Читать интересную книгу Кастанеда. Код иной реальности - Яков Бирсави

– Санта Муэрте!., – вскрикнул я, и очнулся.

– А говорил, что не можешь это контролировать, – с усмешкой сказал Карсес.

Я взглянул на водителя: вне всяких сомнений, это был Кастанеда. Интересно, Тед с Касси уже догадались? Или кто-то из них знал об этом с самого начала? Обернувшись, я увидел, что оба спят.

– Сновидят, – поправил Карлос. – Тед ведет Касси. А у нас пока есть время.

– Пока они спят, или пока мы не приедем? – уточнил я.

– Куда? – удивленно спросил Кастанеда.

– Ну, в то место, где назначен сбор. Где все начнется. Я имею в виду симпозиум, или встреча магов, или как это все называется… – отчего-то я испытывал большую неловкость.

– Все уже началось, – рассмеялся Карлос. – Симпозиум открыт, синьоры и синьорины.

– А где же все ваши маги… как же ритуалы, обучение? – я, признаться, был совершенно растерян.

– Ты хочешь сказать, что так ничему и не научился за эти три дня? – от изумления он даже притормозил.

Я уже открыл рот, чтобы, не задумавшись, ответить – конечно нет! – но что-то остановило меня. (А может, кто-то остановил.) Я вспомнил все, что произошло со мной – от момента, когда мне позвонил Тед – до настоящей минуты. И ответ пришел.

– Да, – подтвердил Кастанеда. – Именно так! Ты верно все понял. Ни ты, ни кто другой не может контролировать вечность. Ты можешь только помнить о ней. Помнить о вечности в мирском понимании значит помнить о смерти. Люди стремятся поглубже зарыться в свой пузырь, но каждый из них знает, что рано или поздно этот пузырь лопнет. От этого знания закрываются всеми возможными способами, от атеизма до наркотиков. Это так же глупо, как бросаться врукопашную на хорошо вооруженную, прекрасно обученную армию. Знание о смерти – единственное настоящее знание в реальности, в которую погружено сознание большинства людей. Настоящее Знание – настоящее оружие. Отказываясь от этого знания, люди отказываются от источника бесконечной Силы. Маг всегда помнит о смерти, потому что знает: Силу надо беречь. Что такое подъем к вершине пузыря, к границе времени и вечности? Ничего больше, как встреча со Смертью. Когда граница близко, достаточно шага, чтобы ее пересечь. Одно дело, если ты пересекаешь ее осознанно, и совсем другое – когда тебе дают пинка, и ты летишь через нее вверх тормашками. Очень много тех, кто мечтает дать тебе пинка, Яков. Тебя подкинет к границе еще не раз; и единственное, что может тебя спасти – память о том, что эта граница существует. Помни о Смерти.

– И если бы я не призвал Санта Муэрте…

– Успокойся, я не убил бы тебя, – рассмеялся Карлос. – У меня нет таких сил. К тому же, я передаю тебе Знание, и потому не имею на это прав. Но испугать тебя до смерти я был просто обязан. Ведь другой маг убьет обязательно, – это он сказал уже совершенно серьезно. – И вот тебе задание, Яков: помни о смерти. Хотя бы до Рождества.

Что такое «помнить о смерти». Урок, едва не стоивший мне жизни

Мокрый снег валил хлопьями. Кастанеда вел машину по-черепашьи: видимость была нулевая, да и при хорошей погоде его престарелый «меркури» вряд ли бы выжал больше семидесяти миль. На полпути колымага заглохла. Время приближалось к часу ночи. Мне дали задание остановить первый попавшийся автомобиль и выгнали мокнуть под снегом. Особых надежд на успех я не питал: последний автомобиль в сторону Милуоки обогнал нас полчаса назад. Судя по указателю, до ближайшего мотеля оставалось не больше шести миль, и я подумал, что не будь с нами Кассандры, Кастанеда наверняка заставил бы нас тащиться пешком. Я быстро замерз: вылезая из авто, я провалился в яму, полную снежной шуги, и промок чуть ли не до колен. Прикидывая, во что выльется мне это ночное стояние под снегом и ветром, я всматривался в темную даль в надежде разглядеть сквозь пургу свет приближающихся фар. Я почти превратился в ледышку, когда рядом со мной затормозил крытый красный пикап. Водитель с готовностью вошел в наше бедственное положение и взял нас на прицеп (хотя, сдается мне, решающее слово тут сказали пятьдесят долларов, которые я показал ему, прежде чем начать что-то объяснять). Он направлялся в местечко Каледония – нам не слишком-то по пути – но упускать этот шанс было нельзя. Мы договорились, что он подбросит нас до развязки на Каунти-роуд. Водитель попутчикам был рад и настоял, чтобы кто-то из нас обязательно подсел к нему: ночь и ритмично покачивающиеся дворники навевали на него сон. Кузов пикапа оказался доверху загружен какими-то коробками, в кабине рядом с водителем было всего лишь одно место. Мы стали решать, кто сядет к нему. Кастанеда предпочел остаться за рулем «меркури»; Теду было все равно. Мне жутко хотелось ехать в теплом пикапе; как джентльмен, я должен был уступить это место Касси. Мой благородный порыв был осмеян всеми тремя: мне напомнили, что Кассандра – маг, а для мага температура окружающей среды не имеет никакого значения: он сумеет сохранить тепло и во льдах Арктики.

