спросил он без любопытства.
— У меня пропал чемодан. В Москве его взяли, сказали, не беспокойся, мол, не обычным самолетом летишь. Доставят в лучшем виде. Но не доставили. Я спрашивал у Автандила Вахтанговича, где он, там же костюм, рубашки, белье, фотоаппарат, а он только отмахивался, да ещё с ехидцей, мол, не до тебя мне.
— Дел у него много, вот и отмахивался.
— Допустим, но на второй день нежелание Автандила Вахтанговича заниматься мной стало очевидно. И я подумал — почему? На ногу ему я не наступал, так откуда неприязнь? Может, он обиделся из-за Гулиа?
— Кого?
Самолет тронулся, начал выруливать.
— Я обыграл грузинскую шахматистку, Нану Гулиа. Та хотела, чтобы я проиграл ей, а я выиграл. Она разобиделась, пообещала отомстить. Может, Автандил Вахтангович — её родственник или поклонник? И отомстил, как смог? Да, мелко, да, глупо, но люди порой несдержанны.
— Ну, знаешь…
— И я задумался. Я ведь пожалуюсь непременно, так?
— Уже жалуешься.
— Именно. И вдруг да отзовётся? Вдруг я дойду до Леонида Ильича, и тот впишет минус в личное дело Автандила Вахтанговича? Нет, госслужащий рисковать не станет.
— Вот видишь.
— Разве что он уверен, что Леонид Ильич ничего плохого сделать ему, Автандилу Вахтанговичу, не сможет.
— Это почему не сможет?
— Потому. Да и я не смогу пожаловаться.
— То есть ты считаешь, что…
— Неважно, что я считаю. Только мы сейчас взлетим, а Автандил Вахтангович останется в Триполи. Заболел он внезапно. Не может с нами лететь. Не положено. Понос и всё остальное.
Отвечать Медведев не стал. Побежал в отсек Брежнева.
Что там происходило, не знаю, но только мы не взлетели. Зарулили назад и остановились на прежнем месте. Почти.
— Просим оставаться на своих местах, — объявили по трансляции.
Подали трап.
Первым эвакуировали Брежнева, потом министра мелиорации и водных ресурсов, потом трех замминистров — иностранных дел, сельского хозяйства и опять мелиорации и водных ресурсов, а потом и вспомогательный персонал. Я — последний, опять. Но на этот раз меня вместе со всеми довезли до здания аэровокзала.
Сидим, ждём. Что делает Медведев и остальные — не знаю. Его с Брежневым, и дипломатов, министра и замминистров, увезли на двух «Мерседесах», а мы остались. Протокол нарушен, церемониймейстер отсутствует. Здесь, в аэропорту, хорошо, прохладно в меру. Полётов из аэропорта пока немного, и без нас зал был бы пустым. Он и с нами-то почти пустой. Дайте срок, и сюда будут летать не реже, чем в Хитроу или Орли.
Есть хочется. Сейчас бы в самолете подали воду, а там, глядишь, я бы опять икорку заказал. Как бы решила стюардесса — достоин я, нет?
Прошёл час. Прошло два. Люди волнуются.
— А не пообедать ли нам? — сказал я докторам, Гостелову и Жучарскому.
— Денег нет, — признались доктора. — Вчера всю валюту потратили, там и валюты было на сегодня — в половинном размере суточные. День отлета.
— Чернозёмск угощает, Чернозёмск валюту не тратил, — и мы пошли в ресторан. Здешний, при аэропорте.
Я бы, конечно, мог и всю честную компанию позвать, всю делегацию и экипаж самолета, деньги у меня были, но это было бы слишком уж по-гусарски. Лишнее. К тому же есть ведь у батоно Автандила заместитель, не может не быть.
Для обеда было рановато, но кто знает, что там, впереди, ждёт. Потому не торопились. Пробовали и то, и это, и так далее. Особого национального колорита в меню ресторана не было, но всё же.
Вернулись. Прождали ещё час. Трижды звонили в посольство, отвечали стандартно: ждите.
Мне надоело, я взял такси и поехал в город. Доктора отказались — как можно без разрешения? Велено ждать — нужно ждать!
По пути поговорил с водителем, что слышно в городе. Ну как же, вчера покушение на русского устроили, на Брежнева. «Джинны Пустыни», отряд египетских фидаинов.
— И что?
— Да наши их перебили, этих джиннов.
— Наши?
— Капитаны Революции. Гвардейцы особой секретности, для охраны полковника. И Брежнева спасли. Но это секрет, понятно?
— Само собой.
Завернули в госпиталь — хотел сменить повязку, раз уж мимо еду.
Но в госпиталь не пустили. На дорогах посты, и вокруг много людей в форме.
Я заметил знакомого лейтенанта.
— В чем дело?
— Сами не знаем. Тут одного русского убили. Часа три назад. К нему сначала дознаватели выехали, он из вашей делегации. Заболел внезапно, и его в госпиталь поместили. Так дознаватели из СБ допросить хотели, приехали, а он уже мёртвый.
— Умер? От болезни?
— Стальное отравление. Кинжалом закололи. Вот и велено — никого не впускать, никого не выпускать. Мне доложить о вас?
— Нет, не нужно. Я сам. Потом.
Вернулся в такси.
Похоже, я так и не узнаю судьбу чемодана.
Куда ехать? В посольство? В резиденцию?
Заехал в лавку, накупил воды в бутылках, рахат-лукума и лепешек. Вернулся в аэропорт. Вода, лепешки и сладости пошли на ура.
Посольство по-прежнему велит ждать.
Глава 21
28 декабря 1977 года, среда
Эпидемия
— А лекарства? Какие мне пить лекарства?
— Если температура не выше тридцати девяти, то никаких лекарств пить не нужно, — сказала Зина Неклюдченко. — Пейте слабый зеленый чай. И то в меру.
— В какую меру?
— Хочется пить — пейте. Не хочется пить — не пейте.
— А если температура будет выше тридцати девяти? Сорок?
— Тогда принимайте парацетамол, по таблетке три раза в день. И вызывайте врача.
— А вы кто?
— А я студентка.
Больная N, двадцати шести лет, водитель троллейбуса, вызвала врача на дом в связи с тем, что болеет гриппом. Ну, это она так думает. Скорее всего, правильно думает. Сейчас в мире, в стране и в Чернозёмске эпидемия гриппа, потому любой чих рассматривается именно как проявление гриппа. Никаких лабораторных подтверждений не требуется. Да и где их взять, лабораторные подтверждения, на каждого из сотен заболевающих ежедневно? Много болеют, много. И нас, студентов шестого курса, бросили на грипп. Придали поликлиникам, те распределили по врачам, а уж врачи часть своих вызовов передают нам, студентам. Лотерея, да. Особенно для больных. Они-то надеются, что к ним придет настоящий доктор, а тут приходят свистушки, без опыта, даже без тонометра, ни давления измерить не могут, ни лекарств настоящих не посоветуют, ничего путного.
Ходим по двое. То ли это мера предосторожности, то ли разделение ответственности. Лиса и Пантера — в пару, конечно. А мне дали напарницу Зину Неклюдченко. Она прежде в седьмой группе училась, то есть на одном потоке. Теперь вот вместе.
Конечно, и Ольга, и Надежда могли отказаться от работы