Штабеля ракет «Скайболт» класса «воздух – земля» и «Атлас-Е» и «F» тянулись вдоль цементных площадок ровными рядами, как дрова на дровяном складе.
В ожидании первого лейтенанта Чака Битюка, Джин и его товарищи, разомлев, сидели на пятисотфунтовых бомбах, которые, несмотря на накидки из маскировочных сеток, были прокалены солнцем. Пекло сверху, пекло снизу, только дыма изо рта не хватало. Но, сидя на раскаленных бомбах, курить им было явно ни к чему…
– Что же ты своих дам так и не вспомнил? – спросил Мэта Бастер, разложив на коленях несколько «трехпалубных» сандвичей.
– Я их помню, конечно. Не всех, но помню, а вот…
– Что? – неожиданно заинтересовался Стиллберд.
– Было ли у меня с ними что-нибудь такое или нет – не помню.
– А они заставляли тебя кое-что вспомнить?
– Не они – их тещи. То есть их матери. Женись, говорили они, и все.
– Дай кусок вестерна, – не выдержал наконец Дуче, глядя на уплетающего сэндвичи Бастера.
– У вас это называется вестерн? – он протянул ему бутерброд.
– Какая тебе разница? – уже не способный думать ни о чем другом, промычал итальянец, запихивая в рот начинку.
Вскоре за ними прибыл их будущий командир.
– Капитан Чак Битюк, – представился он и критически оглядев всех, сразу же занялся Дуче.
– Костюм покойника.
– Да, сэр.
– Где пропили свою одежду?
– В Лас-Вегасе, сэр.
– А что это у вас под глазом? – спросил он Тэкса
– Был в отпуску, сэр.
– Кровоподтек совсем свежий.
Тэкс промолчал.
– Где служили? – спросил Чак Кэна Эгаву.
– В Корее, сэр.
– А вы? – спросил он Джина.
– Я доброволец.
– По убеждению, долги?
– Частности.
– Сэр, – поправил Джина Чак. – Что за частности?
Джин молча поглядел на него.
Чак выдержал паузу и, обращаясь ко всем, сказал:
– Я рад, что буду учить вас истинно мужской профессии.
После разговора с Чаком все прошли к машине уже без прежней свободы и развязности.
Вместе со всеми заметно сник и мастер-сержант Дик Галифакс.
Капитан Битюк был краснолицый, с рыжими крупными веснушками на лице, крупным носом картошкой, крупным подбородком с нижним прикусом, толстыми пальцами, покрытыми рыжей щетиной, и маленькими, пронзительными пуговками глаз.
Он был приземист, грудаст, тяжел и массивен, как баварский рабочий конь.
В машине Чак сделал своим воспитанникам два сообщения. Первое:
– У меня характер простой, – сказал он. – Сам себе ничего не позволю, но и вольностей не допущу. Отец меня учил так: сидим, бывало, с братом на кухне и держим ладонь над горящей спичкой. Кто первым уберет ладонь – схватит оплеуху. – Он показал огромную ладонь, изрезанную мелкими морщинами с черными точечками подпалин.
– А это топор, – продолжал он, показывая ребро ладони с ороговевшим бугром в центре.
Второе сообщение было общего порядка.
– Нам страшны только Эм-Пи и «зеленые береты». Остальных мы – того. Кто выслужится до «зеленых» – счастливчик. Там платят двести пятьдесят долларов в месяц… Место здесь ровное. Жарко… Гадов и гадюк много. Деревьев – никаких.
Когда машина въехала в город, Чак сказал:
– Сверим часы, как перед боем. Даю увольнительную: двадцать минут! Можете оглядеться.
Из машины вышли только Джин, Стиллберд и Бастер.
Форт-Брагг, этот военный город, равный по территории Будапешту, состоял из полигонов, аэродромов, особых канцелярий, плацев, складов боеприпасов, «типовых строений А».
За глухой стеной Брагга находился особый город. Город в городе. Там размещались «зеленые береты» – около трех тысяч солдат и офицеров.[65] Только солдат в казармах Форт-Брагга насчитывалось около сорока тысяч.
Новичкам было суждено очень скоро узнать, что центр специальных методов ведения войны был создан в Форт-Брагге еще в апреле 1952 года, во время корейской войны. Поначалу в этом центре проходили подготовку три группы специального назначения. Дело шло вяло, пока «зелеными беретами» не занялся лично президент Кеннеди. После кубинского фиаско в Заливе свиней президент передал специальные войска из ведения ЦРУ в ведение штаба сухопутной армии США.
Теперь здесь размещались 503-я воздушно-десантная дивизия и 88-я дивизия «Америкэн», 18-й армейский корпус, первое подразделение 7-й группы войск специального назначения и 2-й военно-полицейский батальон «милитери-интеллидженс» – военной разведки.
По улицам угрожающе разъезжали Эм-Пи, наводя страх на жителей этого странного города.
