Однако Иги, недоверчивый, нервный и дёрганый по натуре, вскочил на ноги и хотел, было, отодвинуть меня в сторону, чтобы самому кинуться на поиски и перерыть злополучный ящик. Он вопил, причитал и бранился:
– Ты только погляди на неё! Она куда-то засунула фотографии! Разве такое теряют?! Не лги мне, ты отдала их какому-нибудь мужчине, наглая натура! И я должен с этим мириться? Говорю тебе, нет, нет и ещё раз нет!
В страхе я обхватила руками его голову и осыпала градом пылких поцелуев, отчего в стеклянной горке задребезжал фарфор, а между поцелуями лихорадочной и нежной скороговоркой увещевала:
– Но Иги, милый Иги, почему ты совершенно не доверяешь, злой Иги, своей бедной Пепи? Ты ведь прекрасно знаешь, что я принадлежу только Иги, не надо так волноваться, вот увидишь, опять голова разболится, да и малыш тоже волнуется, бедный малыш, где же она там у нас… ага… тсс!
С этими словами я в панике извлекла хвост у него из штанов, крепко сжала и начала тянуть его к себе, натирая изо всей силы, потому что Иги окончательно потерял контроль над собой! Продолжая говорить что-то, и всячески ласкаясь к нему, я мастурбировала Иги как угорелая. И только когда первые, горячие капли брызнули мне до локтя, Иги, наконец, снова пришёл в себя, вспотел и сконфузился, а я облегчённо вздохнула! И теперь он начал просить и умолять меня не «дуть губки», не обижаться, так что, в конце концов, я уселась к нему на колени и очень тихо промурлыкала:
– Иги, золотой мой Игочка, через несколько дней в городе открывается потрясающий кабак, там соберётся сплошь богемная публика и классные девочки, и всё, должно быть, получится исключительно шикарно и весело! Мне бы ужасно хотелось когда-нибудь увидеть нечто подобное! Выведи меня туда, Иги, ну скажи «да»? Договорились? Чудесно!
Иги был удивительно доверчив, достаточно мне было только изобразить из себя невинного «зайчика», как он тут же сыграл по моим нотам! Теперь мне оставалось лишь без промедления предупредить Штеффи, чтобы она, когда мы появимся там, вела себя со мной как с совершенно незнакомой особой, ибо, если Иги узнает, что я владею рестораном, где официантки развлекают гостей и побуждают их к увеличению расходов, он без лишних слов немедленно прогонит меня! За период сожительства с Иги я твёрдо усвоила две вещи: еврей недоверчив и предпочитает совокупляться дома!
Это был запоминающийся вечер, когда Иги привёл меня на открытие «Артистического рая». За день до этого я посвятила Штеффи в свои планы, а она, в свою очередь, строго-настрого приказала разбитным официанткам, швейцару и прочему персоналу в вечер торжественного открытия обращаться со мной как с совершенно незнакомой дамой. Подобные меры предосторожности были крайне необходимы, поскольку люди ведь знали, кто я такая, во время ремонта я частенько заходила в кафе, да и многие из постоянных посетителей «погребка» тоже меня уже узнавали. Всякий раз, когда во второй половине дня я переступала порог заведения, кучера и шофёры поворачивали в мою сторону головы и перешёптывались у меня за спиной:
– Это она. Владелица. Чего? Ей всё принадлежит? А она неплохо выглядит! Я бы такую отодрал!
Мне было приятно слышать подобные реплики, но я не подавала виду и всегда с большим достоинством проходила в задние помещения, где беседовала со Штеффи. Я с удовлетворением наблюдала, как бойко продвигается вперёд работа ремонтников, как доставляется мебель с изящной бархатной обивкой, однако больше всего мне нравилось следить за работой молодого художника! Как несколькими точными штрихами чёрного грифеля он набрасывал на стене силуэты танцовщиц, сутенёров, юных чистильщиков обуви и полицейских, а потом кистью и красками расписывал их. Наблюдать за этим было одно удовольствие!
На день рождения мой Иги преподнёс мне в подарок бриллиантовую брошь и великолепное платье из чёрного шёлка! Я пришла в восторг и в порыве благодарности осыпала своего расточительного любовника тысячью поцелуев, но потом уселась к нему на колени и лукаво промолвила:
– Ну а теперь недостаёт самого главного! Надеюсь, ты не забыл? Сегодня вечером ты ведёшь меня в «Артистический рай»!
Тут Иги скорчил физиономию, точно кот под дождём, и запричитал:
– Детка, прошу тебя, так ли уж это обязательно? Кто знает, что там может случиться? Ты всё-таки теперь дама. Разве узнаешь заранее, чего там наслушаешься?
Но делать было нечего, и в десять часов вечера Иги подкатил со мной на Козырную улицу! Я вырядилась в пух и прах, шелестела шёлковыми нижними юбками, а на груди у меня сияла новая брошь. Иги был во фраке, только воротничок оказался ему слишком тесен, и он без конца растягивал его пальцем.
Очень солидным получился мой «Артистический рай». Широкие окна были завешены синими гардинами, изнутри доносились приглушённые звуки музыки, и только несколько пёстрых ламп да большая вывеска указывали на то, что здесь располагается увеселительный ресторан! В «погребке» не осталось уже ни души. Зато в задних помещениях яблоку негде было упасть от наплыва гостей! Во всех ложах господа во фраках и дамы в изысканных туалетах с дорогими украшениями. Царила весьма приличная и подобающая случаю обстановка. Во всех ложах смеялись и пили, очень хороший пианист ненавязчиво перебирал клавиши инструмента, иногда доносился хлопок открываемой бутылки с шампанским, то там то здесь слышалось тихое хихиканье, когда какую-нибудь даму легонько щекотали! Вот и всё! Однако Иги очень недоверчиво обнюхался, когда мы вошли, и нас с придворной учтивостью приветствовала очень красивая черноволосая дама. Я как дура вытаращила глаза! Сейчас я ни за что не узнала бы в ней Штеффи! Великолепное огненно-алое платье со шлейфом и с таким смелым декольте, что бог знает, куда можно было заглянуть, серьги с рубинами, тёмно-красная роза в волосах, одним словом, Штеффи выглядела настоящей испанкой. Только вот накрашена она была чуточку излишне.
– Как любезно с вашей стороны, господа, – радушно проговорила она, – что вы оказали нам честь своим посещением. Мы надеемся, что вам у нас понравится, и что мы и впредь будем принимать вас!
И Штеффи, шелестя шлейфом, провела нас к небольшой ложе, зарезервированной для нас. Миниатюрный, покрытый белой скатертью столик, в углу ведёрко с шампанским, оранжево-красное электрическое освещение и синяя бархатная портьера. Всё выглядело очень располагающе и уютно. Меня Штеффи тоже приветствовала с убийственной почтительностью, я же в ответ только очень высокомерно кивнула. Штеффи и бровью не повела, однако, когда уходила, чтобы прислать к нам старшего официанта, она, уже оборотившись спиной к нам, как бы невзначай покачала крутыми бёдрами, которые выразительно подчёркивал туго облегающий шёлк платья. Иги проводил её взглядом и облизнул губы, но когда я гневно откашлялась, он очень перепугался и как бы в оправдание поспешил сказать: