Читать интересную книгу Новая Зона. Хрустальная угроза - Светлана Кузнецова

– Не могу, ты тогда умрешь.

– Тоже мне великое горе всех времен и народов. – Ухмылка получилась ненатуральной и вымученной.

– Вот именно, – неясно с чем согласился Валентин, – а нам нужны братья.

От этого заявления стало не по себе. А от того, что Ворон не мог пошевелить даже мизинцем, к горлу подкатила самая настоящая паника. Она же едва вторично не погасила сознание, но Валентин в последний момент встряхнул его со словами:

– Не спать!

Отключился Ворон все равно, а пришел в себя, когда его отхлестали по щекам, не слишком церемонясь.

– Хватит, – велел Валентин, и распустивший руки «белый сталкер» немедленно прекратил его бить и поднялся с колен.

– Это ты сделал?.. – Голос все же подчинялся. Хоть что-то ему сейчас подчинялось. Встать или хотя бы просто пошевелиться казалось выше любых сил.

– Я приказал прекратить тебя бить, – растерянно пробормотал Валентин. – Ты свихнулся и теперь не понимаешь человеческой речи?

– Скорее уж ты разучился, – проронил Ворон и поинтересовался: – Это ты обездвижил меня?

– Не я. Зона.

Ворон скептически фыркнул.

– А чего ты ждал? – внезапно обозлился Валентин. – Полез в аномалию и думал, без последствий обойдется? Чего ты только хотел? «Тень Морфея» для человека – это ж верная смерть.

– Вот ее и хотел, – признался Ворон.

– Все лучше, чем стать одним из нас?

Кивнуть не получилось, потому Ворон лишь прикрыл глаза.

– Ты ошибаешься и попросту не оценил перспектив.

– Пошел ты со своими перспективами…

Кто-то вне поля зрения недовольно пробубнил, но Ворон не разобрал слов.

Валентин демонстративно вытащил из-за пазухи «радужку» и продемонстрировал Ворону. Некто, все еще невидимый, подал ему упаковку одноразовых шприцев.

– Вот сейчас я укольчик тебе сделаю, и поговорим: один я туда пойду или с тобой вместе. – Игла легко погрузилась в такой твердый на вид хрусталь. Шприц начал заполняться искрящейся всеми цветами радуги жидкостью.

– Только попробуй в меня это влить – удавлю, – прошипел Ворон. – Еще не знаю как, хоть прокляну, но тебе не жить, если попытаешься.

– Конечно-конечно. – На губах Валентина заиграла гнусная ухмылка. – Тебе понравится, уж поверь мне.

Кожа натянулась, словно стремясь защитить, сломать тонкую иглу, даже появилась иррациональная надежда, что так оно и будет. Однако она развеялась тотчас же, стоило острому кончику погрузиться глубже.

Боли не было. Возник холод на месте укола, словно при заморозке, а потом рука онемела и перестала ощущать что-либо. Не смертельно, конечно, но когда ждешь худшего и едва давишь подступающую к горлу панику, все происходит неотвратимо и быстрее, чем кажется.

«Помнить себя, помнить, не забывать», – мысленно твердил он, мечтал сдохнуть, одновременно с этим отчаянно хотел жить и прислушивался к новым ощущениям.

Ощущения были скверными – хуже не придумаешь. Разум плыл в одном ему известном направлении, мысли разлетались, веки пытались опуститься, а онемение поднималось по руке. Ко времени, когда оно достигнет сердца, то, вероятно, остановится навсегда.

* * *

Либо он пришел в себя довольно быстро, либо через сутки. Вокруг стоял все тот же серый день.

Ворон лежал у стены, укрытый какой-то тряпкой. Пошевелился, сел. И принялся наблюдать, как медленно ползет по противоположной стене паучок. Паучок был мутантом, как и все живые и условно живые твари Периметра, и скорее всего его удавалось разглядеть именно благодаря этому. В сознании он был помечен как красный маячок.

«Неужели Денис видит все именно таким образом?» – мелькнула мысль.

Зрение словно раздваивалось. На реальное, обычное, человеческое, накладывалось еще одно – слишком яркое, чем-то напоминающее тепловое. Оно позволяло видеть то, что привнесла в Москву Зона: тонкие, постоянно находящиеся в движении силовые нити и поля. Они были везде: в воздухе, на полу и стенах, окружали его самого, вдыхались и выдыхались.

Если бы Ворон не предполагал нечто подобное и давно не смирился с тем, что Зона постепенно меняет и его, наверное, бился бы сейчас в истерическом припадке. Хоть баллоны с воздухом с собой бери и таскай, только ведь все равно бесполезно.

