её не хочется.
Пока эти мысли думал, себя в порядок приводил и волосы автоматически в той же манере зачёсывал, как Кравец младший любил делать.
— Да ёж в тебёж. Да ну какого хре… — а после передумал, ведь почему бы, собственно говоря, и нет.
Укладка в любом возрасте красит.
Оставив воронов дальше досыпать, вышел из номера и спустился в зал, в котором и следа вчерашних гуляний не осталось. Вместо Якова за стойкой простой охранный бот заправлял. Его цилиндрический плоский короб из стены на манипуляторе выдвинулся и предложил намешать напитков, но я отказался. Раз руки ноги есть, то и в панели самообслуживания разобраться сумею, чай не впервой.
И стоило кофе по двум большим кружкам налить, сверху шаги зазвучали и по лестнице спустилась Мари. Вместо халата она надела свободные штаны и рубашку мужскую, практически один в один, как у меня. Видимо, то была стандартная гостевая одежда, от щедрот предлагаемая хозяином трактира.
И даже в ней Мари выглядела грациозно, сердце моё терзая.
— Ещё раз с добрым утром. — произнесла она, с благодарностью принимая чашку и присаживаясь за ближайший столик.
Садясь рядом, я в её лицо заглянул и ни страха, ни напряжения вроде как не увидел. Только в глазах её зелёных искорки интереса мерцали, а сущность за спиной слишком уж близко ко мне наклонялась.
И теперь то я духа Мари мог во всех подробностях разглядеть, так как стал он куда более насыщеннее, чем вчера. Ну…точнее, стала. Ведь выглядела она точь в точь, как дева с тёмно-синей, почти чёрной, кожей.
По формам тонкая, гибкая, с грудью аккуратной и нисколько не теряющая в красоте своей из-за многочисленных пут. И что интересно, все органы восприятия у неё были не зашиты, а также бинтами стянуты. Причём деликатно.
— И тебе утра доброго, — кивнул ей с улыбкой, делая на встроенном в стол дисплее заказ и предлагая ей то же самое. — И ты это, прости, если вдруг напугал. Порой привычки сильнее здравого смысла.
— Да я не из пугливых, Семён, — чуть подняла она чашечку и отпила. — Так вы что же, получается, Ультра из Флайтауна?
Я аж поперхнулся от того, как резко она взяла быка за рога. Сейчас думал посижу, побеседую с ней о том, о сём, о погоде, да о работе, а она сразу вопросом под дых. Ещё смотрит так кротко и ожидающе, что хоть под землю проваливайся.
— Ох, Мари. Ну что тут сказать, называли меня так, да только я во Флайэтом… в городе летающем не бывал ни разу, — сказал ей, обдумывая наперёд, что говорить, а о чём умолчать лучше. — А тебе то самой не страшно вот так спрашивать? Не всякая информация может быть безопасна.
— Это я знаю, — покивала девушка, добавляя в кофе аж целых четыре ложки сахара, на что сущность за её спиной весьма оживилась. — Но если вы волнуетесь, что мои мысли прочитать могут, то не переживайте. Пока ни у кого не получалось.
Отпив второй раз, она счастливо улыбнулась, а тёмная сущность довольно задрожала. Ну что же, всё логично. Раз девушка любит сладкое, то почему бы и её духу это не любить.
— Не получалось? Это почему же? — с интересом уточнил, забирая с подноса подъехавшего бота свой омлет и шоколадный круассан Мари.
— Да я сама не знаю. Как то все разы, когда меня сканировали, всех вторгающихся из памяти выкидывало. С подругами моими та же история. Говорят какой-то установленный блок, но мы с Елизаветой в подробности не вдавались. Есть и есть, нам не мешает, а только на пользу, — пожав плечами, Мари снова посмотрела на меня проницательно и спросила. — Так вы и правда не с неба к нам явились? А то маман обычно так пьёт, когда про своего ультра-красавца вспоминает.
На этот раз я свой кофе успел проглотить раньше.
— Погоди ка. Так у Елизаветы был парень из самой элиты? — удивился я этой информации и Мари утвердительно промычала, изящно круассан за обе щеки уплетая.
— Угууум. Юноша какой-то из самых верхов. С ней вместе жил, а потом его родители увезли. Если бы не он, то она бы и нас не спасла и сама бы из СКИПа целой не ушла. А она вам разве не говорила про это?
