медленно катился в сторону трассы — запасного пути отходя у меня не было. Перевалив на серый асфальт, я потихоньку, соблюдая скоростной режим, поехал в Город. Контрольный пункт ГАИ на въезде в мегаполис я преодолел вовремя пересменки, отстоявшись в течении получаса на площадке дальнобойщиков в полукилометре от будки продавцов полосатых палочек — удостоверение — удостоверением, но две сумки трудно спрятать от пытливого взгляда дорожного инспектора в такой маленькой машинке, у которой даже нет багажника.
Вечером воскресенья я пришел домой поздно. Выгулял бешено бьющего хвостом по бокам Демона, визжащего от радости, что гулена –хозяин вернулся, выпил две рюмки водки, заедая, бесследно упавшую на дно желудка и растворившуюся, как вода водку, вареной картошкой с квашенной, хрусткой от мороза, капустой. Капусту в наборе с обалденным рыбным пирогом я получил сегодня вечером от бабушки, потому что я хороший внук, который достал из погреба и принес в дом бабушки ведро картошки и банку варенья. Заодно внучок спустил в погреб, пользуясь густой зимней темнотой, две спортивные сумки, привязав их к металлической лестнице, чтобы никакая живность, если проникнет в погреб, не погрызла ценную бумагу. Насколько я помню, погреба за домом бабушки внесут уже при Путине, обустраивая там сквер с ухоженными дорожками, ключ от погреба есть только у меня, так что на данный момент это самое надежное хранилище. Но приближался Новый, одна тысяча девяносто первый год, с январскими павловскими обменами, вернее конфискациями, крупных купюр, а затем, еще советским повышением цен, что забылось на фоне рыночника Егора Тимуровича. Надо срочно восстанавливать отношения с Аллой, пристраивать ее и мои накопления. Хотя директора магазина в глубоком декрете убегает от меня как черт от ладана, считая источником своих неприятностей, но в части экономической ситуации женщина, скрипя зубами, меня слушает, и может быть, что-то у нас срастется. Ну а если упрется, по-своему обыкновения, да и бог с ней, думаю, что смогу сменить стремительно дешевеющие бумажки на товар, в соответствии с формулой русофоба Маркса, или у кого он ее спер — Адама Смита.
Во вторник нам под роспись довели секретное поручение, спущенное из областного управления внутренних дел, для ознакомления подсобного аппарата. Из зачитанной замом по оперативной работе ориентировки следовало, что гражданка Климова Елена Алексеевна и гражданин Привалов Борис Семенович, вместо того, чтоб завести свою новенькую «девятку» цвета «рубин», и валить подальше, залечивать физические и моральные раны, и никогда не вспоминать о произошедшем, молясь господу, что пронесло, эти недалекие люди приехали в местный райотдел милиции и перебивая друг друга, поведали охреневшим от озвученного, местным правоохранителям о произошедшей с ними истории. Выехав на место, и убедившись, что заявленные трупы, в количестве трех, действительно остывают на бескрайних полях колхоза «Знамя труда», а эти двое не психи, сбежавшие из соответствующего лечебного заведения, милиционеры задержали подозрительную парочку на трое суток по подозрению в убийстве. Но срок идет, фантастическая история, не смотря на подключившимся к расследованию зубрам из областного УгРо, не приобретает реальные черты, то дано поручение ориентировать всю агентуру, с обещанием щедрых премиальных, может быть кто-то, что-то и где-то слышал.
Когда я записывал данные ориентировки в секретную тетрадку для секретных занятий, то почувствовал чей-то тяжелый взгляд. Вскинув глаза, попытался понять, кто меня так не любит. Но тщетно, все присутствующие старательно водили по бумаги ручками, не поднимая головы от записей.
Глава 22
Глава двадцать вторая. Деньги — зло.
Плохой
Мама разбудила меня в шесть часов утра, тыча мне в лицо телефонной трубкой:
— Просыпайся! Просыпайся, говорю тебе! Совсем обнаглели! Бери трубку, это тебе среди ночи какая-то профурсетка звонит! Половину дома перебудила!
Я с трудом разлепил глаза, нащупал трубу и сунул ее себе под ухо:
— Але! Кто это?
— Алло, привет, это я — прошелестел шёпот Инны.
— Подожди секунду. — выпростал руку из-под одеяла замахал на маму, чтобы она уходила и дала мне возможность поговорить спокойно.
Мама фыркнула и вышла из комнаты, не забыв напоследок грохнуть дверью — очевидно, перебудить вторую половину дома она не боялась.
— Говори.
— Слушай меня внимательно. Те ребята, ну ты понял какие, уехали совсем, их теперь с нами нету. Только один не уехал, но каково его состояние — никто не знает. Груз где-то в дороге потерялся, а экспедиторы в милицию пошли. Милиция их слушает ничего понять не может, поэтому оставили у себя в гостях. Я пока бабушке в деревню поеду, потому что при таких непонятках с меня спросить могут. Ты то живи спокойно, я тебе всё равно ни с кем не знакомила, а пока меня не будет подумай — куда мог груз деваться и хорошо бы его найти. Если что, нам премия большая будет. А после этого можно будет нам с тобой климат сменить. Я море очень люблю. Если домик купить, то можно там остаться. Я женой тебе буду ласковый и верный, а то надоели все эти хлопоты пустые. Всё пока, я тебя сама найду. — трубки разразилась чередой коротких гудков, а я стал выпутываться из-под одеяла. Сна, все равно, как не бывало, а на кухне уже шумел чайник. Не знаю, как насчёт жены, тем более верной и ласковый — при воспоминании блеска ножниц в непосредственной близости от моих зрачков, меня передернуло, но море я тоже любил. Главное найти потерянный груз, а там можно перевестись не задорого в Крым или Краснодарский край. А Инка, если не смирит свой темперамент взрывной, может и в шторм на лодочке в море уплыть и не вернуться, да и вообще, в Тулу со своим самоваром разве ездят?
Я подхватил телефонный аппарат, осторожно, чтобы в полумраке, не зацепится, стал сматывать длиннющий провод, чтобы вернуть средство связи на законное место — на тумбочку в коридоре. Взгромоздив телефон на место я, роняя шлепки, поплелся на кухню, где с видом вдовствующей королевы, сидела мать в блестящем халате.
— Мамочка, ну прости своего детеныша — я сделал жалобное лицо — ты же знаешь, где я работаю. А это радистка Кэт звонила, доложила, что явка провалена.
Мама не выдержала, захрюкала, давясь чаем, потом, откашлявшись, протянула ко мне руки, и я ткнулся в ее теплые объятия, как маленький.
Потом я пил кофе с молоком, запивая два гигантских бутерброда с сыром и