Однажды ночью, когда хозяин и гость старательно доставляли себе удовольствие, в каморку ворвались люди в красных кафтанах. При виде совокупляющихся друзей они завопили сердитыми голосами. Один из них подскочил к друзьям, едва сумевшим отлепиться друг от друга, и взмахнул топориком, насаженным на древко. Гостеприимный хозяин отчаянно вскрикнул и пал мертвым, обливаясь кровью. Гость отскочил к стене, кутаясь в тряпье, выставляя вперед руки и мыча исступленно.
– Прикончи его! – сказал один из людей царицы другому.
– Нет! – решил их набольший. – Вы и этого-то напрасно прикончили! На работах нехватка людей! Вяжите мерзавца и тащите!..
Краснокафтанники накинулись на глухонемого, связали его и потащили!
.Анжелика заметила, что среди людей в красных кафтанах снуют люди в оборванной серой одежде. Эти оборванцы исполняли самые тяжелые работы. Один из них показался Анжелике странно знакомым. Она прищурилась. Ей удалось сдержать крик изумления. Теперь она ясно видела, что этот человек и вправду хорошо знаком ей. Ведь это был Андре Рубо!..
Теперь она пристально вглядывалась. Андре Рубо трудился ловко и старательно. Вместе с еще несколькими оборванцами он таскал бревна, проявляя недюжинную силу.
Анжелика, пожалуй, была рада. Теперь София не найдет сына! Да и как найти его в такой толпе! Анжелика подумала, каким же образом Андре справляется со своим незнанием московитского языка, и подумав, пришла к мысли, что он, должно быть, притворился глухонемым!..
В комнату вошла царица София.
– Ты смотришь в окно? – Спросила София.
– Да, – Анжелика отошла от окна и поклонилась учтиво.
– Ты видишь, – заговорила София, – ты видишь, что я не забыла о войне! Петру не так-то просто будет взять мои укрепления!
– Да, – отвечала Анжелика.
– Тебя что-то тревожит?..
Да, София была наделена истинным материнским чутьем, хотя и не видела своего сына много лет!
– Меня тревожит то, что тревожит и вас, Ваше Величество!
– Куда он мог исчезнуть? – София обхватила голову руками.
Анжелика понимала, что речь идет о сыне царицы!
– Простите, Ваше Величество, но, спрашивали ли вы о совершенных в последнее время убийствах? Мне тяжело говорить об этом, но…
– Но об этом нужно говорить! – жестко произнесла царица. – Я приказала подготовить мне отчеты. Более того, я сама, сама смотрела трупы. Нет, никого похожего!.. Если бы хоть кто-то, хоть отдаленно похожий!.. Я тотчас же призвала бы тебя, чтобы окончательно убедиться… но нет!.. Нет!..
– Я помню вашего сына человеком, в сущности, ловким и решительным! Он мог бежать из Москвы и даже из Московии! Он мог ускользнуть и от ваших людей и от людей Петра!..
– Боже! Зачем он появился на свет, мой бедный Андрей! Лучше бы он родился мертвым! – выкликала София, словно простая московитянка, оплакивающая умершего сына или мужа. – Лучше бы я умерла прежде, чем произвела его на белый свет! Где скитается мое несчастное дитя?! Неужели я больше никогда не увижу его?.. Боже! Боже! Неужели Господь не смилуется надо мной?!..
Анжелика внезапно зарыдала почти с таким же отчаянием, как и царица, и бросившись к ней, крепко обняла ее. Две матери плакали в объятиях друг друга. Обрывки смутных мыслей проносились в сознании Анжелики… Нет, нет, ее сердце сейчас разорвется от этой муки, нет, не лжи, но умалчивания, мучительного умалчивания! Кто еще испытывал подобную муку? Будучи матерью, видеть необычайные страдания другой матери, видеть, как она рыдает в отчаянии безысходном и страшном!.. И знать, что возможно утишить, уничтожить эти страдания! Ведь это же так просто! Взять Софию за руку и подвести к окну и указать на одного из оборванцев и произнести торжественно: «Вот он, твой сын!» … И далее… Что же будет? Радость матери, царица объявляет по городу и по всей стране о наследнике! Народ понимает, что женское правление скоро кончится!.. Но Анжелика понимала, что она ничего не скажет, не откроет Софии, ни за что не откроет!.. Но почему? Разве Анжелике не все равно, .-го из них победит: Петр или София? В любом случае победившая сторона будет благосклонна и к Анжелике и к ее детям! Почему же Анжелика молчит? Почему не указывает Софии на сына? Почему не способствует материнскому счастью?.. Анжелика не могла бы дать прямые и ясные ответы на эти вопросы. Почему? Она не знала. Но какое-то странное чувство подсказывало ей, что не следует оказывать помощь Софии! Это чувство окрепло, сделалось чрезвычайно сильным, охватило все существо Анжелики. Да, не следует оказывать помощь Софии. Почему? Потому что не следует оказывать помощь тем, кто непременно потерпит поражение! Вот она, правда! И ведь никакие понятия долга или чести не связывают герцогиню де Монбаррей с царицей Московии! Анжелика не обязывалась служить ей. И, стало быть, Анжелика имеет право выбора. Она может выбрать: кого ей поддерживать, Софию или Петра! И она выбирает Петра, потому что чутье подсказывает ей, что именно Петр будет победителем в этой борьбе за власть над Московией!..
София рыдала в объятиях Анжелики. Анжелика и сама продолжала плакать. Слезы Анжелики были совершенно искренними. Но наконец руки обеих женщин разомкнулись. Они отстранились друг от друга.
И, словно бы глядясь друг в друга, одновременно отерли слезы пальцами.
– Полно! – произнесла София мягко, – Полно плакать! Сейчас я должна отстоять свой город, столицу своего царства! Моя власть упрочится, непременно упрочится! И я найду моего Андрея! Он снова будет здесь! И ты, ты поможешь мне! Потому что когда я одержу окончательную победу над Петром, я пошлю тебя в Европу на поиски. Андрей, конечно же, бежал назад, в Европу, ведь он полагает, должно быть, что именно в Европе – его родина. Ты найдешь его, ты обязательно найдешь его!..
Анжелика понимала, что на эту пылкую речь необходимо хоть что-то сказать. Она собралась с силами и проговорила:
– Да!..Да!..
Вполне возможно было подумать, будто Анжелика взволнованно поддерживает свою собеседницу.
Внезапно Анжелика предположила, что именно теперь она может попросить царицу о милости.
– Ваше Величество! – проговорила Анжелика с пылкостью, – позвольте мне увидеть моих детей! Нет, нет, я не прошу о дозволении говорить с ними. Я хотела бы увидеть лишь издали…
Лицо Софии, все еще заплаканное, обернулось к Анжелике.
– Издали? – произнесла царица. – Что ж! Издали – не издали, а я позволю тебе увидеть каждого из твоих детей, и сына, и дочь! Оба они уже были допрошены в моем присутствии. Твоя дочь лишь горько плакала и умоляла пощадить мать, то есть тебя! Мы от нее никакого толка не добились! Ее бы и отпустить можно! А вот с сыном твоим дело хуже. Он заявил, что обещался служить верно Петру! Только вследствие моей благосклонности к тебе он оставлен в живых! Я позволяю тебе увидеться с твоими детьми. Я сама поеду с тобой!..