Подставив босые ноги под поток горячего воздуха (водитель пикапа включил печку на максимум, а ботинки и носки я снял, чтобы лучше просушились), я почти наслаждался жизнью. К тому же, в бардачке у сердобольного водителя нашлась бутылка виски, так что воспаление легких мне больше не угрожало. Но полностью расслабиться я так и не смог: я думал над заданием Кастанеды – оно меня озадачило не на шутку.

Помнить о смерти – это вообще как? Каждую секунду талдычить себе: я смертен, я умру, все умрут, превратятся в прах?.. А какой в этом смысл? Все равно что напоминать себе о восходе солнца. Напоминай – не напоминай, солнце все равно взойдет. Все это мне казалось глупым, каким-то примитивным… Никто не рассчитывает жить вечно, и так ясно, чем все это кончится – зачем же отравлять существование постоянными мыслями о смерти? Погруженный в такие размышления, я рассеянно слушал водителя – он что-то рассказывал о своей второй жене, которая по сравнению с первой (работавшей офицером полиции и вследствие этого обладавшей несносным характером) оказалась сущим ангелом, и как ему с ней хорошо. Разговор я поддерживал вяло; впрочем, от меня не требовалось ничего, кроме периодических восклицаний «уху» и «да» – говорить водителю явно нравилось больше, чем слушать.

Вдруг меня снова бросило в дрожь – ту самую дрожь; к гортани подступила тошнота. Меня опять поднимало к границе пузыря. Всего несколько мгновений у меня было на то, чтобы остановить это состояние. Я сосредоточился на мысли о смерти – это оказалось очень непросто, слишком абстрактными были все мои понятия о ней. Я начал представлять себе похороны, венки, кладбище, ряды могильных плит, словом, все то, что ассоциируется со смертью. Выходило плохо, но все же выходило: дрожь понемногу унялась, тошнота исчезла. Водитель спросил, все ли со мной в порядке (видимо, я пропустил в его рассказе какую-то деталь, на которую должен был среагировать). Я ответил, что да, не стоит беспокойств; он продолжил говорить. Не прошло и минуты, как дрожь вернулась. Это было более чем странно! Никогда еще меня не подбрасывало к границам вечности два раза в столь короткий промежуток времени и с одним и тем же человеком. Я опять обратился к кладбищенским образам и кое-как подавил эту дрожь. Но лишь на полсекунды: меня снова поднимало туда, где кончалось мое время. Не успевал я возвращаться в привычное состояние, как меня швыряло к поверхности пузыря, словно кто-то специально подталкивал меня к этому. И я вспомнил слова Кастанеды о том, что охота на меня открыта, и теперь каждый встретившийся на моем пути маг будет меня провоцировать. А сейчас чья это провокация? И тут меня пробила такая дрожь, что я чуть не потерял сознание. Я несся к границе вечности с сумасшедшей скоростью и понимал, что мне не хватит сил вернуться. Я подумал, что смерть близка, но не это меня спасло: я вспомнил о Кастанеде. Думаю, именно Карлос помог мне вернуться – и он же подсказал, что за маг провоцирует меня на подъемы к вершине пузыря.

Конечно, водитель: теперь я в этом не сомневался – как и в том, что он меня не просто пугает: это и есть настоящее магическое нападение. Я осознал, что действительно нахожусь на границе времени и вечности – или жизни и смерти. Это осознавание зажглось внутри меня, я буквально горел мыслью о смерти. Впрочем, «мысль» – совсем неверное слово, потому что это было не в голове. Я как бы стоял на берегу темного бушующего моря, меня окатывали брызги его волн; но само оно было бессильно меня поглотить. Это было удивительное состояние абсолютной защищенности в ситуации смертельной опасности. Я был силен – но не своей Силой, кто-то посторонний давал мне ее. Не Кастанеда, нет: этот был гораздо ближе, чем он. Я чувствовал его присутствие, он находился прямо за моей спиной. Я знал, что пикап нагружен коробками; места для третьего нет, но все же в машине, кроме меня и водителя, был третий.