Читать интересную книгу Ретроскоп - Юрий Соколов

Любое действие порождает противодействие. Некоторые ретроскописты-любители решили, что войны в прошлом с взаимным изгнанием оттуда друг друга — это очень весело. А так как многие из них были не менее талантливы, чем Жордан, то они за пару последних лет породили больше религиозных учителей, магов, шаманов и всевозможных колдунов, чем их могло бы появиться за всю историю человечества естественным путём. Иногда они вступали в противоборство с последователями Жордана, но чаще всего — друг с другом, а также с нормальными «независимыми» инертами, что создавало ужасающую неразбериху.

Стейбус тяжело вздохнул, опять вспоминая свой разговор с Лией.

— Выходит, — сказал он тогда, — Жордан и иже с ним, желая нам всем добра, спровоцировали не только самое грандиозное противостояние в прошлом, какое только можно себе представить, но и дали толчок к развитию мощнейшего религиозного течения в истории человечества. Христианство изменило историю Земли более, чем любое другое вероучение. А Христос кто? Вэлл или, может быть, лично Жордан? Чей он агент?

— Неизвестно. Эпохой Христа и непосредственно им самим мало кто интересовался — до того, как всё началось. Кому раньше на Алитее была особенно интересна жизнь одного из иудейских проповедников, пусть он и считается основателем мировой религии? Вы же знаете позицию наших ведущих религиоведов: главным популяризатором христианства является не Иисус, а апостол Павел… Кстати, он-то стопроцентно подходит на роль главного резидента триумвирата. Достаточно проанализировать историю его обращения, с ослеплением на пути в Дамаск, «гласом с неба» и последующим исцелением. Провернуть такое под силу не только Жордану, но и любому хрон-магистру. И нельзя поручиться, что Павлом занимался Жордан, а не какой-нибудь заскучавший путешественник. Сейчас всё так перепуталось, столько временных нитей уже нарушено, что определить первоначальную последовательность событий не представляется возможным. Раннехристианская эпоха теперь набита агрессивными инертами разных инициаций настолько плотно, что путешествовать туда стало небезопасно. То, что вы видели в Иерусалиме, оказавшись там впервые, просто пустяки по сравнению с тем, что творится там сейчас. Боюсь, мы никогда не выясним наверняка, было ли христианство создано искусственно или возникло естественным порядком. Логично предположить, что религия естественного происхождения, а знаменитая троица лишь воспользовалась уже созданной оболочкой. Вспомните самые первые путешествия — в семнадцатый век, в начало восемнадцатого… Тогда были получены неоспоримые свидетельства существования и деятельности на протяжении всей новой эры христианских церквей и сект. А Жордан начал свою деятельность значительно позднее.

— Я понимаю, — сказал Стейбус. — Но насколько точны те сведенья? Мы имеем дело с хронологической матрицей, перестраивающейся независимо от того, с какого года внесены изменения из нашего времени. Какая теперь разница, что видели первые путешественники в Средневековье? С равным успехом могло быть и наоборот. Без вмешательства извне Христос мог остаться одним из бесчисленных малоизвестных иудейских учителей, или даже простым плотником.

— Истины мы уже не узнаем, — ответила Лия. — Вы же в курсе, какие огромные куски прошлого ещё абсолютно не тронуты — сотрудники нашего института туда и не заглядывали. Как определить, произошли там изменения или нет? С чем сравнивать? С данными нелегалов? У них там полно противоречий — конечно потому, что они сами незаметно, однако непрерывно изменяли события на протяжении последних лет. Мы в институте никогда не проводили ревизию уже исследованных эпох. Торопились осваивать новое… А зря. Думаю, если сравнить старые институтские хроники с настоящим положением вещей, то выявится масса разночтений. Но и за правильность предшествующих результатов нельзя поручиться. Мы уже давно имеем дело не с подлинным прошлым, а с тем, которое в определённой мере создаём сами.

Теперь, сидя у себя дома, Стейбус пытался ещё раз проанализировать ситуацию. Конечно, существовал ещё большой архив Академии Времени, куда передавал данные и их институт, и другие филиалы; но хроники там постоянно обновлялись. Когда поступала свежая информация — как считалось, более точная и полная — результаты прежних исследований просто стирали. Ведь ещё совсем недавно прошлое считалось чем-то незыблемым и неизменным. Проклятый Ленорн!

