После того как я вернулся в строй, он настаивал на том, чтобы я не лез снова в это дерьмо. Но я, к сожалению, не видел себя больше нигде. Петрович не одобрил...
Но не вычеркнул моё имя из списка близких. Хотя обещал.
Тема Киры — вообще отдельная история.
Готов поспорить, если я не отпущу девчонку, этот старый пёс попытается это сделать без моего согласия.
И я не уверен, что смогу с этим смириться. Всему своё время.
Я покосился на Киру, наблюдая за тем, с каким интересом она смотрела в окно. Розовые блики заката играли на её лице сочными оттенками. Девчонка улыбалась, слегка наклонив голову и, облокачивая подбородок на свой маленький кулачок.
Я отвернулся и, опустив своё окно на пару сантиметров, тихо произнёс:
— Кира, — дождался, когда она повернёт голову в мою сторону, — открой бардачок, пожалуйста. Там пачка сигарет должна быть...
Она промолчала, но потянулась к бардачку. Почти сразу нашла сигареты и протянула их мне.
— Будь добра, достань мне одну...
Снова ничего не ответив, Кира сделала то, о чём я просил. Я, наконец, закурил, чувствуя, как вместе с дымом из меня выходит густое напряжение, от которого мои ладони скользили по кожаной обивке руля.
Я бы хотел разрядить обстановку, но выходило с трудом. Казалось, что я везу её не на ужин, а на казнь.
Что с тобой, Валдаев, мать твою?!
— Почему серьги не стала вдевать? — быстро взглянув на изящный профиль, я снова заполнил лёгкие горьким дымом.
— Ухо заросло, — Кира пожала плечами, машинально касаясь когда-то порванной мочки, — одно нормальное, а второе нужно снова прокалывать...
Она тихо хмыкнула, а затем плотно сомкнула губы. Будто пыталась сдержать улыбку.
— Ты улыбнулась? — скосив на неё глаза, я плотно прижал фильтр к собственным губам.
— Что? — тёмные и густые брови взлетели на лоб, — что за чушь? Нет, я не улыбалась...
Кира тут же отвернулась, возвращая свой взгляд достопримечательностям города. А я был уверен, что мне не показалось...
— Нет, я видел, — выкинул в окно окурок и, затормозив на светофоре, повернулся к Кире всем корпусом, — что вызвало улыбку?
Не понимал. Ей порвали ухо, и это самое безобидное из того, что с ней произошло... а она улыбается.
— Господи... да почему я должна оправдываться за улыбку? — вспылив, Кира так же повернулась ко мне.
Значит, улыбка всё же была...
Я продолжал смотреть на неё, чувствуя скованность в грудной клетке. Будто там вот-вот разорвётся снаряд, подпитанный собственными эмоциями.
— Просто вспомнила, — замявшись, Кира отвернулась и кивнула на светофор, сигнализирующий зелёным, — в детстве я две недели носилась с одной дыркой в ухе. Папа меня пиратом называл...
— Почему? — плавно выжал газ, продолжая движение, — почему с одной дыркой?
— Мама проколола мне ухо... цыганской иглой. В домашних условиях. — Она снова хмыкнула, покачивая головой. — Это было таким стрессом для меня, что я потом две недели не соглашалась на второе ухо... потом всё же набралась смелости.
— Пират, говоришь? — усмехнувшись, я, наконец, облегчённо вздохнул.
Она умеет плохие воспоминания заменить хорошими, и это не могло не радовать. Это подвластно далеко не всем. Нужно быть по-настоящему сильной, чтобы уметь отпускать подобные вещи и концентрироваться на том, что не будет погружать тебя в ещё большую пучину ненависти и злобы.
Она умница. Я всегда это знал.
— Это было так давно, — грустно проговорила, опуская взгляд на свои руки, — будто в прошлой жизни.
И я не мог не согласиться. Сам такой же...
Не могу назвать своё детство плохим. Было здорово. Родители у меня были заботливые и любящие. Отец был кардиохирургом, а мать — педиатр. Я рос в полноценной семье, ездил на каникулы к бабушке, гонял на лугу коров и даже учился почти на отлично... умудрился поступить в медицинский, шагая по стопам родителей.
И правда: другая жизнь. Прошлая.
