— Я… Н-нет, ничего. Просто я прочла одну статью… — Внезапно она решилась. — Помнишь дядю Пола? Его жена погибла вчера в авиакатастрофе.
— О! — выдохнул Сэм. — Пол, наверное, очень огорчен. Правда, миссис Селина не очень любила его яхту, но все равно жалко…
Очевидно, для Сэма яхта пока была значительно важнее, чем смерть малознакомого человека, но по его лицу Глэдис поняла, что сын искренне сострадает Полу, которого он считал своим другом.
Она хотела что-то сказать, но в кухню уже спустились остальные дети и Дуг, на ходу завязывавший галстук.
— Что случилось? — спросил он, сразу почувствовав, что что-то неладно. У Глэдис был совсем убитый вид.
— Жену моего друга Пола разорвало на куски бомбой, — объявил Сэм драматическим тоном. — И она упала в море вместе с самолетом.
— Очень грустно, — сказал Дуг, наливая себе кофе. Он ничего не понял. — Это что же у тебя за женатый друг?
— Пол Уорд, — объяснила Глэдис. Язык плохо ее слушался, и, чтобы произнести эти несколько слов, Глэдис пришлось сделать над собой изрядное усилие. — Я тебе говорила… Этим летом он отдыхал в Харвиче, и мы с Сэмом катались на его яхте. Он был женат на Селине Смит.
— Как это ее угораздило сесть в заминированный самолет? — пробормотал Дуг, пробежав глазами заголовки. — Джесс, помоги матери убрать овсянку с пола…
С этими словами он отложил «Тайме» и взял в руки свой любимый «Уолл-стрит джорнэл». Насколько глубоко расстроена и растерянна его собственная жена, Дуг так и не заметил. Уже через пятнадцать минут он встал из-за стола и, боясь опоздать на свой поезд, поднялся наверх за кейсом и пиджаком. Вскоре он ушел, а потом и дети, все еще обсуждая катастрофу, отправились в школу (к счастью, ее очередь по автопулу прошла вчера), и Глэдис осталась одна.
Она долго сидела, рассматривая фото в газете и вспоминая Пола. Ни о чем другом Глэдис просто не могла думать, и все же звонить ему было бы странно. Кто она такая, в конце концов?
И тут Глэдис вспомнила о фотографии Селины и Пола, которую так и не отправила. Ведь она может сделать это сейчас, приложив юней записку с соболезнованиями!
Подумав об этом, Глэдис решительно встала из-за стола и пошла в лабораторию. Фотография лежала среди отпечатков, сделанных ею в Харвиче. Поднеся ее к свету лампы, Глэдис долго рассматривала снимок, стараясь разгадать выражение глаз Пола и Седины. Впрочем, уже одно то, как Селина наклонила голову, слегка касаясь затылком рук Пола, опиравшегося на спинку кресла, в котором она сидела, могло многое рассказать об их чувствах. Седина улыбалась, и Глэдис было трудно представить себе, что ее больше нет. А Полу еще труднее…
Тут она подумала, что Пол, наверное, еще не вернулся из Европы. Когда ему сообщили о трагедии? Глэдис смутно помнила, что он собирался участвовать в какой-то регате. Ни малейшего сомнения в том, что, получив такое известие, Пол все бросит и вылетит в Нью-Йорк. Или скорее в Лондон — ведь самолет упал в море недалеко от берегов Альбиона.
В конце концов, так и не решившись звонить, Глэдис достала бумагу и написала Полу письмо, в котором, как смогла, постаралась выразила ему свое сочувствие. Письмо вышло коротким, но искренним. Положив его в конверт вместе с фотографией, Глэдис отвезла его на почту.
До самого вечера она все никак не могла прийти в себя. Она двигалась словно во сне. Дуг, вернувшись домой, все-таки заметил, что с ней что-то неладно.
— Что с тобой сегодня? — спросил он. — Ты, похоже, даже не причесывалась!
— Это все из-за Селины, — честно ответила она. — Я ужасно расстроилась.
— Вот не знал, что ты была с ней так дружна, — заметил Дуг. — Ведь вы встречались, наверное, раза два, не больше?..
— Я снимала ее для обложки ее нового романа. Последнего романа, — тихо сказала Глэдис. — Там, в «Тайме», — один из моих снимков.
Дуглас нахмурился.
— Ты мне этого не говорила, — сказал он с осуждением.
— Должно быть, я просто забыла, — отозвалась Глэдис рассеянно. — Ее муж… он очень любил Селину. Сейчас ему ужасно тяжело.
— Что ж, от таких вещей никто не застрахован, — промолвил Дуг и заговорил о чем-то с Джейсоном. У Глэдис упало сердце. В его словах не было ни капли сочувствия. Конечно, он не знал Селину, но состояние Глэдис он мог бы понять. Увы, ее мысли, ее огорчения и переживания ничего не значили для Дуга.
Поздно вечером, когда дети пошли спать, Глэдис включила телевизор. В ночных новостях был большой репортаж о гибели самолета, а также блок, посвященный Селине Смит. Диктор, вкратце пересказав ее биографию, сказал в заключение, что поминальная служба, вероятно, состоится в пятницу, в нью-йоркском соборе Святого Игнатия.
Должна ли она пойти туда — вот в чем вопрос. Глэдис думала об этом, тупо глядя на экран телевизора, где новости спорта сменились прогнозом погоды.
— Ты собираешься ложиться? — спросил Дуг, заглянув в гостиную.
Глэдис поспешно встала. Час был очень поздний.
— Сейчас, — ответила Глэдис и, поднявшись в спальню, заперлась в ванной комнате. Там она включила воду и снова задумалась, прислонившись к стене. О Поле Уорде, о его жене и об их семейной жизни, которая в одно краткое мгновение разбилась на тысячи кусков и рассеялась над Атлантикой.
Потом она неожиданно поймала себя на мысли, что больше не хочет спать с Дутом. Просто не хочет ложиться с ним в одну постель. И что? Потребовать себе отдельную спальню? Не лучше ли и впрямь уйти из дома и снять комнату где-нибудь в мотеле? Ах, господи, что же это за жизнь?
В конце концов она все-таки встала под душ. Она вымыла голову и долго сушила волосы феном, надеясь, что, когда она закончит, Дуг уже будет спать. Но он не спал. Он лежал в постели и читал какой-то журнал. Услышав, что Глэдис вошла, Дуг положил его на ночной столик и повернулся к ней.
— И долго это будет продолжаться? — спросил он неприятным голосом.
— Что именно? — спросила Глэдис, с трудом оторвавшись от мыслей о Поле.
— Ты знаешь, о чем я говорю. Ты так долго торчала в душе, что можно было подумать, будто растворилась там. Что это значит, Глэдис?
"Ничего, — хотела она ответить, но вдруг подумала:
— Какого черта?! Он сам загнал меня в угол, так пусть теперь получит то, что ему причитается".
— Ты хочешь знать? — спросила она. — Изволь. Все лето ты демонстративно пренебрегал мною. Эти три месяца стали для меня настоящим кошмаром, а все потому, что ты хотел примерно меня наказать. Только после того, как я сказала, что забуду о работе, ты решил снизойти до меня. Ты, очевидно, думаешь, что теперь все в порядке. Так вот, я буду исполнять свои обязанности по дому, но спать с тобой я больше не хочу. И ты не сможешь меня заставить, хотя и владеешь мною, как вещью.