пористой коже грибоида с еле слышным шипением. Запахло серой.
Потом вдруг зазвенело в ушах. Потомственная волшебница взялась за молекулярный телекинез. Раствор впитывался внутрь глобулы, миг, другой — и исчез. Звон менялся в тональности, будто рядом кружил целый рой комаров.
Засмотревшись, Изваров упустил момент, когда Наумбия пошатнулась. Заросли сорняков смягчили падение. Подхватив за плечи — колдунья была высокой, не ниже его ростом, и довольно тяжёлой — он вытащил её из зелени и положил на спину. Шноррел ровно дышала. Голубоватые вены проступили на бледной коже лица.
Костик быстро достал из сумки бутылку с маниаком, откупорил пробку и влил в рот колдунье немного густого тёмно-синего пойла с кисло-приторным запахом. Подумал и сам тоже сделал глоток. Мир стал ярче, сердце забилось сильнее. Чтоб вернуть человека в сознание, нужно действовать точно и бережно. Костик напрягся.
— Кажется, получилось, — пробормотала Наумбия. Он обернулся. Исполинская глобула понемногу сдувалась, шелестя и потрескивая. Опадала, скукоживалась, растекалась темнеющей жижей. Окажись рядом Кэррот, он наверняка бы озвучил какую-нибудь непристойную ассоциацию, но, по счастью, его рядом не было.
— И зачем вы сюда заявились? — спросила колдунья, когда они, измождённые, но довольные, шли обратно по тропке среди ярко-жёлтых цветов тупинора. Тишину вечера нарушал лишь пронзительный писк птиц, носившихся над пашней. — Тут спокойно последние годы. Никто и воды не замутит, травы не примнёт.
— Кэррот решил: едем в Грабли именно потому, что давненько там ничего не случалось! Нужно с чего-то начать… И потом, здесь же так не всегда. Ты застала те дни в семьдесят шестом, когда Грязная Четвёрка уничтожила Замок Хаоса?
— Конечно застала! Я не настолько молода, чтобы это не помнить, мне уж было двенадцать. И… Грязная Четвёрка? Ха! — Наумбия желчно усмехнулась. — Ты думаешь, когда эти раздолбаи, эти воины хаоса обрушили Замок, всё сразу закончилось? Как же! Мои родичи целый год потом жгли тератоморфов, ползущих из Ямы. Видел бы ты этих тварей!
— Я б, наверное, издалека посмотрел, — неуверенно отозвался Изваров. — Ты училась волшебству в Академии?
— На дому обучали. Сперва мать с отцом, потом тётя и бабушка… — хмуро объяснила колдунья. — Лицензия есть, конечно. А амбиций волшебника нет. Мне и в лавке неплохо.
— Ты не думала переехать куда-нибудь?
— Нет… Мой дом — моя крепость, мой дар — моя пропасть.
Костик понял, что стоит переменить тему. Ещё зимой, в тренировочном лагере, он обнаружил, что, хоть окостенение и притупило его чувства — осязание, обоняние, даже слух ощутимо ослабли — но людей он стал понимать чуть получше, чем прежде. Но пока это редко ему пригождалось.
— А без чар твой раствор действует? Его всякий сможет использовать?
— Да, конечно. Без чар медленней будет, но всё равно вытравит. Беспокоит другое. Эти глобулы… живая часть мира, природы, а мы уже с ними воюем. Может, им суждено унаследовать землю, когда род людской сгинет.
— Хорошо, а тератоморфы ужасные? Они тоже часть мира?
— Не совсем. Они порождения хаоса, нежизнеспособная мешанина органики. Ползучие, ковыляющие изломанные тела, груды спутанных органов, безмозглые, яростные. Может, здешние жители ими стали. Или даже ребята из Грязной Четвёрки… кто знает?
Костик внутренне содрогнулся. Он теперь слишком много знал о порождениях хаоса. Но его зацепило ещё кое-что.