Ленорн и его коллеги с самого начала знали, что оно изменяемо; возможно, ими создан личный архив, но не могли же они охватить все эпохи! Это немыслимо.

А изменения от любого воздействия на прошлое могли быть просто сногсшибательными. Чему теперь верить?

— Вот так, Стейбус, — сказал он сам себе. И вдруг вспомнил старую институтскую шутку: — К сожалению, мы так и не узнаем наверняка, чем кончилась Вторая Мировая война. Как и то, была ли она в самом деле.

Услужливая память тут же подсунула очень подходящий и до холодного пота пугающий в свете последних новостей эпизод. Одна из ячеек соседнего отдела, работавшая по России конца двадцатого века, недавно заинтересовалась результатами совместной археологической экспедиции Государственного Исторического музея и Тульского музея археологии, которая в тысяча девятьсот девяносто втором году работала на Куликовом поле. Её техническое оснащение было превосходным. Письменные источники, имевшиеся в распоряжении земных учёных, позволяли им с высокой точностью установить не только само место сражения, но и расположение каждого полка, едва ли не место каждого воина в строю. Тем не менее, никаких стоящих находок, подтверждающих, что Куликовская битва действительно произошла, найдено не было.

По данным самого Института сравнительной истории, со стороны русских в битве участвовали сто пятьдесят тысяч человек; со стороны татаро-монголов — вдвое больше, причём армия Мамая в основном была конной, а русская — конной более чем наполовину. Князь Дмитрий сжёг мосты через Дон, намереваясь стоять насмерть; татары были уверенны в победе и отступать не собирались. На сравнительно узком пространстве между Непрядвой и Доном в смертельной схватке сошлось почти полмиллиона человек; подвергся поголовному истреблению передовой полк русской армии; наполовину полёг большой полк, затем последовала сокрушительная атака засадного полка под предводительством воеводы Боброка и полный разгром армии Мамая. Короче говоря, на Куликовом поле имело место одно из крупнейших военных столкновений прошлого. Оставшиеся в живых русские воины простояли там ещё две недели, погребая мёртвых. С собой они увезли только тела бояр и знатных людей, да то не всех, поскольку русский обоз был перегружен раненными. Тела простолюдинов все остались на месте, а тела татар — точно; десятки тысяч конских трупов, сотни тысяч наконечников для стрел, сломанные мечи, остатки сбруи, металлические накладки щитов и куски изрубленных доспехов и кольчуг — всё это должно было остаться на поле. Но там ничего не оказалось.

То есть ничего такого, что могло подтвердить хотя бы стычку двух небольших конно-пеших отрядов.

Заинтригованные столь необычными результатами экспедиции Исторического музея, ретроскописты, получившие первые сведенья совершенно случайно, занялись разработкой вопроса всерьёз. Вскоре тема стала настолько интересной, что поневоле обратила на себя внимание не только ведущего исследователя отдела, но и самого Оллентайна, который дал указание срочно проверить доступные смежные источники в прошлом — пока только в двадцатом веке.

Некоторые историки Земли и отдельные представители околоисторических кругов двадцатого века решали парадокс отсутствия находок просто — Куликовской битвы вообще не было или она произошла в другом месте. Они переносили место сражения в Москву на Кулишки, уменьшали число сражавшихся до пяти или десяти тысяч с каждой стороны, а то и объявляли битву чистым вымыслом, построенном на другом событии: междоусобном столкновении двух русских князей, Димитрия и Маммия, или двух татарских ханов — Мамая и Тохтамыша.

Алитейские историки, которые точно знали, что Мамаево побоище произошло именно на том месте, где и полагалось, не выражали оптимизма по поводу возможности его перенесения на триста километров в сторону или возведения князя Дмитрия в ханы Золотой Орды с присвоением ему имени Тохтамыш. Оллентайн связался с Коллегией Мастеров, которая теперь и пыталась выяснить, что же случилось в прошлом такого, что начисто уничтожило следы весьма заметного исторического события.

Стейбус не знал, каковы на текущий момент успехи Коллегии, но в нём крепло убеждение, что поиски могут остаться безуспешными. Мало ли что могло быть. Для того, чтобы Куликовская битва не состоялась, вовсе не обязательно истреблять оба войска. Любая мелочь… Чем дальше во времени будет отстоять событие, изменившее ход истории, тем большее влияние оно окажет на последующие века.