— Дракон, тоже мне! — веселилась Ники. — Мимо берега промахнулся! Ты что нас, не видел? И острова не видел? Что дракону какой-то там туман?!
— Я забыл, что я дракон, — буркнул я, стаскивая мокрую куртку. — Мне как-то, знаете ли, не до того было.
Там, где я упал, вода была всего по пояс, но пока я вылезал, вымок весь и вдобавок вымазался в тине.
— Ребята, кто поделится сменной одеждой?
— Она тебе не понадобится, — сказал Грег. — Разожжем костер, до утра успеет высохнуть.
— Что значит — до утра?!
— Снимай ее. Все равно тебе пришлось бы раздеваться для ритуала.
Я застыл с пряжкой ремня в руках.
— Совсем все снимать? До трусов?
— И трусы тоже, — зловеще сказал из темноты Валенок.
— Снимай, снимай, — кивнул Грег. — Обнажайся.
— Не, я не хочу. Тут Ники… и вообще.
Ники хихикнула.
— Если ты такой застенчивый, могу отвернуться.
Я пожал плечами и снова потянулся к ремню. Компания стояла кружком и пялилась. Внезапно я сообразил, что кроме меня, раздеваться никто не собирается.
— Эй, что вы тут затеваете?
— Да ничего особенного. Надругаемся над тобой по очереди! — посулил Валенок таким тоном, что мне захотелось немедленно застегнуть ремень и надеть сверху еще одни трусы, бронированные.
— Мы «затеваем» ритуал построения твоей магической защиты, — терпеливо сказал Грег. — Так что заканчивай кривляться, снимай мокрые шмотки и отправляйся за дровами. Или отправляйся за дровами в мокрых шмотках, мне все равно. Но когда костер и прочее будет готово, ты должен сидеть в круге в полной готовности.
— В полной готовности — это голым? — ядовито спросил я, подумав о комарах.
— Для нанесения печатей защиты мне понадобится вся поверхность твоей кожи. У нас на подготовку меньше сорока минут. Все, отсчет пошел.
В нескольких шагах от берега обнаружилась круглая ровная полянка. Я заметил на ней следы кострища, и подумал, что Черный клан собирается тут не в первый раз.
Втроем мы быстро набрали плавника на берегу. Валенок приволок целую сухую ель. Я по общей просьбе дыхнул на нее огнем. Потом, когда сучья прогорели, стащил одежду, развесил ее на близлежащих кустах и скорчился у костра.
— А можно я тут посижу в виде дракона? — пришла мне на ум здравая мысль. — Замерз как собака!
Но Грег не позволил.
— Весь смысл обряда — в защите твоего человеческого тела. Драконьего тоже, но человеческого — в первую очередь. Ты с ним пока слишком связан. В принципе, привычка превращаться в человека — это атавизм. С возрастом эта связь будет все слабее. Многие взрослые драконы не превращаются в людей вообще — им это больше не нужно…
Он протянул мне фляжку:
— На, глотни. Это поможет.
Из фляжки пахло чем-то вроде коньяка, пряной цветочной сладостью, почему-то смутно знакомой. Я сделал глоток. М-м, вкуснятина! Сладкий, чуть горьковатый жидкий огонь тут же срезонировал с моим собственными драконьим огнем. По жилам пробежало пламя, я мгновенно согрелся. Мне показалось, что сквозь кожу проступают пылающие прожилки и разветвления, что мои руки светятся в темноте…
Я недоверчиво помотал головой, прищурился… Блин! Не показалось!
— Что ты мне подсунул? — напустился я на Грега.
— Не узнаешь? Ты это уже пил.
— Хорошая штука, только для людей смертельна, — сказал Валенок.
Пока я кашлял, давился и отплевывался, он уточнил:
— Но если развести водкой, то проскочит за милую душу. Только глюки будут недетские…
Капли дивного напитка, которым я заплевал полянку, светились золотистым светом. Я вспомнил.
— Водка «Вздрогнем!» То-то привкус знакомый!
— Там был «ерш», — пренебрежительно сказал Валенок. — А это — чистейший дистиллят.
— Дистиллят чего?
— Вот этого, — сказал Грег, и повел рукой вокруг себя.
Я оглянулся и обалдел. Вокруг все было в цветах, причем большую часть я раньше не видел. Это напоминало россыпь драгоценных камней. Словно в темноте, в невидимой траве, одна за другой, расцветали звезды. В подлеске, по изнанке листьев папоротников, пробегали, пульсируя, синие вспышки. Сосновые и березовые стволы оплетала повилика — тяжелые замысловатые соцветия покачивались на тонюсеньких стеблях, роняя золотистую пыльцу…
— Что это?!
— В купальскую ночь являются на свет самые потаенные цветы и травы, — сказал Грег. — Даже драконы не в силах увидеть все. А люди — и вовсе только некоторые. У этих цветов множество волшебных свойств, все они целительны или ядовиты, колдуны делают из них какие угодно зелья… Кстати, некоторые драконы, — и не только драконы, — специализируются на магии трав и камней. Вернемся в город, покажу, кто их делает, и где их можно купить. Куда это ты уставился?
— …а там, не цветок ли папоротника?!
— Он самый. Ты чего так разволновался?
— Так он же указывает на клады!!!
— А, эта байка про клады… На самом деле папоротник цветет везде, и клады тут не при чем. Просто если клад был зачарован, магия клада как бы накладывается на магию папоротника, и цветок в некоторые особые дни — такие, как сегодня, — становится видимым.
— Понятно, — слегка разочарованно сказал я.
— Но ты навел меня на одну мысль…
Полуночная темнота стала прозрачной. Я видел Ники в отдалении среди сосен, в венке, с охапкой цветов в руках; Валенка, который сидел на толстом сосновом корне и грыз травинку. Я мог смотреть сквозь деревья, сквозь воду и сквозь туман; мог бы увидеть весь лес, но зачем? Самое важное и интересное происходило на нашей поляне.
Я отпил еще глоток «дистиллята» и отдал фляжку Грегу. Эта штука согрела меня, выпрямила, вселила уверенность и вернула покой. Я перестал конфузиться из-за того, что сижу голый в лесу в присутствии Ники — наоборот, ничего более естественного я и придумать бы не смог. Я перестал думать о прошлом, томиться стыдом за последний «полет» и побаиваться предстоящего обряда. Осталось только восхищение окружающей красотой и желание узнать — что будет дальше?!
Грег взглянул на небо, потом на экран мобильника.
— Пять минут до начала. Посиди немного, мы закончим приготовления.
Я устроился у костра, с любопытством глядя по сторонам.
Из-за деревьев бесшумно появилась Ники с охапкой лесных цветов, и принялась раскладывать их на поляне. Грег указывал ей, какие цветы куда класть, изредка поправляя ее, а сам плел в воздухе пальцами, словно паутину, почти невидимую, слабо светящуюся сеть. Он то проводил геометрически прямые линии и правильные окружности, то одним росчерком выписывал на земле, на коре деревьев, в воздухе какие-то замысловатые буквы и закорючки. Они напоминали готический шрифт, но я так и не распознал ни единой буквы. Казалось, что Грег строит сложный график. Но потом я догадался. Поляна определенно превращалась в геометрически выстроенное, сияющее, живое звездное небо, где звездами были цветы и буквы. Одни вспыхивали и тут же гасли, другие понемногу бледнели, и разгорались ярче, когда я на них долго смотрел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});