«Ах вот как, „миссис Деверидж“! Он явно не в духе», — подумала Мэделин, идя за ним в библиотеку.
— Не надо на меня рычать, сэр, — сказала она, когда затворилась дверь библиотеки и они остались одни, — я этого не люблю. Если последние события начали сказываться на ваших нервах, советую попить какую-нибудь микстуру моей тетушки.
— Спасибо, я как-нибудь обойдусь своим коньяком.
Он обошел письменный стол.
— Сэр, я могу все объяснить…
— Все? — Артемис поднял брови. — Искренне на это надеюсь, потому что у меня к вам очень много вопросов. Давайте начнем с самого насущного. Как вы посмели уйти из дома, не сказав мне ни слова?
Она стояла на своем:
— Сэр, ваш тон возмутителен! Я готова быть терпимой, ибо, как я уже сказала, последние события всем попортили нервы. Но если вы и дальше будете вести себя так, как будто вы… — Она осеклась.
— Как будто что, мэм? Ну же, договаривайте! — Он уперся ладонями в стол. Взгляд его был суровым. — Как будто я переживаю за вас? Как будто у меня есть все основания для тревоги? Как будто вы проявляете глупое своеволие, упрямство и беспечность?
Это было последней каплей в чаше ее терпения.
— Я хотела сказать: «Как будто вы мой муж».
Наступила тишина. Казалось, даже часы перестали тикать. Мэделин мысленно проклинала себя за эти слова, но было поздно.
— Ваш муж… — повторил Артемис без всякого выражения.
Она стояла напрягшись и сосредоточенно стягивала перчатки с кончиков пальцев.
— Простите, сэр. Меня несколько занесло в моей аналогии. Дело в том, что сегодня я обнаружила нечто очень важное. Нам нельзя терять время на споры.
Он пропустил это мимо ушей и спросил с ледяным спокойствием:
— Я в самом деле веду себя как ваш муж? Кажется, вы описали его как первостатейного злодея и убийцу.
Она почувствовала угрызения совести.
— Не говорите глупостей, сэр. Я даже не думала сравнивать вас с Ренвиком. Он был законченным негодяем, напрочь лишенным чести. Вы же совсем другое дело.
— Что ж, и на том спасибо, — процедил Артемис сквозь зубы.
Она яростно стянула перчатку с правой руки.
— Вам известно, что у меня остались очень неприятные воспоминания о браке. Наверное, я немного перегнула палку, когда вы начали на меня кричать.
— Я не кричал на вас.
— Конечно, нет. — Мэделин принялась снимать левую перчатку. — Вы совершенно правы. Я просто не так выразилась. Вы не кричали и даже голос не повысили, верно, Артемис? Зачем вам это, когда вы способны пригвоздить человека к месту одним лишь словом?
— Не знаю, как насчет моих способностей, но могу вас заверить, что когда я вернулся домой и обнаружил, что вас нет, эта новость действительно пригвоздила меня к месту.
Она нахмурилась.
— А что, домработница не сказала вам, что мы взяли с собой Латимера и Закари?
— Сказала. И только поэтому я не отправил на ваши поиски своих малолетних шпионов.
Она уронила перчатку на ковер и несколько секунд тупо смотрела на нее, потом медленно перевела взор на Артемиса, пытаясь угадать чувства, притаившиеся в глубине его гневных глаз.
Это было нелегко. Артемис давно научился прятаться от людей. Он жил сам в себе, отгородившись от всего мира запертыми воротами, наглухо закрытыми окнами и высокими каменными стенами. Но суть этого человека состояла в честности и благородстве. В отличие от Ренвика он не был красивым пустым эгоистом, заботящимся исключительно о себе. Артемис знал, что такое долг и обязательства перед другими. Достаточно было взглянуть на Закари, Генри Леджетта и остальных подчиненных, беззаветно преданных ему, и все сразу становилось понятным.
Мало того, в своей жизни он познал и угрызения совести, и поражения, так же как и она сама.
— Простите меня, Артемис. — Она забыла про перчатку, валявшуюся у нее под ногами, и порывисто шагнула к столу. — Я сорвалась. Видите ли, мужья — это не самая приятная для меня тема.
— Я это уже понял.
— Латимер и Закари были вооружены, я тоже захватила с собой нож и пистолет. Я же не дура.
Он смотрел на нее долго и внимательно.
— Нет, конечно, не дура. Вы умная, находчивая женщина, привыкшая к самостоятельности. — Он резко выпрямился и отвернулся к окну. — Если кто и перегнул палку, так это я.
— Артемис…
— Этот спор ни к чему не приведет. — Он сцепил руки за спиной и уставился на сад за окном. — Давайте лучше обсудим более полезные вещи. Расскажите же мне наконец, что побудило вас сегодня уйти из дома.
Воистину это самый упрямый человек на свете! Мэделин возвела глаза к потолку, но не нашла там никакого божественного знака.
— Да, конечно, сэр, — отрывисто сказала она. — Давайте перейдем к менее волнующему вопросу. Я всегда говорила: ничто так не поднимает настроение, как легкий разговор про убийства и злодейские козни.
Он взглянул на нее через плечо.
— Позвольте дать вам один совет, мэм. Не искушайте судьбу. Может быть, вы и привыкли к самостоятельности, но я точно так же привык быть хозяином в собственном доме, — Артемис выдержал паузу, — а в данный момент вы находитесь у меня в гостях.
Она согласилась:
— Вы совершенно правы, сэр. Вы здесь полновластный хозяин. Обещаю, что больше не уйду, не поставив вас в известность.
— Что ж, наверное, мне следует этим удовольствоваться. А сейчас расскажите мне о ваших похождениях.
— Хорошо. Видите ли, мне пришло в голову, что в Лондоне очень мало аптекарей, торгующих ванзагарскими травами, а из них совсем немногие имеют эти травы в большом количестве. У того человека, который жег благовония в лабиринте Питни, пытаясь нас усыпить, наверняка был большой запас трав.
Он несколько секунд молчал, осмысливая ее логику.
— И вы решили выяснить, где были куплены эти травы?
Она обрадовалась, увидев, как быстро он ухватил суть ее идеи.
— Вообще-то я плохо представляла, с чего начать. Сегодня утром мы с тетей прошлись по тем аптекам, где, по нашим предположениям, могли продаваться снотворные травы.
Она посмотрела на Артемиса и поняла, что наконец-то завладела его вниманием.
— Продолжайте, — попросил он.
— Как я уже сказала, такие травы есть в ассортименте далеко не у всех фармацевтов. Несколько месяцев назад один из них был убит в собственной аптеке.
— Я слышал про это убийство. — Артемис прищурился. — Говорили, что оно было связано с «Книгой секретов».
— Да. Но эти слухи сошли на нет, после того как покончил с собой Игнатий Лорринг.
— Мне тогда показалось, что есть какая-то связь между самоубийством Лорринга и таинственной «Книгой секретов», — задумчиво проговорил Артемис. — Он был одним из немногих людей во всей Европе, способных расшифровать этот странный текст.