Ропот недовольных усилился, когда они узнали, что армия Санта-Анны больше не представляет для них угрозы. Мексиканцы потерпели поражение в столкновении с войсками Сэма Хьюстона у местечка Сан-Хасинто. Санта-Анна попал в плен. Узнав об этом, некоторые переселенцы принялись спрашивать, зачем им делать крюк в направлении Нового Орлеана и переправляться через реку Сабин, если можно ехать в Техас напрямую.
Джереми заявил, что всякий желающий может покинуть их и следовать дальше на свой страх и риск первоначальным маршрутом. Несколько семейств так и сделали. Они уверяли, что индейцы крик напасть на них не осмелятся, а в городке Роанок, в штате Джорджия, у них есть родня, которую переселенцы обещали навестить по пути. Сейчас от фермера Сайлас узнал, что в конце весны на Роанок напали индейцы. Городок сожжен до основания. Большинство белых его жителей перебиты. В округе Чеймберс, штат Алабама, тоже, как оказалось, неспокойно. А ведь многие в караване собирались пополнить свои запасы и отправить родным с оказией письма из этого округа. Только благодаря разумному совету Томагавка караван из Виллоу-Гроув не пал жертвой индейцев крик.
Последующие новости оказались еще более тревожными и внушающими страх. В начале месяца команчи напали на поселение в восточной части Техаса. Они живьем сожгли поселенцев в их домах, изнасиловали нескольких женщин, замучили до смерти местного патриарха Джона Паркера и похитили его девятилетнюю внучку Синтию-Анну.
– Всеблагой Господь! – воскликнул Сайлас, представляя кричащего Джошуа, перекинутого через спину быстрого мустанга индейского воина, и рыжий скальп Джессики, прицепленный к копью того же команчи. – Именно туда мы и направляемся.
– Тем больше у тебя причин оставить Джесс и Джошуа в Новом Орлеане, – сказал на это Джереми.
Когда Сайлас вернулся к ее фургону, Джессика уже спала. Он присел возле нее и время от времени щупал девушке пульс, прикладывал руку к ее лбу, желая убедиться, что он не горячий, и прислушивался к ее дыханию, боясь пропустить момент, если оно станет учащенным. Проведя около часа в весьма неудобном положении, мужчина наконец расслабился, вытянул ноги и прислонился спиной к борту фургона. Он слышал, как переселенцы снаружи разбивают лагерь. Мэдди принесла ему ужин. Типпи привела Джошуа. Сайлас позволил им взглянуть на спящую Джессику, а потом отправил обоих спать.
Совсем стемнело. Сайлас зажег лампу и решил подложить себе под спину отделанную бахромой бархатную подушечку Джессики. Это была одна из двух подушек, служивших его жене напоминанием о роскоши, оставленной позади. Сайлас примостил ее позади себя, облокотился и почувствовал что-то твердое. Оказалось, что один из швов распорот и внутрь сунута книга. Испытывая сильнейшее любопытство, мужчина извлек ее из тайника. Это была обтянутая красной кожей толстая тетрадь, в которую, как он множество раз замечал, Джессика что-то записывала в течение долгих, навевающих скуку часов дневного перехода. Сайлас бережно держал ее в руках с таким видом, словно нашел Святой Грааль. Ему вспомнились слова Джереми: Женщины все вверяют своим дневникам. Почему бы тебе туда не заглянуть? Может, узнаешь что-нибудь интересное.
Сайлас взглянул на Джессику. Жена мирно посапывала во сне. Ровное дыхание. Кожа над повязкой казалась прохладной на ощупь. Мужчина поправил москитную сетку, подушку под спиной и сел, сложив руки на груди. Красный сафьян тетради светился рубиновым светом и был в пределах его досягаемости. Сайлас время от времени отгонял и прихлопывал на себе назойливых насекомых, прислушивался к звукам, заполнявшим тишину ночи. Наконец, уступив искушению, он бросил взгляд на прикрытые веки жены и потянулся к ее дневнику.
Глава 32
Сайлас чувствовал себя крайне растерянным и сбитым с толку. Он и впрямь был не сообразительнее деревянной колоды. Он не увидел того, что Джереми понял уже давным‑давно. Как обычно, его друг верно разгадал, что лежит у девушки на душе, но… Как, ради всего святого, он смог бы понять, что чувствует Джессика, когда та пряталась за каменной безучастностью? Сайлас взглянул на спящую жену, прикрытую москитной сеткой. Боже Всемогущий! Девочка в него влюблена, по крайней мере, ей так кажется. Как, черт побери, такое возможно? И что чувствует к ней он сам? Без сомнения, Сайлас беспокоился о ее благополучии… даже испытывал в последнее время кое-какие чувства, скажем так, плотского свойства, но он до сих пор не знал, как относится к Джессике. Он по-прежнему тосковал по Летти, и нарождающиеся чувства по отношению к жене делали, как ни странно, его тоску по потерянной любви еще горше.
Сайлас подозревал, что то, что ощущает к нему жена, является не любовью, а всего лишь физическим влечением, похотью. Джессика еще слишком молода и неопытна, чтобы понимать разницу. Сайлас прекрасно осознавал, что полученная им в наследство от родителей физическая красота притягивает к себе внимание многих женщин. В ранние, беззаботные годы своей молодости он без зазрения совести пользовался этим своим преимуществом в отношениях с женщинами. Впрочем, чаще всего его ожидало разочарование. Чтобы заинтересовать его по-настоящему, женщина должна была быть неординарной личностью. До знакомства с Летти Сайлас почти никого достойного внимания не встречал. Впрочем, Джессику Виндхем тоже вряд ли можно было назвать ординарной.
Сайлас пристально вглядывался в черты ее лица. С какой стати Джессика решила, что некрасива и не может вызвать мужского желания? Надо будет развеять у нее эту иллюзию. Ее тело способно околдовать мужчину. После случая на реке он не мог выкинуть из головы образ ее совершенного тела, светящегося радостью и удовольствием лица, темных глаз, которые от удивления или душевного потрясения становились всякий раз выразительнее и как бы больше. Присущее Джессике очарование производило даже более сильное впечатление, чем идеальная, классическая женская красота. Сайлас никак не мог понять, как может чувствовать все это по отношению к Джессике, в то время как еще недавно был обручен с девушкой, являющейся идеалом женской красоты.
Также надо переубедить Джессику насчет причин, побуждающих мужа заботиться о ее безопасности. Его действия продиктованы отнюдь не условиями контракта с ее отцом, где говорится о том, что в случае гибели Джессики действие договора будет аннулировано. Он заботится о ней потому, что долг всякого мужа печься о благополучии собственной жены. К тому же Джессика ему нравится. Он искренне желает ей добра и не хочет подвергать неоправданным опасностям.