-Дмитрий Григорьевич, а это не слишком?
Спросил меня мой начальник политотдела. А у меня перед глазами стояли парады прибалтийских эсэсовцев, тех, кто выжил и дожил до наших дней. Теперь они были не преступниками, а народными героями, зато против наших ветеранов новая прибалтийская власть устраивала судебные процессы, а кроме того сносила памятники советским солдатам, которые погибли очищая её от фашистов. А ведь кроме того были и карательные отряды, которые хорошо отличились в зверствах против мирного населения в Белоруссии и на Украине. Да и сейчас, когда началась война, то это так называемое мирное население стреляло в спины нашим бойцам и командирам, а потому у меня не было ни капли жалости к ним.
-Геннадий Петрович, может вы не в курсе, но с самого начала войны прибалты стреляли в спины нашим бойцам и командирам, а кроме того, как только Прибалтика была захвачена противником, то тысячи прибалтов пошли служить немцам. Ладно бы просто в обслугу или нестроевые части, но они организовали собственный легион СС, а кроме того в Белоруссии и на Украине отличились их карательные отряды, где они воевали с мирными жителями. После всего этого у меня нет ни малейшей жалости к ним, а после войны необходимо ликвидировать все эти республики, а население переселить вглубь страны и тщательно следить, что бы оно не собиралось компактными группами, а вместо этих республик сделать одну Прибалтийскую, а населить жителями других регионов СССР.
Моему брехуну нечего было на это ответить. Открыто я конечно это не показывал, но ещё с прошлой жизни недолюбливал этих брехунов, а тут тем более. Власти много, а ответственности считай ни какой, сколько командиров они подвели под цугундер вмешавшись в командование, пока наконец не отменили это дебильное двоевластие. Главное приказ изменял или отменял политрук, а за провал вследствие этого отвечал командир, кретинизм чистой воды. За следующий день мы вышли к Екабпилсу, который находился на берегу Западной Двины. Одновременно выстраивалась новая оборона по обоим сторонам пробитого коридора, причём немалую роль тут отводилась манёвренным группам, которые должны были своевременно ликвидировать любые попытки противника перерезать этот коридор. За два следующих дня, пользуясь отсутствием обороны, мои части, двигаясь по восточному берегу Западной Двины, достигли Риги, где и остановились, охватив её по восточной части в полукольцо. Все присылаемые мне подкрепления шли на усиление пробитого коридора, так как попытки немцев его перерезать не прекращались. Подбить наши новые танки противнику было очень сложно, зато если они останутся без топлива и боеприпасов, то станут лёгкой добычей. Коридор получился шириной километров в 50, это позволяло достаточно безопасно наладить снабжение, но на этом мы не успокоились. Если с наружной стороны коридора строились в спешном порядке укрепления с использованием бронекапониров, то с внутренней немцев потихоньку выдавливали. В общей сложности в кольце оказалось около трёхсот тысяч немцев, то что не удалось Жукову в Харьковской операции, удалось мне. Пока было снабжение отрезанной группировки немцев по морю, но тут активизировался Балтийский флот, в частности подводные лодки и авиация, которые устраивали охоты за немецкими кораблями, которые поставляли припасы в котёл и немцы несли большие потери, а в воздухе подчас завязывались настоящие сражения. Наши бомбардировщики летали под прикрытием истребителей, а немцы сопровождали истребителями корабли, вот и разворачивались настоящие сражения, когда немецкие истребители пытались не дать бомбить свои корабли нашим бомбардировщикам, а наши истребители не дать помешать нашим бомбардировщикам бомбить немецкие корабли. Одновременно с этим начались ожесточённые бои за Ригу, город был большой, зданий много, как и возможностей устроить хорошо защищённые огневые точки в городе. Вот тут и пригодились Костоломы и исы, которые своими крупными калибрами подчас просто разносили дома, в подвалах которых немцы устраивали огневые точки. Бои шли страшные, и тут начало сказываться наше превосходство не только в тактике, но и в вооружении. Про тяжелые самоходки и танки с их крупным калибром, которые зачастую просто разносили здания, в которых засел противник уже сказано, но вот во время обычных