— Нет, про то, что она почти в шаге от мечты своей оказалась, она мне не рассказывала, — задумчиво произнёс, и на вопросительный взгляд Мари пояснил. — У нас с ней мечта была в летаю…во Флайтауне побывать. Хотя бы в одном. Мы же ребятишками по полям за ними носились и воображали кто во что горазд. Мечтали там найти богатство, зверей чудных, приключений разных. А Лизка, и это я тебе по секрету скажу, хотела там принца себе найти. Причём не абы какого, а всамделишного, как из сказок.
Поделился я с девушкой милым моментом из детства и у той глаза из под бровей чёрных так и загорелись, а на щеках румянец лёгкий, будто в любви ей признался.
— Огооо. А вот этого уже она нам не рассказывала.
— Только и ты тщщ, никому о том не говори, ни про принца, ни про сказки, — погрозил ей пальцем. — Елизавета сказала, что у вас с этим не так строго, но всё же за такое у нас в СКИП оформляли поездочку. Будет грустно, если и вы к ним попадёте.
— Да нам не впервой, — огорошила меня Мари. — Уж сколько мы допросов после той истории повидали и не сосчитать.
— А вот кстати, — решил поймать я тему за хвост, пока возможность есть. — Можешь рассказать, что за история с вами стряслась? Откуда вас подруга моя спасала?
И внутренне я понимал, что Мари может отказаться освещать эту тему.
Всё таки полнейшим дураком я не был и верно по всему увиденному и Лизкой сказанному предположил, что выбрались они из скверного местечка. Более того, с подачи памяти Грея я теперь знал о посттравматическом синдроме и потому внутренне готовился.
— Из медицинского борделя она нас вытащила. Я правда не очень хорошо помню сам период пребывания там. Нас под препаратами держали, но если интересно, то что вспомню, расскажу. — ни сколько не смущаясь, спокойно ответила девушка и в голосе её не было и намёка на травму и боль душевную.
Я даже сперва подумал, что Мари лукавит и чувства прячет, но нет. Её сущность как была своих размеров так и оставалась. От сдерживаемых сильных чувств не расширялась и от задвигаемых эмоций не скукоживалась.
— Если не трудно и… уместно, то изволь. — кивнул я настороженно, стараясь побыстрее омлет доесть, так как скорее всего мне потом кусок в горло не влезет.
— Для местных это не новость, не переживайте. СКИПовцы ещё пять лет назад всех на уши поставили и обо всём рассказали, хотя их и не просили, — позволила она себе немножко горечи в словах, но остаток круассана вернул ей благой настрой. — Но сами понимаете, громкое закрытие дела даёт и рейтинг и премии, и поэтому о нашей беде узнала вся округа. Да чего уж, даже до Столицы новость о подпольной лаборатории по суррогатному материнству долетела…
— О чём-о чём, прости? — перебил я её, последний кусок завтрака с трудом проглатывая.
— О лаборатории по суррогатному материнству, — произнесла она по слогам, собирая своим длинным пальцем вытекший из круассана шоколад и его облизывая. — Сейчас с продолжением рода у многих проблемы и потому это дело прибыльное. Нас совсем маленькими по стране собирали, воспитывали, а после контракт и на продажу.
— А как же ваши родители? — спросил ошарашенно, на что ответ получил простой.
— Так мы все сироты. Я вот ни отца ни матери своих не помню. С Елизаветой, конечно, искали по генетической базе данных, но по всему выходит, все мы потеряшки с периода последней войны.
— Соболезную. — сочувственно кивнул, а мне в ответ улыбка добрая.
— Спасибо. Да вы не волнуйтесь, мы своё уже давным давно оплакали. — успокоила она меня и я видел, что говорит Мари правду.
— Ну может быть хоть кто-то из родственников остался? — всё никак не мог я принять такую суровую действительность.
— Увы, никого. Там же в Зауралье, помимо войны ещё и эпидемия масштабная случилась, так что все концы в воду ушли. Да вы наверное эти события помните.
И как уж тут не помнить.
Сын то мой как раз там сгинул. При этом ничего толком общественность и не узнала, кроме того, что Восточное содружество решило претендовать на территории, поражённые Эпидемией Одержимости. И уж не ясно, что первым случилось, конфликт, или сама зараза, но оттуда никто живым и здоровым так и не вернулся. В тех краях Мировой Эпидемиологической Диаспорой до сих пор и барьер и карантин установлен.
— Ох помню, Мари. Хорошо помню, хоть с тех пор двадцать с лишним лет прошло. — только и сказал ей, чувства в сердце задвигая.
— А я тогда только ползать училась. Вот такусенькая была, — с лёгким смехом показала она мне на пальцах и нотки грусти в её словах всё же появились. — Вот таких нас подпольная организация и собирала,