– Ты угадал, парень. Итак, слушай меня внимательно.
– Ого! Обращаться ко мне на «ты»! Предупреждаю, за это удовольствие плата за услуги повышается. А впрочем, говорите. Мне нравится такой крутой подход к делу: значит, дельце будет выгодное.
Сенатор пренебрежительно пожал плечами.
– Хватит! Довольно болтовни! – сказал он. – Перейдем к делу. Скажи, Кидд, ты любишь деньги?
– Я предпочитаю золото!
– Отлично. А ты способен ради него убить человека?
– Что вы сказали?
– Я спрашиваю тебя, мошенник: возьмешься ли ты за плату убить одного человека?
– Ну, это-то я сразу понял.
– Зачем же было переспрашивать?
– А зачем было обижать меня подобными вопросами? Убить человека – невелика штука, все дело в оплате.
– Останешься доволен.
– Деньги вперед?
– Если хочешь.
– Сколько?
– Предупреждаю: человек этот не робкого десятка.
– Поэтому-то он вам и мешает. Дальше.
– Что – «дальше»?
– Сколько?
– Тысячи пиастров будет довольно?
– Не скажу, чтоб это было много.
– Черт возьми, ты парень с запросом!
– Не спорю; зато работаю на совесть. Выкладывайте все же имя человека, которого надо убрать с вашей дороги.
– Хосе Паредес.
– Управитель асиенды дель Торо?
– Он самый.
– Ну, знаете, с этим парнем не так-то просто справиться. Он здорово насолил вам?
– Я его даже не знаю.
– Рассказывайте! – недоверчиво произнес бандит. – Вы платите тысячу пиастров за убийство человека, которого даже не знаете?
– Невероятно, но факт.
– Не верю! Хотя я и бандит, но знаю, что человек не курица, его так, здорово живешь, не убивают.
– Только что ты сам высказал предположение, что человек этот стал мне поперек дороги.
– А! Это другое дело, – сказал бандит. Этот довод показался ему достаточно убедительным, чтобы убить человека.
– Слушай же меня внимательно и запомни раз и навсегда мои слова.
– У меня отличная память.
– Дня через два-три Паредес отправится в Эрмосильо. Он повезет векселя на довольно крупную сумму.
– Превосходно! – воскликнул Кидд, потирая от удовольствия руки. – Ему – пуля, мне – векселя.
– Ничего подобного! Ты дашь ему спокойно проехать. А убьешь его на обратном пути, когда он будет возвращаться с деньгами.
– Верно! Что за идиотская у меня башка! Ну конечно, так будет лучше.
– Да, но ты отдашь эти деньги мне, – насмешливо глядя на него, произнес дон Руфино.
– А сколько с ним будет денег?
– Пятьдесят тысяч пиастров.
– Vivo Dios! И вы хотите, чтоб я отказался от таких денег? Да я скорее удавлюсь!
– И все же тебе придется вернуть их мне.
– Ни за что!
– Полно врать! – сказал сенатор. – Ты ведь в моих руках и отлично это знаешь… Значит, отказываешься? Тем хуже для тебя: теряешь две тысячи пиастров.
– Вы сказали: «тысяча».
– Я оговорился.
– Когда можно будет их получить?
– Да хоть сейчас.
– Разве они у вас при себе?
– Разумеется.
Внезапно в глазах бандита сверкнул зловещий огонек, он весь напружинился и с ножом в руке бросился на сенатора. Но на этот раз бродяга наткнулся на достойного ему противника: дон Руфино знал, с кем имеет дело, и, ни на минуту не спуская глаз с бандита, следил за малейшим его движением. Он успел предупредить молниеносное нападение Кидда, схватив бродягу за руку своей левой рукой, а правой наведя дуло пистолета почта в упор на грудь разбойника.
– Гей, маэстро! – произнес сенатор, сохраняя при этом полное спокойствие. – Ты что, взбесился? Какая муха укусила тебя?
– Пустите меня, – угрюмо пробурчал бандит, пристыженный своей неудачей.
– Не раньше, чем ты бросишь нож, парень. Бандит разжал руку, нож упал на траву; дон Руфино мгновенно наступил на него ногой.
– Я думал, ты работаешь лучше, – иронически заметил дон Руфино. – Жаль, что я не размозжил твою башку, – это научило бы тебя в другой раз бить без промаха.
– Я не всегда даю промах! – с затаенной угрозой пробормотал Кидд.
Наступило короткое молчание. Твердая Рука, явно заинтересовавшийся разговором, внимательно следил за ними, ловя каждое слово и каждое их движение.
– Ну как? Решился наконец? – прервал молчание сенатор.
– На что?
– Принять мое предложение.
– Разве оно еще в силе?
– Конечно!
– В таком случае, принимаю.
– Но на этот раз придется вести честную игру, – сказал сенатор, – без жульничества. Понятно?
– Понятно, – кивнул головой Кидд.
– Я рассчитываю на твою добросовестность, Кидд. Пусть сегодняшний урок послужит тебе на пользу. Я не всегда такой сговорчивый, и, если подобное недоразумение возникнет между нами еще раз, оно будет иметь для тебя самые серьезные последствия.
Внушительный тон, которым были произнесены эти слова, и выразительный взгляд, которым они сопровождались, произвели свое действие и заставили призадуматься бандита.
– Ладно, – сказал он. – К чему эти угрозы? Ведь мы договорились.
– Тогда давай кончать.
– Где же я вас найду после «дела»?
– Это уж не твоя забота; я сам тебя найду.
– Отлично. Деньги?
– Вот они. Но только знай: если вздумаешь обмануть меня…
– Хватит! Сказано уговор - и баста! Сенатор вытащил из кармана длинный вязаный кошелек, сквозь зеленые петли которого просвечивало золото, и, подбросив его несколько раз на ладони, швырнул кошелек шагов на двадцать в сторону от себя. В воздухе зазвенел чистый металлический звук.
– Ступай подбирай, – сказал сенатор, а сам, воспользовавшись тем, что бандит кинулся за деньгами, вскочил в седло. – Прощай и помни! – крикнул он бандиту, послав коня галопом.
Кидд, занятый пересчетом золотых, молчал. «Счет верен», – подумал он, облегченно вздохнув. Опустив кошелек за пазуху, Кидд злобно следил за удалявшимся во всю прыть сенатором.
«Берегись, дьявол! – мысленно грозил он дону Руфино. – Сегодня твоя взяла. Но настанет же день, когда и я дознаюсь о каком-нибудь темном пятне на твоем прошлом, и ты в свою очередь будешь в моих руках! Уж я-то маху не дам! Так и знай: пощады не жди!»
Выразительно плюнув вслед умчавшемуся сенатору, бандит взнуздал своего коня, подтянул подпруги, вскочил в седло и ускакал в другом направлении.
«Так вот оно что! – поднимаясь с земли, подумал Твердая Рука. – Нет, не станет дон Руфино убивать Паредеса с целью грабежа. Совершенно ясно, что задуманное убийство должно ударить по маркизу. Ну нет, я это дело расстрою!» Читатель уже знает, как свято выполнял Твердая Рука свои обещания.