его… — я прыснула, — мужское естество без вдовушки.
— А отвечать ему чего? Девки пока отшучиваются, мол, считать не обучены, да за дверь господских покоев давно не ходили. Но то ж ненадолго такое.
— Ничего не отвечать, — посерьёзнела я. Энрико утвердительно кивнул. — Пусть говорят, что про замок да его обитателей только баронесса может говорить. И если ему что интересно, так пусть у меня и спрашивает. Бабы ему понадобились. Посмотрите на него.
Леона закивала и побежала инструктировать своих подопечных. Я покосилась на брата.
— Не бабы ему нужны, а одна конкретная баба. То есть девица, — проворчал он, подставляя мне локоть.
— Всё может быть, — задумчиво отозвалась я, прокручивая в голове сотни вариантов. — Как и то, что он попросту собирает любую информацию, в надежде вернуть себе память.
— Тоже возможно, — согласился Энрико. Но жёсткая складка меж бровей никуда не делась. Как и стальной отблеск в глубине зелёных глаз.
Он довёл меня до кабинета и, откланявшись, ушёл. На небольшом приставном столике, как напоминание о делах наших грешных, лежали небольшой арбалет и несколько непривычно коротких болтов. Убойная сила у таких явно невелика. Впрочем, рядом нашлась миниатюрная склянка, обшитая кожей. Трогать её я не стала: наверняка там внутри и скрывалось то, что кардинально повышало убойность почти игрушечного оружия.
«Надо будет приказать, чтобы унесли, — подумала я, отходя. — А то притащили мне сюда… напоминание о быстротечности жизни. Тьфу!»
Я поёжилась и отошла. Попыталась было заняться бухгалтерскими книгами, которые притащил на проверку казначей. Но дела в голову не лезли. Вместо этого я принялась гадать, кого же всё-таки искал в моём замке неудачливый убийца. Ничего путного на ум не приходило. Баронесса Бельфор успела встать костью в горле разве что бывшим управляющим замком. Но почему они озаботились моей смертью именно сейчас?
«Надо было их всё-таки повесить, когда была такая возможность, — сердито проворчала я себе под нос. — Сейчас бы гадать не пришлось».
Поймав себя на таких размышлениях, я тряхнула головой и погрозила кулаком куда-то вниз, туда, где, по моему разумению, находился родовой камень: «К средневековым нравам приучаешь, собака?!»
В конце концов, я, бросив бесплодные размышления, попросту вызвала Леону, выдала ей десять золотых и приказала разузнать, что поделывает чета несостоявшихся баронов. Женщина пообещала «послать человечка». На этом я и успокоилась. Всё равно других врагов у меня вроде не наблюдалось, а уж о врагах дракона я и вовсе ничего не знала.
До ужина оставалось ещё несколько часов. Проводить их в обществе Розье, как советовал братец, мне совершенно не хотелось. Но я придумала вполне достойную отговорку. Ещё в амбаре я заметила, что дракон болтался со мной между пыльными бочонками в том же костюме, в котором явился на обед. Я даже чуть было не пошутила по этому случаю: этикет предписывал переодеваться по каждому поводу и без повода. Но, вовремя спохватившись, прикусила язык. Переодеваться Розье было банально не во что. Если верхнюю одежду ещё могли привести в более-менее надлежащий вид служанки, то с бельём назревали кардинальные проблемы.
Здраво рассудив, что вывести дракона на чистую воду я, конечно, хочу, но для этого вовсе не обязательно издеваться, я отправила к нему свою портниху с приказом в кратчайшие сроки обеспечить дракона минимальным гардеробом. Процесс изготовления одежды в этом мире я уже успела испытать на себе, а потому была уверена, что гостю будет, чем заняться и без моего общества. Снятие мерок, подгонки и примерки занимали уйму времени.
Тихий стук в дверь отвлёк меня от мыслей о Розье.
— Да!
— Ваша светлость, — в кабинет с толстой книгой наперевес вошёл Жак. — Вы позволите?
— Да, проходи, — кивнула я. — Надо нам кое-что обсудить…
За следующие полтора часа я прониклась большим уважением к собственному казначею. Парень знал буквально всё. От численности жителей каждой деревеньки, а их на моих землях имелось более полусотни, и вплоть до того, чем там живёт народ.
— А чем вообще знаменито моё баронство? — спросила я, вдоволь наслушавшись про пахотные земли и рыболовецкие посёлки.
— Ну… — смешался Жак. — Ваш дед был великим воином. Только со своим отрядом сумел отбить нападение драконов. А прадед…
— Да нет… Я не об этом, — отмахнулась от исторической справки я. — Что у нас производят такого… Полезного, нужного, известного за пределами баронства. Только чёртов бельфорский окорок не упоминай. На него я уже насмотрелась на всю оставшуюся жизнь!
— А… Вы про то, что купцы покупают? — обрадовался парень. — Так это много чего. Окорок, это да. Ещё ветчина порубежная. Её в травах маринуют, а такие только у нас в предгорьях растут. Вино, то больше на юге. Но за ним купцы не очень катаются. На полуострове вина лучше, уж простите великодушно. Теплее там.
— Что, у нас только свининой торговать можно? — поморщилась я.
— Свининой, да. Колбасы вяленые покойный король очень уважал. Ещё сукно тонкое получается, хорошее. То подчистую купцы собирают. Порой и себе ничего не остаётся.
— Себе, это, в смысле, мне? — нахмурилась я.
— Ну да. За медную деньгу забирают, кровопийцы, но сборщик налогов баронский и того не даст, а на торг аж из предгорьев поселянам везти хлопотно. Ой… — Жак увидел мою мрачную физиономию и сжался.
— Да не бойся ты, — усмехнулась я. — А что еще у нас купцы покупают?
— Кружева бельфорские, — гордо подбоченился парень. — Их не только в нашем королевстве уважают. Драконы, те, говорят, и вовсе золотом по весу платят.
— Так… Значит, у меня кружевницы богатые, — проговорила я, припомнив сестёр Грига.
— Да где там, — махнул рукой Жак. Видя, что злиться я не собираюсь, он расслабился. — Они ж купцам платят, а не кружевницам.
— А кружевницам сколько платят?
— Не знаю. Но могу узнать, — подскочил Жак и, слегка порозовев, добавил. — У вашей портнихи помошница — кружевница из Рижмы. Уж она-то всё про то знает. Я сейчас…
— Погоди, — я остановила готового нестись на поиски девицы казначея. — Как зовут мастерицу?
— Ари. То есть, Арилла…
— Арилла, значит, — хмыкнула я, дёрнув за шнурок звонка.
— Ага, — от красных ушей парня можно было бы прикуривать.
«Похоже, свадьба не за горами», — улыбнулась про себя я, когда высокий слуга