Обедая со слугами, Жанна почти все время молчала, если же разговор касался Дугласа, ловила обращенные на нее взгляды. Однако никто не позволил себе даже намека на ее отношения с хозяином. Возможно, то была заслуга Ласситера, а возможно, слуги слишком уважали Дугласа, чтобы судачить о нем. Какова бы ни была причина, Жанна была признательна им за сдержанность.
У подножия лестницы ждала Бетти. Жанна взяла у нее увесистую корзинку.
— Похоже, здесь гораздо больше еды, чем нам понадобится.
— Кухарка постоянно подкармливает мисс Маргарет.
Никак не может забыть, какой она была в младенчестве. — В ответ на вопросительный взгляд Жанны Бетти добавила:
— Малышка едва не умерла от голода.
В этот момент раздался голос Маргарет:
— Мисс дю Маршан? — Девочка стояла в дверях, не скрывая своего нетерпения поскорее оказаться на природе в такой погожий денек.
Поблагодарив Бетти, Жанна вышла вслед за Маргарет, и, свернув налево, обе направились к лужайке.
— Ты захватила книгу? — спросила Жанна.
Девочка кивнула, взглянув на томик Эразма Роттердамского, который держала в руке.
— Разве нам обязательно изучать «Похвалу глупости», мисс дю Маршан? Это так скучно.
— Обязательно, — твердо ответила Жанна.
Маргарет вздохнула, но возражать не стала.
Жанна подавила улыбку. Она искренне наслаждалась общением с девочкой, но не могла не чувствовать силу ее характера. В этом смысле Маргарет напоминала Жанне ее саму. Ребенком она была настоящим диктатором, уверенная, что дочери графа дю Маршана все позволено. Но то, чего Жанна добивалась благодаря своему общественному положению, Маргарет достигала улыбкой.
— Ты убедишься, что Эразм может рассказать много полезного, — сказала она, отказываясь сдаваться.
— Многие взрослые могут, — заметила Маргарет.
Жанна бросила на нее удивленный взгляд.
— Во всяком случае, мои дяди, — уточнила девочка. — И папа, конечно. — Она взглянула на Жанну и лукаво улыбнулась:
— И конечно, вы, мисс дю Маршан.
Маргарет явно подшучивала над ней, это было так необычно и приятно, что у Жанны потеплело на сердце.
— Я рада, что ты так считаешь, Маргарет. Это облегчит тебе изучение Эразма.
Маргарет улыбнулась, признав в данном случае победу Жанны.
Недавняя гроза оживила окружающий пейзаж, придав ему первозданную красоту. Среди зарослей кустарника пестрели полевые цветы. Несмотря на раннюю весну, ветви дуба покрывала густая листва. В воздухе звучали птичьи трели, безоблачное небо предвещало теплый и ясный день.
Кусты расступились, и показалась ровная лужайка.
Тропинка, по которой они шли, заросла травой.
— Папа собирается разбить здесь парк, — сообщила Маргарет, оглянувшись через плечо. — Он уже составил план террас, живых изгородей и цветочных клумб.
— Жаль лишаться такого чудесного уголка природы, — отозвалась Жанна и поспешила добавить:
— Хотя парк может получиться очень красивым.
— Вам надо бы побывать в Гилмуре, — сказала Маргарет. — Вот где красиво! Мне хотелось бы жить там, но у папы дела в Лите.
— Я все гадаю, почему он поселился в Эдинбурге, — заметила Жанна.
— Из-за меня, — сказала Маргарет, остановившись под дубом. Жанна расстелила одеяло в тени дерева.
— Почему из-за тебя?
Девочка улыбнулась.
— Папа сказал, что хочет создать империю, чтобы я стала богатой наследницей. — Она хихикнула. — Я предпочла бы остаться на корабле, но папа говорит, что на земле мне будет безопаснее.
— И поэтому он выбрал Эдинбург?
— Дядя Джеймс живет в Эйлсшире, дядя Алисдер в Гилмуре, дядя Брендан в Инвернессе, а дядя Хэмиш на корабле.
Жанна разгладила уголки одеяла.
— Теперь понятно, почему он выбрал Эдинбург.
— В Эдинбурге не было никого из Макреев, — пожала плечами Маргарет.
Они не спеша перекусили пирожками с мясом и пирожными, украшенными ломтиками яблока. Когда с едой было покончено, Жанна протянула девочке свои очки.
— Пора заняться Эразмом, — сказала она.
Протяжно вздохнув, Маргарет тем не менее надела на уши петельки, открыла книгу и начала читать с того места, где они остановились утром:
— «Природа, будучи нам скорее мачехой, чем матерью, посеяла в душах людей семена зла, особенно в мужчинах. Более склонные к размышлениям, они не хотят довольствоваться тем, что имеют, и начинают завидовать другим».
Цитата была настолько близка к ее собственным ощущениям, что Жанна поразилась.
— По-вашему, это правда, мисс дю Маршан? — спросила Маргарет, закрыв книгу и заложив страницу пальцем. — Я, к примеру, никогда бы не позарилась на чужое.
— В таком случае тебе повезло, — отозвалась Жанна.
Поразмышляв, Маргарет кивнула:
— Папа говорит, что жизнь может быть благословением или проклятием, в зависимости от отношения к ней.
Похоже, Маргарет считает Дугласа кладезем мудрости.
— Человек иногда оказывается бессильным перед сложившимися обстоятельствами, — возразила Жанна.
— Папа говорит, важно не то, что происходит с человеком, а то, как он к этому относится. — Девочка произнесла это таким серьезным тоном, что привела Жанну в замешательство.
— Я с этим не совсем согласна, — осторожно заметила Жанна, понимая, что ступила на зыбкую почву. Совершенно очевидно, что Маргарет обожает отца. Но Дуглас не Бог, чтобы воспринимать все его суждения как истину в последней инстанции. — Смерть, например, не зависит от нашего желания. Моя мать умерла, когда я была примерно в твоем возрасте. Я ничем не заслужила этого, и мне оставалось лишь страдать от горя и одиночества.
Маргарет кивнула.
— В жизни случаются вещи, с которыми нужно просто смириться, Маргарет. Бесполезно внушать себе, что все так и должно быть. Нужно верить.
— В Бога?
— В себя, — твердо сказала Жанна.
Девочка на секунду задумалась.
— Вы вспоминаете о своей маме, мисс дю Маршан?
Вопрос был настолько неожиданным, что Жанна растерялась.
— Очень часто, — ответила она. — Особенно когда нуждаюсь в совете. Я пытаюсь себе представить, что бы она мне сказала в том или ином случае. Порой мне кажется, что я слышу ее голос.
Маргарет кивнула и, запрокинув голову, уставилась на ветви дерева.
— Я думаю о своей маме так часто, что мне кажется, будто она рядом со мной. Как ангел. — Она взглянула на Жанну:
— Как вы думаете, это плохо?
Жанна покачала головой:
— Едва ли. Но я не знаток теологии. Ты спрашивала отца?
Маргарет тоже покачала головой:
— Папа становится печальным, когда говорит о ней.
— Ты помнишь ее? — Не следовало об этом спрашивать. Впрочем, не следовало делать множество вещей, касавшихся Дугласа Макрея.