Читать интересную книгу Забвение - Джилл Шелдон

— Клей! — крикнула она, схватила его за обнаженные плечи и стала трясти. — Скажи же что-нибудь. Пожалуйста, ты должен что-нибудь сказать!

— Это случилось в нашу первую ночь, — хрипло прошептал он.

Хоуп смотрела на него, не веря своим ушам.

— Помнишь, у меня заболела голова и я уснул. А когда проснулся, все вспомнил…

Осознав вдруг, что она держит его за плечи, Хоуп отдернула руки, потом оглянулась на дверь и решила, что надо немедленно уйти, остаться одной, чтобы все обдумать и попробовать зализать раны.

Клейтон обнял Хоуп и прижался к ней так быстро и так сильно, что у бедняжки закружилась голова.

— Я ничего не сказал тебе вовсе не потому, что хотел причинить тебе зло, — сказал он с такой болью и таким отчаянием, что у Хоуп хлынули слезы из глаз.

— Тогда почему?

Он опустил голову и пробормотал несколько слов, которых Хоуп не расслышала. И тут она поняла, что Клейтон ругается. Потом он поднял голову и прямо посмотрел ей в глаза.

— Я не рассказал об этом сразу, потому что боялся потерять тебя.

Он сказал это так убедительно, так просто… и очень медленно. Хоуп не хотела думать о том почему эта мелочь имеет для нее такое значение. Не хотела думать о многом. О том, как Клей заботился, чтобы она слышала его. О том, что он всегда говорил громко и разборчиво и старался, чтобы это не бросалось в глаза, чтобы она не чувствовала себя идиоткой. Он всегда делал так. Даже тогда, когда она, забыв о вежливости, отказывалась смотреть на него и читать по губам.

Хоуп тяжело вздохнула. Да, однажды она решила, что этот человек — ее судьба. Должно быть, она ошибалась. Ошибалась, убеждала себя она, хотя каждая клеточка ее тела противилась этой мысли.

Его руки очень бережно сжимали ее талию, но уйти не позволяли. С минуту она смотрела на его грудь, все еще покрытую синяками, на все еще забинтованные ребра, а затем подняла взгляд.

— Я хочу верить тебе, — неуверенно сказала она. — Очень хочу. Но почему ты думал, что потеряешь меня?

Он горестно усмехнулся.

— Ты оказалась в трудном положении, Хоуп. Тебе был нужен временный муж, удобный, от которого можно было бы легко избавиться. Я полностью отвечал этим требованиям. Ты согласилась выйти за меня только для того, чтобы выпутаться из неприятной истории.

Хоуп почувствовала, что краснеет. Он обнял ладонями ее лицо. Взгляд его стал мягким и нежным.

— Но я не гожусь для этой роли, Хоуп. Я полюбил тебя. Полюбил по-настоящему… В первый раз в жизни. — Глаза Клейтона вдруг потемнели, и он с жаром сказал: — Я делал все, чтобы ты тоже полюбила меня, но ты не захотела. Поэтому мне оставалось только согласиться на твои условия, хотя я знал, что ты притворяешься.

Притворяешься! Он всерьез думал, что это возможно…

Клейтон посмотрел куда-то в сторону и хрипло продолжил:

— Я думал, еще немного времени, немного терпения, немного заботы… и ты полюбишь меня. Полюбишь по-настоящему, без притворства.

— Я никогда не притворялась, — спокойно и уверенно сказала она, и Слейтер вскинул голову. — Никогда, — шепотом добавила Хоуп. Клейтон наклонился с явным намерением поцеловать ее, но она отвернулась и сжала кулаки. — Не надо.

— Хоуп, — огорченно прошептал он.

— Да, черт побери, сначала я лгала тебе. Но я призналась в этом, и ты сказал, что простил меня.

— Конечно, милая.

— Но сейчас солгал ты, и я не понимаю зачем.

— Знаю, — хмуро сказал он.

Она должна была понять и уже открыла рот, чтобы сообщить ему об этом. Но как только она это сделала, губы Клея начали битву за ее сердце и душу. Одной рукой он надавил ей на затылок, другой заскользил по спине к бедрам, чтобы прижать ее к своему телу.

От первого прикосновения его языка глаза Хоуп закрылись сами собой.

А Клейтон не оставлял своих попыток. Он нежно притягивал ее все ближе и ближе, пока они не прижались друг к другу и не стали единым целым. Его властные руки гладили, ласкали, слегка сжимали и наконец добились своего. Ее кулаки разжались и ладони легли на гладкую мускулистую спину.

Он протяжно застонал, и от этого низкого, страстного звука Хоуп почувствовала слабость в ногах. Клейтон победил — она не могла не ответить на его поцелуй. Жадные губы впились в ее рот, и Хоуп с ужасом почувствовала, что сейчас окончательно потеряет голову.

Она резко выдохнула и вырвалась из объятий Клейтона. Он снова потянулся к ней, но Хоуп уперлась ладонью ему в грудь.

