– Какое безумие! – Доун прижала ладонь ко лбу.
Хауквей не слышал ее. Его мысли блуждали далеко.
– Это случилось в Новый год, – заговорил он мечтательным, гипнотизирующим голосом, – на двадцать третий день двенадцатого месяца. В это время бог Цао Ванг возвращается на небеса. Весь год его образ был помещен в священную нишу над кухонной плитой, запечатленный яркими красками на рисовой бумаге. Как самый старший в семье, я приносил ему угощения – пирожные, мед, засахаренные фрукты. Я мазал медом уста Цао Ванга, чтобы он, прилетев на небо, говорил обо мне только сладостное. Потом я поклонился образу, вынул его из ниши и протянул моему младшему внуку. Мальчик отнес образ во двор и поместил на маленький каменный алтарь. Я последовал за ним и дал ему горсть зерна. Он положил зерно на алтарь – для коней, которые вознесут Цао Ванга на небеса. Мой внук поджег образ. Когда бумага и зерно загорелись, Цао Ванг вознесся на небо вместе с дымом и пламенем.
Он помолчал и, нагнувшись, накрыл руку Доун ладонью.
– Миссис Прайс, в ту самую ночь Цао Ванг вещал мне во сне. Он сказал, что через несколько лун пришлет мне бесценный дар – женщину, которая станет истинной духовной супругой молодого императора Гуансюя. Когда он говорил, в темноте над моей кроватью начало материализоваться светящееся видение. Это было лицо женщины, невероятно красивой женщины.
От пугающего предчувствия у Доун зашевелились волосы на затылке.
– Миссис Прайс, это ваше лицо бог Цао Ванг нарисовал на холсте моего подсознания. Еще до того, как вы родились на другом краю земли, на небесах было решено, что однажды вы станете единственной истинной и приемлемой супругой китайского императора.
Джек вскочил со стула и, сжав кулаки, навис над щуплым мандарином.
– Что за бред вы несете? Миссис Прайс – замужняя женщина!
– Наша религия не признает христианские браки.
Джек схватил старика за горло и поднял его из кресла.
– Я сверну тебе твою тощую шею, старый деспот!
– Не смей, Джек! – закричала Доун. – Отпусти его!
Из-за угла дома мгновенно выскочили два здоровенных мускулистых парня и взбежали на террасу.
– Берегись! – предупредила Доун.
Джек, отбросив Хауквея в кресло, быстро развернулся к новым противникам. Судя по суровым лицам парней, они не собирались шутить.
Мандарин сердито сказал им что-то по-китайски.
Мадам Чинг встала, потрясенная.
– Нет, ваше высочество, вы не можете его убить. Я обещала ему свободу!
Хауквей посмотрел на нее с кривой усмешкой.
– Вы обещали пленнику свободу вопреки законам Ладронов? Ведь вам известно: если пленник не принял кровавой пиратской клятвы, он подлежит уничтожению.
– У меня были на то свои причины. – Она отвела глаза.
– И я догадываюсь какие, мадам Чинг. О вашем пристрастии к мужчинам ходят легенды. Но это не важно, мне плевать на обычаи Ладронов. Этот человек умрет потому, что он применил насилие к моей священной и царственной особе!
– Кто это сказал? – прорычал Джек.
Он двинулся вперед, хмуро оглядывая странную боевую стойку своих противников. Их руки были подняты к груди и слегка отведены в стороны, а ноги широко расставлены и согнуты в коленях. Тот, что стоял ближе, прыгнул на Джека и сделал резкий выпад рукой, пытаясь нанести смертельный удар в шею ребром ладони. Однако Джек не утратил проворства, силы и ловкости, прославивших его на мичиганском болоте. Он поймал противника за руку и сдержал удар, словно поставив у него на пути каменную стену, а затем круто вывернул предплечье китайца. Послышался хруст кости. Парень взвыл, но Джек уже толкнул его вперед и сильным ударом правой, который чуть не разбил противнику голову, послал обмякшее тело в кусты.
Второй стражник набросился на Джека в прыжке, целясь в него ногами. Сбитый с толку незнакомой ему тактикой, Джек оказался застигнутым врасплох. Жестокий удар в грудь отбросил его назад. Он рухнул спиной на банкетный стол. Тарелки с едой, бутылки, стеклянная посуда и вазы с цветами полетели на плиточный пол террасы. Обычный человек погиб бы от такого удара, и даже самый крепкий наверняка потерял бы сознание, но Сильвер Джек Макхью был недюжинным мужчиной. Превозмогая сильную слабость, он кое-как поднялся на четвереньки и потряс головой, точно раненый бык. Китаец обошел стол и осколки посуды, готовясь добить поверженного противника. Сквозь туман боли Джек смутно различил движение руки стражника, но инстинкт побудил его к защите. Собрав остаток сил, он прямо с пола набросился на противника. Его правое плечо врезалось в китайца чуть выше колен, и тот свалился на спину.
Джек был в плохой форме и понимал, что не сможет нанести врагу еще один такой же мощный удар. Поэтому он прибег к вольному стилю, выработанному в лагерных потасовках, навалясь на китайца сверху. Сцепившись, оба покатились по плитам террасы.
Джек пнул парня коленом в пах. Тот скрючился от боли. Тогда лесоруб перевернул китайца на спину и оседлал его грудь. Осыпая лицо противника градом ударов – таких стремительных, что не уследить человеческому глазу, – он молотил стражника кулаками, используя его голову вместо боксерской груши. Наконец Джек почувствовал, как его враг дернулся и обмяк. Тяжело дыша, он встал и обернулся к Хауквею.
– Ну что? Кажется, я разделался со всей вашей армией. В честном бою вашим людям со мной не справиться.
В то же мгновение, как по заказу, шестеро свежих бойцов из дома ринулись прямо на него. К удивлению Джека, Хауквей что-то быстро сказал им по-китайски, и они остановились. Старик щелкнул пальцами и сделал жест рукой. Парни послушно развернулись и зашагали обратно в дом.
– Что все это значит? – спросил Джек.
Мандарин улыбнулся.
– Вы шутя разделались с двумя моими самыми грозными телохранителями. Столь поразительная доблесть достойна восхищения… и награды. Мистер Макхью, я предлагаю вам работать на меня. – Он презрительно взглянул на двоих поверженных Джеком китайцев. – Подозреваю, что эти несчастные теперь не скоро смогут вернуться к своим обязанностям. Однако вы один с лихвой замените их обоих. Ну как, мистер Макхью?
Джек посмотрел на Хауквея, лукаво сощурив глаза, потом бросил быстрый взгляд на Доун. В голове его родился смелый замысел. Наконец он ответил:
– Кажется, у меня не такой уж большой выбор: либо согласиться, либо принять смерть.
Хауквей засмеялся.
– Вы совершенно правы, мистер Макхью. Значит, этот вопрос мы решили.
Мадам Чинг растерялась.
– Но, ваше высочество, этот человек – мой пленник! Он представляет большую ценность для клана Ладронов.
Хауквей взглянул на нее с веселой усмешкой.