Можно понять, какое состояние было у А. Я. Лещенко в тот тяжелый момент…
Лещенко отдал приказ в 00 часов 30 минут 2 июля. Первым был подорван правый командный пост батареи. В 00 часов 45 минут взорвана 1-я башня, через 10 минут — 2-я. Следующим взорван центральный пост управления силовой станции и других вспомогательных механизмов.
В 02 часа 00 минут батарея перестала существовать.
Никто из личного состава при подрыве не погиб.
Через некоторое время на подходе заметили сторожевые катера.
Командир 1-й башни Иван Сергеевич Лысенко с группой матросов и старшин прикрывал отход личного состава батареи.
Лещенко забыл номер катера и фамилию его командира: контузия давала о себе знать. Но Алексей Яковлевич хорошо помнит, что на катере находился дивизионный штурман старший лейтенант Волков.
В пути к Новороссийску катер выдержал бой с двумя торпедными катерами противника. В один торпедный катер было прямое попадание из 45-миллиметрового орудия. Это охладило пыл фашистов, и они отстали.
Было несколько налетов авиации, гитлеровцы бомбили и обстреливали катер из пушек и пулеметов. Были убитые и раненые, но команда сторожевого катера сумела отбиться и от вражеской авиации. Однако до Новороссийска не хватило топлива, поэтому зашли в Анапу.
Группа командира башни Лысенко продолжала сражаться с врагами и днем 2 июля. Только ночью с 3 на 4 июля оставшиеся в живых вплавь добрались до сторожевых катеров. Среди доставленных в Новороссийск был И. С. Лысенко.
Не всему личному составу батареи удалось в те июльские дни попасть на сторожевые катера. Вместе с другими, кто остался на Херсонесскому мысу, они продолжали сопротивляться. Ранеными, истощенными захватили их фашисты. Большая часть пленных погибла в лагерях и тюрьмах.
Михаилу Алексевичу Власову, Ивану Дмитриевичу Паршину, старшему сержанту Алексею Яковлевичу Побыванец, сержанту Ермолаю Яковлевичу Хренкину удалось, как пишет А. Я. Лещенко, участвовать в разгроме фашисткой Германии. Все они отличились в боях и были удостоены правительственных наград.
Разрозненные подразделения отходивших частей, возглавляемые командиром 109-й стрелковой дивизии генерал-майором П. Г. Новиковым, комиссаром этой дивизии бригадным комиссаром А, Д. Хацкевичем и другими командирами и политработниками, продолжали на Херсонесском мысу оказывать сопротивление гитлеровцам.
Работая над рукописью книги «Прорыв», я не нашел в архиве данных о том, при каких обстоятельствах, с кем и на каком катере уходил П. Г. Новиков. После выхода книги мне сообщили некоторые подробности тех трагических дней.
В числе приславших мне письма бывший комиссар гидрографической службы Севастопольского оборонительного района политрук Евгений Анатольевич Звездкин. Он и сейчас живет в Севастополе, продолжает работать в гидрографии флота.
Звездкин 30 июня прибыл на 35-ю батарею, где находился капитан 3 ранга Н. В. Казицкий — заместитель начальника гидроотдела флота и одновременно исполнявший обязанности начальника гидрографии СОРа. От Казицкого Звездкин узнал, что люди гидрографического отряда не сняты, продолжают находиться на постах. Командир отряда старший лейтенант Г. В. Зарубин пропал без вести.
Звездкин взялся сверить эти пункты и отправился на посты. Вернувшись на 35-ю батарею, Евгений Анатольевич узнал от капитана 3 ранга Ильичева, что Н. В. Казицкий ушел на подводной лодке в Новороссийск.
Вместе с матросами и старшинами с постов гидрографического отряда Звездкин днем 1 июля отражал атаки гитлеровцев.
Встречался я с капитаном 2 ранга Иваном Антоновичем Зарубой. Его я знал еще во время осады Одессы, когда он командовал крейсером «Коминтерн». В ноябре 1941 года И. А. Заруба вступил в командование крейсером «Червона Украина», принимал участие в подготовке и проведении десантной операции в Феодосию, командуя 1-м отрядом транспортов. В этой операции он проявил себя хорошим организатором. После завершения Феодосийского десанта Заруба был назначен начальником отдела плавучих средств СОРа.
Довелось мне встретиться с командиром СКА-0112 Константином Павловичем Булатовым. Несколько писем я получил от бывшего адъютанта П. Г. Новикова Ивана Петровича Трофименко, который служил на флоте, а во время осады Одессы был в рядах 4-го добровольческого отряда моряков. Тогда-то и заметил командир кавалерийской дивизии полковник П. Г. Новиков смелого и инициативного моряка и назначил его адъютантом.
Сопоставляя письма, присланные мне, рассказы очевидцев, я не нашел в их сообщениях принципиальных расхождений о событиях, происходивших на СКА-0112 с момента его отхода от 35-и батареи.
Командиром СКА-0112 был старший лейтенант Евдоким Арсеньевич Коргун. Его катер в конце июня находился в Сочи после только что закончившегося ремонта.
Получив приказание начальника штаба флота контр-адмирала Елисеева прибыть в Новороссийск и затем следовать в Севастополь, Коргун попросил назначить ему помощника.
Командир СКА-043 лейтенант К. П. Булатов обратился с просьбой к комиссару дивизиона И. Ф. Кардашу разрешить ему идти в Севастополь помощником командира СКА-0112 и получил на это согласие.
Из Новороссийска вышли утром 1 июля. Коргун объяснил Булатову:
— Нам нужно подойти к причалам тридцать пятой батареи, принять оттуда людей и доставить их к тральщикам, которые вышли ночью из Новороссийска к Херсонесскому мысу. Потом принять на свой борт людей и возвратиться в Новороссийск.
Константин Павлович рассказал, что уже во второй половине дня 1 июля гитлеровские самолеты непрерывно не только бомбили, а, сбросив бомбы, обстреливали сторожевые катера из пушек и пулеметов.
Булатов помнит, что СКА-0112 шел третьим. Впереди шли сторожевые катера 029 и 046. На одном из них разорвавшаяся рядом бомба смела всю верхнюю команду, орудийные и пулеметные расчеты. У штурвала пострадавшего катера встал сигнальщик, и СКА, прикрываемый огнем СКА-0112, продолжал следовать заданным курсом к Херсонесскому мысу.
Во время обстрела был убит старший лейтенант Е. А. Коргун, храбрый, волевой командир, прекрасный моряк.
Лейтенант Булатов вступил в командование катером.
— К сожалению, я не могу вспомнить ни одной фамилии из экипажа катера, так как был вместе с ними одни сутки. Но в моей памяти они навсегда остались мужественными, самоотверженными, до конца преданными Родине людьми, — говорил мне при встрече Константин Павлович.
К Херсонесскому мысу подошли уже в темноте. Ориентироваться было трудно — ни буя, ни огней. К причалу 35-й батареи подошли примерно в час ночи 2 июля. С берега слышались шум, выстрелы. Район, где находились сторожевые катера, немцы обстреливали артиллерийским и минометным огнем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});