подхалимам, а по начальникам и руководителям, поощряющим и плодящих их. Как правило, подхалимы — люди умные. Стоит раз или два их серьезно одернуть, приструнить, и они сделают для себя необходимые выводы.
Пребывание Николая Романовича Миронова в армии стало событием. Оно запомнилось самому гостю, генералам и офицерам, принимавшим его…
В 70-е годы А.И. Брежнев с официальными дружественными визитами посещал ГДР в мае 1973 года и в последний раз — с 4 по 8 октября 1979 года по случаю 30-й годовщины со дня образования Германской Демократической Республики. Партийно-правительственная делегация выглядела внушительно. Кроме А.И. Брежнева в нее входили А.А. Громыко, К.У Черненко, Н.А. Тихонов, К.В. Русаков, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в ГДР П.А. Абрасимов.
Программа визита включала участие делегации в торжественном заседании, приеме и концерте, возложении венков в Трептов-парке, на кладбище социалистов в Берлин-Фридрихсфельде и у памятника жертвам фашизма и милитаризма, присутствие на параде Национальной народной армии ГДР и факельном шествии немецкой молодежи. Предусматривалось подписание Программы специализации и кооперации между СССР и ГДР, награждение Брежнева орденом и обед в его честь.
Ни в мае 1973-го, ни в октябре 1979 года Брежнев Группу советских войск в Германии не посещал.
Между двумя пребываниями Брежнева в ГДР прошло чуть больше шести лет. За эти годы он разительно изменился. В ГДР приехал человек осунувшийся, безразличный, с подорванным здоровьем. Из аэропорта Шенефельд в резиденцию в замке Нидершен-хаузен Брежнев следовал в автомашине с Хоннеке-ром, на приветствующее население смотрел холодно, отсутствующим взглядом, изредка, как автомат, помахивая рукой.
Тяжелая болезнь Брежнева осложнила пребывание советской партийно-правительственной делегации в ГДР, создала дополнительные заботы немецким властям, портила праздничное настроение окружающим. Везде, куда бы он ни ехал, за ним следовали реанимобиль и врачи с носилками. На приеме в Государственном совете ГДР 7 октября, где я присутствовал с женой, Брежнев почувствовал себя плохо и покинул обед.
Проводив на следующий день Брежнева в Москву, немцы вздохнули с облегчением.
Состояние здоровья Брежнева было настолько плохим, что в дни пребывания его в Берлине и спустя несколько дней после отъезда в западной прессе появились сообщения о его кончине.
Мы все чувствовали себя перед немецкими друзьями весьма глупо. Правда, они делали вид, что ничего не случилось. Трудно было понять, а тем более объяснить, зачем разбитого болезнью, немощного старца, пусть даже лидера, посылают во главе делегации за границу. Такими действиями руководство партии и страны компрометировало в глазах народа ГДР и всего мира не только самого Брежнева и себя, но и государство…
В последние дни уходящего 1976 года командование Группой войск проводило на местности плановую штабную тренировку. Начальник Генштаба генерал армии В.Г. Куликов принял решение лично участвовать в штабной тренировке с группой офицеров-генштабистов.
С Куликовым я никогда не встречался, но был немало наслышан о нем. Отзывы военных о личности Куликова являлись противоречивыми. Поэтому указание начальника управления принять участие в его встрече я воспринял с интересом.
Выполняя поручение, утром 30 декабря выехал на военный аэродром в Шперенберг. Самолет Ту-134 прибыл из Москвы точно в намеченное время. Встречающие, всего пять человек, выстроились перед трапом самолета.
Куликов, одетый в зимнюю полевую форму, быстро спустился по трапу и, приняв рапорт 1-го заместителя главкома Бориса Васильевича Снеткова, подошел к строю. За руку поздоровался с членом военного совета Медниковым, командующим и членом военного совета воздушной армии, а затем со мной. Когда я представился Куликову, он взял меня, как старого знакомого, под руку, отвел в сторонку и, обращаясь на «ты», кратко сообщил о цели своего прилета, пригласил на разбор штабной тренировки и попросил принять, по возможности, меры, чтобы о его посещении ГДР не стало известно немецким друзьям, так как он накрепко связан лимитом времени и возможностью встретиться с ними не располагает.
Ранним утром 31 декабря состоялся разбор штабной тренировки. Завершился он четким, глубоким и интересным выступлением Куликова. В моем представлении именно такой уровень анализа, выводов и постановки задач должен быть у начальника Генерального штаба.
Позднее, за завтраком, Куликов держал себя просто, демократично и умно. Вспоминал интересные эпизоды из службы. Рассказал о встрече с Г.К. Жуковым в бытность командиром дивизии. Делился замыслами и планами. Мысли свои никому не навязывал, стремился всех присутствующих втянуть в живую беседу.
Процедура проводов Куликова в Шперенбер-ге была аналогична его встрече. Следуя к самолету, Виктор Георгиевич шутливо спросил у командующего воздушной армией: «Какой основной закон действует в авиации?» Видя, что командир замешкался, сам же и ответил: «Сколько самолетов взлетело, столько же должно возвратиться на землю».
Прощаясь с Куликовым, я пожелал ему от имени чекистов Группы войск счастья и успехов в наступающем Новом году. На его вопрос о моем впечатлении от разбора искренне ответил, что разбор мне понравился. На это Куликов заметил: «О результатах обязательно доложи кому следует».
Люди говорят, что первое впечатление о человеке оказывается самым верным. Мне В.Г. Куликов сразу понравился. И все же я с удивлением спрашивал себя: «Почему Виктор Георгиевич многозначительно просил кому-то доложить о разборе?», ведь встречал я его в силу служебных обязанностей, на штабной тренировке занимался вопросами безопасности и никаких фискальных, надзорных функций за ним не выполнял. Возможно, думалось, я неправильно его понял. Весьма трудно было представить, чтобы начальник Генерального штаба, человек, постоянно решающий глобальные вопросы безопасности государства, не понимал предназначение правоохранительных органов и, в частности, военной контрразведки.
Вспомнил я этот эпизод неслучайно. Знаю отдельные факты, когда командующие округами и армиями, не говоря уже о более низком звене командиров, неверно представляя деятельность органов безопасности, считают, что военная контрразведка постоянно следит за ними, перлюстрирует корреспонденцию и подслушивает телефонные переговоры. Подобное понимание задач военной контрразведки крайне упрощено и действительности не отвечает…
В 1977 году состоялись оперативно-стратегические учения под руководством министра обороны Д.Ф. Устинова. В них участвовало и командование Группой советских войск в Германии.
Учение шло по жесткому графику. Устинов находился в ГСВГ менее суток. Прибыл на самолете поздним вечером с начальником Генштаба, главкомами видов вооруженных сил и большой группой генералов и офицеров. За кратким отдыхом последовал переезд на подземный командный пункт Генштаба, где состоялось заслушивание играющих сторон, потом обед, перемещение вертолетами в Шперенберг и отлет на родину. Все в быстром и напряженном темпе, как на войне.
На подземном командном пункте участника разместились довольно плотно в тесном помещении. За небольшим столом сидел Устинов, руководивший заслушиванием, и справа от него — начальник Генштаба Н.В. Огарков.
Ранее об Устинове в военных кругах приходилось слышать разное. Толковали,