— Подожди, как ты их обозвала? Четвёрку? Когда я объяснял наш приезд…
— Раздолбаями?
— Нет. Воинами хаоса!
— Так пришла Война Хаоса, и сначала никто к ней не был готов. А потом появились эти нелепые четверо, ставшие героями… их так сразу прозвали, я помню.
— Блестяще! Подкину Олясину: он третий месяц выдумывает нам название.
Поле кончилось. Вдаль на юг и на север уходила большая дорога. Над залитой закатным золотом равниной звенел хор насекомых. За пологим травяным холмом протяжно мычали коровы, которых пастух гнал домой, щёлкая бичом. Светлые столбы дыма тянулись над трубами сельских домов и таяли в высоте.
— Жизнь здесь прожила, — сказала Наумбия. — И ни разу всё это таким и не видела.
Кэрроту по большому счёту было плевать на историю с глобулами, но знакомство Констанса с профессиональной волшебницей привело его в восторг. Олясин как раз переживал очередной приступ тяги к свершениям. Он расхаживал по заднему двору «Разочарованного странника» с мечом под мышкой и вещал героическим голосом:
— Мы не используем и десятой доли нашего потенциала! Мир живёт, движется, а мы мельницы чиним да крыс по руинам пинаем… Это мелко, убого!
— Мелко? Крыса размером с корову? — вскинулся Батлер. — А овощи-людоеды с вегетарианской фермы… они просто огромные выросли!
— Ты-то откуда знаешь? На страже стоял, в теплицу не заходил.
— Потому и не заходил…
Кэррот фыркнул и повернулся к Констансу.
— Слушай, надо продолжить знакомство с этой колдующей тёткой… Я всегда искал женщин, и ты молодец, что последовал моему примеру! Нужен специалист по всяческой магии. Она симпатичная?
— Так, хватит! — Изваров ни с того ни с сего ощутил раздражение. — Кэррот, даже не думай. Ты частенько используешь людей в своих авантюрах, но сейчас не тот случай…
— Зря ты, Костик! Настоящее дело наклёвывается. Надо собираться. Ты пока там грибы морил, нам послание от куратора прибыло.
— И что пишет Ник Силкин?
— Пишет, задание интересное. Придётся поехать в Варгол и залезть в заражённые хаосом руины роггардских укреплений… гиблое место, — лицо Кёрта приобрело мечтательное выражение. — Разумеется, мы согласились! Завтра двинемся спозаранку.
— Ты уже двинулся, Кэррот! Думаешь, мало мне хаоса? — возмутился Констанс. Он успел привыкнуть к пасторальным ландшафтам Больших Грабель. Перспектива катиться в угрюмый Варгол и тем более лезть в гиблые места его не прельщала.
— Не волнуйся! Дальше, друже, пойдёт другая жизнь. И да, я подумал над твоими «Воинами Хаоса» — мне нравится это название! Предлагаю на нём и остановиться. Мы ещё доживём до момента, когда эти слова начнут малевать на заборах…
Костик безнадёжно вздохнул и тотчас получил ободряющий толчок в плечо.
— Наша история пишется прямо сейчас! — напыщенно подытожил Олясин.
День прошёл в сборах. А под вечер они устроили отвальную гулянку на свежем воздухе с бесшабашными тружениками швейной мануфактуры. Крыжовенное пиво разливалось по глоткам рекой. Батлер Броки пытался смешать гномий кодыл из водки, яиц и молока, но выходило только мешать окружающим. Набравшийся раньше других ткач сидел на бревне рядом с Гуджем и о чём-то его косноязычно расспрашивал. Троллин неразборчиво отвечал. Они с полуслова понимали друг друга.
Над Большими Граблями стоял замечательный летний вечер. В густом тёплом воздухе деревья качали могучими кронами. Всюду пахло цветами. Вращение мира ощущалось сильней. Кэррот брёл по дороге в обнимку с двумя молодыми ткачихами, чувствуя себя безгранично довольным. Его приключение уже