Вот и сейчас на углу, возле бара, остановилась машина. Из нее вышли два Эм-Пи и человек в штатском.
Джин с товарищами подошли к группе, в центре которой стоял рослый рыжий сержант, видимо только что вывалившийся из бара.
– Этот ублюдок? – спросил человек в штатском.
– Точно так, сэр.
– Ты ударил офицера, свинья?
– Он сам напросился, сэр, – залепетал сержант. – Я стоял у стойки, а не в строю. А он схватил меня и хотел вышвырнуть.
– Ирвинг! – Штатский подозвал гиганта с лицом палача – видимо, своего подчиненного.
– Уходи! – крикнул испугавшийся сержант и попытался оттолкнуть Ирвинга. – Пусть он уйдет! – кричал он в диком страхе. – Я уже видел его работу.
Сержант попытался толкнуть в грудь гиганта.
– Покажи всем, Ирвинг, где у человека самое слабое место! – спокойно сказал штатский.
Ирвинг в одно мгновение разрубил ребром ладони переносицу провинившегося парня, и тот упал на асфальт.
– Хорошее начало, – сказал Стиллберд и по обыкновению потянул вверх левое плечо.
– Зайдем туда, или уже не стоит? – спросил Джин у своих коллег, кивнув на вывеску бара.
– Он нас проверяет, – объяснил Бастер и показал на часы.
– Ты пьешь? – спросил Джин у Берди.
– И пью и колюсь, – ответил как ни в чем не бывало Берди.
– И марихуану куришь? – не вытерпел Бастер улыбнувшись.
– Что? – переспросил Берди. – Курю!..
– И хорошо себя чувствуешь? – спросил Джин.
– Я всегда неважно себя чувствую, – сообщил Берди. – Всегда, кажется, еле тяну, а без наркотиков, наверное, просто загнулся б.
Бастер открыл рот от изумления, но ничего не сказал.
Они появились, не опоздав ни на минуту.
Чак Битюк хлопнул ладонью о ладонь, скомандовал:
– Вперед!
Неуклюжая машина М-59 весом в двадцать одну тонну, тяжелая, малоподвижная, но надежная, двинулась вперед.
Недалеко от центрального плаца, там, где по обыкновению проводятся парады, чествования и ритуальные сборы, Битюк встретил своего приятеля – подполковника Клейхорна из 7-й военно-воздушной группы специальных войск, и тот посоветовал ему вести строй прибывших мимо корпусов «V».
– У нас сегодня много гостей, – сказал тот, – приехали конгрессмены от нашего штата – Чарльз Р. Джонас и сенатор Эрвин. Кстати, скоро начнется «драминг-аут».[66] Помнишь историю с неповиновением на полигоне?
Чак безучастно качнул головой и свернул направо, по улочке «свиданий».
Именно в это время навстречу ему шли группа руководителей служб, гости и сам генерал Трой Мидлборо.
Чак перешел на строевой шаг и, выйдя в точку дистанции, необходимой для приветствия, поднес руку к козырьку, резко повернул голову влево.
Генерал ответил на его приветствие и поздоровался со строем. Затем он вдруг остановился.
Капитан Битюк мгновенно остановил строй.
– Еще тепленькие? – спросил Трой Мидлборо.
– Точно так, сэр. Из отпуска, рэйнджеры.
– Пусть поглядят «драминг-аут», – приказал генерал и медленно пошел вперед. Вместе с ним двинулась свита и гости, а за ними на большом расстоянии – Чак со своей командой.
…Они стояли на плацу вместе с другими. Все были в полевой форме. Только они все еще в своем, в гражданском.
Первым в строю стоял Бастер. Вторым – негр из Техаса Джордж Вашингтон Смит. Третьим – долговязый длиннолицый Стиллберд. Четвертым – Джин. Пятым – Мэт. Шестым – Тэкс. Строй команды замыкал Кэн Эгава.
Сравнительно высокий для японцев, Кэн казался малышом среди этих высоченных парней, в пределах шести футов каждый. Рядом с плацем, на террасе второго этажа казармы возвышалось начальство.
Все о чем-то весело переговаривались, шутили, но вот…
Молодой генерал с двумя звездами на погонах дал знак – внизу прогремела команда: «Смирна-а-а!» – и барабанная дробь рассыпалась над бетонным прямоугольником.
Начался так называемый «драминг-аут» – «выбарабанивание».
На плацу вслед за двумя барабанщиками, одетыми в парадную форму с белой широкой портупеей на белом широком поясе, шел, опустив голову, без фуражки и погон бывший военнослужащий, осужденный на ритуальный позор.
Совершивший преступление сначала подвергался товарищескому презрению, затем Эм-Пи должна была увезти его для отбывания наказания в главную тюрьму сухопутных сил армии США – Форт-Ливенуорт. Этот форт штата Канзас запомнился и еще, вероятно, запомнится многим. Надолго или навсегда.