— Это нечестно, — пролепетала она и попятилась. — Пользоваться этим… чтобы убедить меня.

— Этим? — сердито прищурился Клейтон и провел рукой по волосам, словно это помогало ему думать. — Этим? Хоуп, ты даже не можешь выговорить это слово? Мы занимались с тобой любовью…

— Нет!

— Да.

— Это был просто поцелуй.

— Ничего подобного, — гневно сказал он и шагнул к ней. — Это был не просто поцелуй…

Если бы Хоуп прислушалась к его словам или хотя бы посмотрела в это до боли знакомое лицо, она бы сдалась и простила ему все то, чего не понимала. Если бы она не ушла, то рассыпалась бы на кусочки у него на глазах. Но Хоуп не позволила себе остаться. Она круто повернулась. Выбежала из кухни и захлопнула за собой дверь.

Судя по тому, что дверь кухни почти тотчас же хлопнула снова, это препятствие задержало Клейтона ненадолго, но Хоуп уже получила нужную ей фору. Она вбежала в холл, схватила ключи и, вылетев на улицу, со всех ног помчалась к машине.

И все же он догнал бы ее, если бы дорожка не была посыпана гравием. Клейтон был босиком.

Когда машина свернула с подъездной аллеи, Хоуп услышала несшиеся ей вслед проклятия.

ГЛАВА 25

Хоуп вырулила на шоссе и повернула в сторону Сиэтла, не думая ни о долгой поездке, ни о том, что скажет Келли, когда та придет на работу и обнаружит, что начальницы нет. Она не имела представления, почему делает это, но знала, что должна ехать в город. Так же, как знала, что должна втягивать воздух в легкие. Что нужно останавливаться на красный свет. Что нужно вытирать мокрые глаза платком, чтобы не попасть в аварию.

И что она должна разлюбить Клея.

Нужно срочно увидеть отца. Все ответы должны быть у него. Нельзя сказать, чтобы эта мысль согревала ее душу.

Спустя несколько часов она без доклада ворвалась в его кабинет. Бродерику было достаточно увидеть ее лицо, чтобы быстро попрощаться с собеседником и положить трубку.

— Привет, Хоуп. — Он осторожно улыбнулся. — Ты… неважно выглядишь.

— Могу себе представить, — согласилась она и села в кресло. — Утро выдалось тяжелое.

— Тогда закрывай эту чертову клинику. Уезжай подальше и начинай новую жизнь. Поживи наконец для себя.

Она открыла рот от удивления.

— Ты не понимаешь, — печально прошептала Хоуп. — Представления не имеешь о том, что клиника — это моя жизнь. И все, что я делаю, делаю для себя.

— Заботиться о здоровье других людей вовсе не значит жить для себя.

— Нет, значит. — Почему он не хочет понять? — Это дает мне радость и надежду. Люди приходят ко мне, именно ко мне, отец! И делают это, потому что доверяют мне. Потому что я могу вылечить их. Могу что-то изменить к лучшему.

— Это работа, Хоуп.

— И очень важная! А кроме того, она приносит мне удовлетворение. Дает цель в жизни. — Она тяжело вздохнула. — Мне жаль, что ты не можешь понять это.

— Хоуп…

— Нет! — Она вскочила, не в силах усидеть на месте. — Клиника значит для меня все на свете. — Хоуп осеклась. До нее вдруг дошло, что это неправда. Все на свете значил для нее Клейтон.

Она снова опустилась в кресло и посмотрела на отца.

— Я не знаю, зачем приехала. Ты не понимаешь меня, не понимаешь ни капельки.

— Понимаю, — тихо сказал старик. — Хоуп, послушай меня. Я действительно понимаю тебя, потому что мы очень похожи. — Увидев ее ошеломленное лицо, Бродерик засмеялся. — Помни это. И… поступай, как сочтешь нужным. Делай то, что должна.

— Что?

Не сводя с нее глаз, старик твердо и решительно повторил:

— Делай то, что обязана.

На мгновение оба испытали какое-то незнакомое чувство. Да, понимание, да, сочувствие, но было и нечто большее, к сожалению, недосказанное. Это потрясло Хоуп. Она встала, обошла стол и потянулась к руке отца. Он сжал ее пальцы.

— Я ощущаю что-то странное, — прошептала она, нагнулась и внимательно посмотрела ему в лицо.

— Все в порядке, Хоуп, — вполголоса ответил он.

— Впервые за много лет ты не отводишь взгляда.

Теперь его глаза затуманились.

— Я виноват. Я так виноват…

— Ты хочешь что-то сказать мне? Я это чувствую. Так почему ты молчишь?

— Ты так похожа на нее, Хоуп. Когда я смотрю на тебя… — Он погладил ее волосы и грустно улыбнулся. — Я смотрю на тебя и вижу твою мать. Прекрасную, независимую. И чертовски упрямую.