Кира, судя по отсутствующему взгляду, погрузилась в воспоминания, а я тем временем, прибавил газу. Срезая, объезжал попутчиков и старался как можно быстрее оказаться в районе набережной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *
Кира
Мы прибыли на набережную. Озираясь по сторонам, я семенила всед за Климом. Он держал меня за руку. А у меня было чувство, что в мою ладонь вонзаются сотни иголок. Казалось, что она вот-вот закровоточит.
Притормозив, я подняла взгляд и широко улыбнулась. Сергей Петрович стоял возле входа в ресторан и, судя по ответной улыбке, он ждал нас. Распахнув объятия, он обнял Клима и смело похлопал того по плечу. Затем перевёл своё внимание на меня:
— Кира, ты настоящая красавица! — тихо промурлыкал, обнимая меня, и приглашая внутрь заведения. — Я поражён!
— Спасибо, — я смутилась от комплимента и опустила голову, пряча щёки, вмиг ставшие горячими.
— Ты один? — Клим пропустил меня вперёд, придерживая дверь и заставляя меня ощутить ещё большую неловкость.
— Да.
— А где же твоя... кхм, женщина? Я думал, что ты меня с ней познакомишь?
Прислушиваясь к его голосу, я старалась идти как можно медленней. Нас встретил официант и, представившись, просил следовать за ним. Неожиданно Клим снова перехватил мою ладонь. Крепко сжал, равняясь со мной, и тихо произнёс:
— Расслабься, — слегка наклонился, обдавая теплом моё ухо, — просто ужин. Вне стен дома. Ничего особенного. Хорошо?
Кивнув, я подняла голову. Отвела взгляд, осматриваясь. Здесь светло. И очень уютно. Чем-то напоминало Францию. Кажется, этот стиль называют “прованс”? Светлые тона в интерьере, обилие текстиля, живых и засушенных растений, мелкий нежный цветок на светлых стенах, мебель, выкрашенная в белый цвет и специально состаренная за счёт потёртостей.
Клим совершенно не смотрелся здесь.
— Можно спросить? — Подняла голову, перехватывая вопросительный взгляд своего спутника.
— Попробуй, — натянуто улыбнулся.
— Кто выбирал это место?
Опустившись на предложенный мне стул, я не сводила с Клима глаз. Судя по сведённым бровям, мой вопрос его удивил. Скинув с себя пиджак, он отдал его официанту и вернул мне слегка озадаченный взгляд.
— Почему спрашиваешь?
— Это место... не укладывается в голове. Не похоже, чтобы выбирал ты...
— Это ресторан Петровича. Точнее, теперь здесь босс его сын. А Петрович на пенсии...
— Обо мне воркуете? — напротив меня сел Сергей Петрович. Одарив нас широкой улыбкой, он жестом руки подозвал официанта и что-то шепнул ему на ухо.
— Кира удивлена выбором места. Говорит, я не вписываюсь в атмосферу...
Мужчины тихо засмеялись, а я напротив: растерянно хлопала глазами, не зная куда себя деть. Мне хотелось незаметно пихнуть Клима под рёбра, но вряд ли одобрит подобную вольность.
Сжав губы, я всё же подняла голову выше и расправила плечи. Клим тут же прекратил смеяться. Его взгляд упал на мои обнажённые плечи. Я видела как под кожей дёрнулся его кадык и... впервые я не почувствовала дискомфорт. Скорее, отдалённое ликование в груди. Съел?
Сделав глубокий вдох, я приняла из рук Сергея Петровича салфетку. И, последовав его примеру, постелила ту на колени. Клим, взглянув на наши манипуляции, лишь недовольно фыркнул и, расстегнув манжеты на рубашке, подвернул рукава почти до локтей.
Я приложила все усилия на то, чтобы чувствовать себя хотя бы отчасти расслабленно. Я настраивалась на хороший вечер. Хоть один вечер за приделами тюрьмы. Я старалась поверить в то, что Клим не подложит мне свинью.
Я гнала от себя мысли о побеге.
А ведь это был шанс...
Но сейчас я как никогда понимала, что этот шанс не даст мне ещё одного... Потому что поступком в клубе, Клим привязал меня к себе. Скорее всего, он этого и добивался. Не только проучить Лизу, но и сделать всё для того, что только рядом с ним я чувствовала безопасность. Шаг в сторону — и Бык не упустит момент.
Потому что теперь он знал, где меня искать. И, возможно, даже сейчас, он был где-то рядом.