Получилось на отлично, — рассмеялся Михаил. — Я ещё удивился, когда вдруг оказалось, что ты целоваться не умеешь. И это в двадцать-то лет, как ты утверждала.
Оля на этих словах покраснела как рак, Михаил тоже почувствовал себя не в своей тарелке и внутри обругал себя чурбаном. Нашёл чем… ну не ребёнка, но почти ребёнка смущать. Особенно когда полчаса назад её раздевал и с поцелуями к ней лез. По уважительной причине целовал, можно сказать — чисто в медицинских целях, и тем не менее… А ещё надо выгнать из головы опасную и неправильную мысль, что целовать Олю ему понравилось. Потому что эта мысль крайне опасна для обоих. Оля — девушка во всех смыслах приятная, однако ему в реальности всё-таки не восемнадцать, гормоны обязаны смолкнуть. Оба должны оставаться именно что хорошими друзьями и не больше.
— Ничего страшного, понимаю. Точнее, я с самого начала понял, что ты не просто так свою фамилию скрываешь. И стоп — говорить мне не надо. Если я твою настоящую фамилию не узнаю, то даже случайно тебя не выдам. Это важно в том числе и с точки зрения твоей безопасности. Помнишь, мы договорились, что ты для меня просто Оля и просто студентка? Вот давай ты такой и останешься. Ну чуть моложе, какая разница? Кстати, только честно — сколько тебе на самом деле?
— Семнадцать… весной исполнилось. Ты всё-таки извини. И чтобы быть честной, я тебе секрет открою. Свет — это не мой основной дар. Точнее, это часть основного дара. Я умею создавать твёрдые иллюзии, а дальше есть технология Забытых, которая работает на их накопителях. Устройство, куда можно записать любую созданную мной иллюзию, а дальше оно само уже без меня её будет поддерживать. Мне внешний облик Илья Ефимович помогал делать, я сама бы не смогла.
Оставалось гениальной задумкой только восхититься. Судя по всему, эти самые устройства были спрятаны в предметы белья, тот же бюстгальтер. Или купальник, не зря Оля в первый день на пляже промучилась его снимать и надевать, но Аню звать на помощь отказалась. Цепочку или перстень могут украсть, порвать, потерять, но сдирать с девушки нижнее бельё никто не станет. А если где-то случится сбой, всегда можно списать на магию света. Чародеи этого направления обожают иллюзии, ну вот захотелось Оле ненадолго выглядеть чуть иначе?
Но дар и впрямь уникальный, не просто так Оля и её отец эти способности скрывают, да и гениального Брасикова привлекли помочь освоить. А ещё надо было срочно увести разговор в сторону, чтобы Оля не задалась мыслью, с чего Михаил наоборот вроде бы всего на полгода старше Оли, а ведёт себя как взрослый мужик.
— Лучше как специалист по иллюзиям объясни, что у нас вокруг, и где мы? Это настоящее, или сейчас шагнём в сторону и кубарем покатимся вниз?
— Это настоящее. Я про такое читала… у папы библиотека, там много разных книг по Забытым.
— Альвам, — машинально поправил Михаил. — Правильно их народ назывался альвы.
Заодно в который уже раз подумал, что у Оли очень интересней отец, если имеет возможность держать библиотеку по альвам. Тут мало одних денег, немалая часть данных считается закрытой. В свободном доступе есть лишь общая информация без какой-либо конкретики. По невольной оговорке можно отныне сказать наверняка, что пусть Оля и не Воронцова, всё равно принадлежит к верхушке одного из остальных четырёх боярских родов. Вот только это знание может оказаться слишком горячим, потому лучше действительно её фамилию ни Михаилу, ни сёстрам не знать. А ещё буквально железобетонный аргумент, подтверждающий его планы сохранять дистанцию, не давая дружеским отношениям переходить в личные.
— Ух ты. Ты тоже знаешь, как они правильно называются, и интересовался? А…
— Оля, потом. Нам сейчас надо понять, где мы, и обустроиться, если мы тут застряли надолго.
— Всё вокруг настоящее. Заб… хорошо, альвы, умели создавать что-то вроде пространственных карманов. Я так понимаю, он из-за магического шторма сработал, вот нас и впустило. Сколько… не знаю, но как минимум пока шторм не закончится. Может, и больше, — Оля нервно хихикнула, видимо, сказалось нервное напряжение. — Забавно, да? Тут всё за четыре столетия облазили и обнюхали, а как мы пришли — и одно, и другое. И карман с чего-то мои воспоминания взял как основу модели. Мне было двенадцать лет, у меня самолёт аварийную посадку в Восточной Сибири совершил посреди тайги. Конец августа. Смешно? Ровно как и сейчас, и опять я в неприятности вляпалась. Мы двое суток ждали, пока нас найдут. Сплошные совпадения.
— К сожалению — никаких совпадений, — устало ответил Михаил. — Точнее, совпадение, но не там, где ты думаешь.
— В смысле? Ты чего-то знаешь? А ну, рассказывай!
— Потом. Давай сначала найдём место для лагеря. Раз тут конец августа, то ночь будет холодной. Обидно спастись от магического шторма и селя, чтобы замёрзнуть в пространственном кармане искусственной реальности.
Дальше пошла тайга. Мрачные, сомкнувшиеся над головой ели — и хорошо, что в конце лета уже нет насекомого гнуса. Хватает проблем и с бесчисленными завалами поваленных старых деревьев и буреломов, и предательскими, чуть прикрытыми тонким слоем мха, болотинами. Оля оказалась молодцом. Уж если Михаилу было трудновато, всё-таки даже в прошлом мире он уже лет десять