зачисток, когда простой пехотный Ваня в составе штурмовых групп очищал здания от противника, наличие у наших бойцов гранат лучшей системы и автоматического оружия играло большую роль. Немецкие толокушки за счёт длинной ручки были более удобны в поле, когда именно из-за их ручки их было удобней кидать и они летели немного дальше, вот только более компактная, мощная и совершенная лимонка была лучше в тесных условиях городского боя, как и компактный и скорострельный ППС. Стандартная тактика городского боя, когда сначала в помещение летит граната, а затем очередь из автомата, позволяла моим бойцам с относительно небольшими потерями хоть и медленно, но верно двигаться вперёд. Скоро началась осенняя распутица, бои в поле потеряли былую напряжённость, за это время коридор расширился в среднем до 100 километров, и на время наше продвижение встало, зато бои в Риге продолжились с прежним упорством. К середине октября вся восточная часть города стала нашей, немцы, при отступлении подорвали все мосты через Западную Двину и мы к сожалению не смогли этому помешать. Пока я остановил наступление в Риге, так как навести переправу под огнём противника, было просто невозможно. Вернее что ни будь может и получилось, вот только наши потери при этом будут просто астрономические, а терять своих людей и технику понапрасну я не хотел. Через месяц ударят морозы, а к середине декабря река должна хорошо замёрзнуть, вот тогда и продолжу наступление, а пока занялся окруженными немцами. Пару недель, пока еще шли дожди, и было относительно тепло, мои части отдыхали и пополнялись, а как только в начале декабря дороги замёрзли, так сразу и продолжилась ликвидация окружённых гитлеровцев и их пособников из местных. При этом я приказал особое внимание уделить этим уродам, даже у мёртвых необходимо было забирать документы, что бы знать, кто это такой, что бы потом высылать их семьи в Сибирь. Я не знал, как изменится история в будущем, но не хотел, что бы в конце века семьи этих поганцев рукоплескали выжившим мразям. Я не спешил, от того, что я доложу об успехе на месяц или два позже мне не критично, зато сберегу своих людей, а подгонять такое к праздничной дате не по мне. Вот так не спеша, я и давил немцев, а их сопротивление постепенно ослабевало, так как заканчивались боеприпасы, а также уничтожалась техника и тяжёлое вооружение. А тут ещё и Ленинградский фронт перешёл в наступление под Нарвой, так что очень скоро к немцам придёт большой и толстый северный лис.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 17
К этому наступлению Ленинградский фронт готовился с весны, хотя уверенности в нём не было, так как тут всё было завязано на Западный фронт и его командующего, генерала Павлова. Лишь только после того, как Павлов, внезапным ударом опрокинул противника и повёл успешное наступление на Ригу, тем самым рассекая надвое Прибалтийскую группировку противника и охватывая в кольцо его значительные силы, стало ясно, что наступление будет. Учитывая, что войскам придётся переправляться через реку Нарву, командование Ленинградского фронта заранее озаботилось об этом. В Ленинграде, на заводах города были изготовлены 6 тяжёлых понтонных парков Н2П.
Тяжелый понтонный парк (ТПП) Н2П-32 использовался в Красной Армии до, во время и после войны, он предназначался для наведения переправ грузоподъёмностью от 16 до 60 тонн. Как непосредственно плавучего моста, так и паромных переправ. Если учесть что вес советских тяжёлых танков КВ, ИС-2 и ИС-3 составлял порядка от 43 до 49 тонн, то эти понтоны вполне подходили по грузоподъемности для устройства переправы.
В 6 часов утра, стянутые в одно место гаубицы, позволили создать плотность почти в две сотни стволов на километр фронта, и вот они все разом открыли огонь по противнику. Немецкие позиции на Западном берегу Нарвы скрылись в облаках разрывов, а к берегу реки, в пяти местах, стали сползаться трактора, которые тащили на себе понтоны. Через полчаса большая часть артиллерии перенесла свой огонь дальше, в глубину вражеских позиций, а оставшаяся сменила тип снарядов. Если до этого все орудия били осколочно-фугасными снарядами, стараясь разрушить немецкие укрепления, то теперь меньшая часть орудий перешла на дымовые снаряды, и весь вражеский берег заволокло густым белым дымом.