Он протянул руку, и сгустки принялись льнуть к его пальцам и ладони. Ворон слегка повел ими и почти не удивился, когда разрозненные части начали слипаться, сливаться воедино. Сияние стало сиреневым и медленно переместилось из области сверхчеловеческого зрения в обычное.

– Кис-кис. – Несмотря на всю плачевность ситуации и его положение, губы растянулись в улыбке.

«Кот Шредингера» устроился на его плечах, обвил «хвостом» шею и принялся что-то намурлыкивать. Правда, мурчанием это назвать было сложно: больше походило то ли на дельфиньи щелчки с посвистыванием, то ли на стрекот сверчка, а временами и на счетчик Гейгера.

Ворон попробовал в подробностях припомнить все, случившееся с ним перед преобразованием. К его величайшему изумлению, память он не утерял, но входило ли это в общую программу или он просто такой уникальный, понять не получалось. Также он не знал, как теперь себя вести. Попадаться на какой-нибудь глупости не хотелось.

Бежать?

Он находился в каком-то доме. Пейзаж за окном знакомым не казался, что наводило на мысли о том, что «белые сталкеры» ушли на другой конец Москвы. Если это так, то проще всего добраться до ближайшей станции метро и ориентироваться уже оттуда. Можно, в конце концов, просто попробовать сориентироваться на местности. Конечно, географический кретинизм – вещь, наличествующая у всех, но он выберется рано или поздно, даже если пойдет в неправильном направлении.

Без еды, без воды, неизвестно где ночуя. Безоружный и без детектора.

Невозможно.

С другой стороны, он теперь зрячий в самом прямом смысле этого слова.

– С пробуждением. – Валентин вошел в комнату, но подходить не стал, так и застыл в проходе, подпирая плечом дверь. – Хоть выспался?

Ворон предпочел промолчать и очень постарался нацепить на лицо безучастное и безразличное ко всему выражение.

– О! Да ты у нас по-прежнему гордая птица. – Валентин рассмеялся и полез в карман за «радужкой».

Тело действовало само, совершенно неподконтрольно. Его словно выкинуло вперед. Ноги попробовали подкоситься, но тотчас выпрямились. В голове будто светошумовая граната взорвалась, и все последующее он видел уже урывками: как выхватил «Эсквайр», но Валентин выбил его, как сам пропустил удар в грудь, но тот лишь раззадорил, как вцепился Валентину в горло, а тот тщетно пытался разжать и отодрать скрюченные судорогой пальцы, но уже хрипел, как из коридора прибежали на помощь этой твари другие – не менее твари.

Разум все же оставался, пусть его было и немного. Закрыть проход спиной Валентина Ворон все же сообразил, но вот то, что проникнуть в комнату можно и со стороны балкона, который наверняка смежный с соседним, догадался, только когда на нем повисли сзади, а шею проткнул новый укол.

Глава 4

– Это что? – Денис смотрел на Романа так, словно того вообще не существовало или тот стал стеклянным.

– Динь, послушай… – От детского обращения Дениса покоробило. Впервые в жизни. – Прошло больше недели. Ты прекрасно знаешь, что это означает, и…

– Я спросил, – напомнил Денис и отвернулся. Кажется, Роман выдохнул с облегчением и принялся сверлить взглядом стакан и накрывший его хлеб.

– Динь, пойми…

– Понять?! – Хлеб не истлел за мгновение, а водка не выкипела, хотя Роман наверняка ждал именно этого. – Я по жизни понимаю слишком много. Всех! И всегда! Отчего же никто не слушает меня самого?! Он жив! Жив! И я знаю это лучше, чем кто-либо.

– Успокойся! – Роман схватил его за плечи, но тотчас отшатнулся. Денис не обладал ни телекинезом, ни теми штучками, которые так любили показывать по местным кабельным каналам, то возрождавшим «Битвы экстрасенсов», то вообще вытаскивающим какого-нибудь клоуна – продолжателя дела Чумака и заряжающего тазики с водой. Зато Денис мог ударить мысленно и именно это и сделал, пусть и в четверть силы.

– А ты отцепись от меня, – прошипел он, – и лучше не трогай руками. Ради собственного благополучия не трогай!

– Динь… – Роман сел на стул и потер шею. Ощущения были не из приятных: словно ему очень сильно эту шею намылили. – Динь, я сам – друг Ворона. Я видел его в таком состоянии и обстоятельствах, что тебе и представлять не нужно. Я ждал сначала его, а потом вас обоих из каждой вылазки, но на этот раз надо набраться мужества и признать, что он не вернется. – Он резко вскинул руку, когда Денис уже было открыл рот для возражений, и тот так и не решился высказать их. То ли Роман инстинктивно повторил один из условных сигналов, то ли просто его решили выслушать до конца. – Игоря признали пропавшим без вести, но это произошло больше для успокоения Шувалова, которого на подобное отношение настроил именно ты.