Только это устрашающее создание, изящное, несмотря на свою массивность, которое вело их среди высоких, молчаливых деревьев неизмеримо долго, пока они не вышли на поляну, один за другим, и без всяких слов или звуков Криспин понял, что это место жертвоприношений. «Архилох Аретский, — подумал он, — родился тогда, когда мужчины и женщины умирали во славу Людана в этом лесу».
Зубр повернулся к ним.
Они стояли в ряд лицом к нему, Касия и двое мужчин по обеим сторонам от нее. Криспин вздохнул. Бросил взгляд на Варгоса через голову девушки. Их взгляды встретились. Туман поднялся вверх, серый и холодный, и здесь все было ясно видно. Он увидел страх в глазах Варгоса и еще увидел, что Варгос борется с ним. И проникся к нему восхищением.
— Прости меня, — произнес он слова, странно прозвучавшие в лесу. Ему показалось важным сказать это. Подтвердить существование мира за пределами этой поляны, этих теснящихся деревьев, с которых молча падали мокрые листья на мокрую, холодную траву. Варгос кивнул головой.
Девушка опустилась на колени. Она казалась очень юной, почти ребенком, утонувшим в его запасном плаще. Жалость шевельнулась в душе Криспина. Он посмотрел на стоящее перед ними существо, в его темные, огромные, древние глаза и тихо сказал:
— Ты уже получил кровь и жизнь на дороге. Неужели тебе нужна и ее жизнь? И наша?
Он не знал, что собирается это сказать. Услышал, как Варгос втянул в себя воздух. Криспин приготовился к смерти. Сейчас земля зарокочет, как недавно. Эти рога вонзятся в его плоть. Он продолжал смотреть в глаза зубра, и это потребовало от него больше мужества, чем когда-либо в жизни.
И ясно увидел в них не гнев, не угрозу, а растерянность.
И в это мгновение Линон наконец заговорила.
— Ему не нужна девушка, — произнесла птица очень мягко, почти нежно, у него в голове. — Он пришел за мной. Положи меня на землю, Криспин.
— Что? — От изумления он произнес это вслух. Зубр оставался неподвижным и смотрел на него. Или нет, не на него. На маленькую птичку, висящую у него на шее на потертом кожаном шнурке.
— Сделай это, дорогой мой. Так было предначертано давным-давно. Ты не первый человек с запада, который пытается отнять у Людана жертву.
— Что? Зотик? Что он…
Мысли у Криспина путались, но он кое-что вспомнил и ухватился за это в поисках опоры. Та долгая беседа в доме алхимика, чашка травяного чая, голос старика: «Только у меня есть доступ к определенным силам. Я нашел его во время странствий, в строго охраняемом месте… и ценой некоторого риска».
Кое-что начало — только начало — проясняться для него. Другого рода туман начал рассеиваться. Он почувствовал биение собственного сердца, своей жизни. — Конечно, Зотик, — по-прежнему мягко ответила Линон. — Подумай, дорогой мой. Откуда иначе я бы знала об этих обрядах? Времени нет, Криспин. Все еще может измениться. Он ждет, но это место крови. Сними меня с шеи. Положи на землю. Уходи. Уведи остальных. Ты принес меня назад. Я думаю, вам будет позволено уйти.
У Криспина опять пересохло во рту. Появился вкус пепла. Никто не шевелился после того, как девушка опустилась на колени. На поляне нет ветра, понял он. Туман неподвижно висел над ветвями деревьев. Когда падали листья, казалось, что они спускаются с облаков. Он видел белые клубы тумана от дыхания зубра в холодном воздухе.
— А ты? — беззвучно спросил он. — Спасти ее и бросить тебя здесь?
Он услышал внутри себя короткий смех. Это было поразительно.
— О, дорогой мой, спасибо тебе за это. Криспин, мое тело умерло здесь, когда ты был еще маленьким. Зотик думал, что освободившуюся душу можно забрать даром после того, как жертва принесена. В момент проявления той самой силы. Кажется, он был и прав, и не прав. Не жалей меня. Но расскажи Зотику. И передай ему от меня…
Внутри наступило молчание, такое же, как на серой, застывшей поляне. А потом она продолжила:
— Это лишнее. Он и так поймет, что бы я сказала. Попрощайся с ним за меня. А теперь положи меня на землю, дорогой. Вы должны уйти сейчас или никогда.
Криспин посмотрел на зубра. Тот по-прежнему не двигался. Даже сейчас его мозг не в силах был осознать необъятные размеры этого существа, присутствие столь огромной и грубой силы. В сером свете карие глаза не изменили своего выражения вековой печали, но на рогах застыла кровь. С прерывистым вздохом Криспин медленно поднял руки и снял с шеи маленькую птичку. Потом опустился на колени — ему показалось это уместным — и осторожно положил ее на холодную землю. Он почувствовал, что она уже не горячая, а только теплая, теплая, как живое существо. Жертвоприношение. Он чувствовал боль; ему казалось, что он уже не может испытать подобного горя, после Иландры, после девочек.
А когда он положил ее на землю, птица снова заговорила вслух. Такого голоса Криспин никогда у нее не слышал, то был голос женщины, серьезный и безмятежный.
— Я твоя, повелитель, и всегда была твоей, с того самого времени, когда меня привели сюда.
Тишина, неподвижная, как застывшее время. Затем голова зубра опустилась и снова поднялась, выражая согласие, и время снова начало свой бег. Девушка, Касия, тихонько всхлипнула. Варгос, стоящий рядом, прижал ладонь ко рту, удивительно по-детски.
— Теперь быстро уходите. Возьми их и уходи. Помни обо мне. — И теперь в его мозгу Линон говорила тем же, мягким женским голосом. Голосом девушки, которую принесли здесь в жертву так давно, вспороли живот, выпотрошили, вырвали еще бьющееся сердце, а алхимик наблюдал за этим, спрятавшись поблизости, а потом совершил то, что Криспин никак не мог понять. Было это искусством или колдовством? Злом или добром? Что значат здесь эти слова? «Одно к другому. Мертвые к живым. Перемещение душ». Он думал о Зотике. О мужестве, которое с трудом мог представить себе, и о самонадеянности, в которую невозможно поверить.
Криспин встал, пошатываясь. Он колебался, ничего не зная о правилах и обрядах в этом полумире, в который он попал, но потом поклонился громадному, внушающему ужас, дурно пахнущему созданию, которое было лесным богом, или живым символом бога. Подхватил Касию, поставил ее на ноги. Она с испугом взглянула на него. Он бросил взгляд на Варгоса и кивнул головой. Тот непонимающе смотрел на него.
— Веди нас, — сказал Криспин Варгосу и прочистил горло. Голос его был странным, тонким. — К дороге. — Сам он заблудился бы в лесу через десять шагов.
Зубр стоял неподвижно. Маленькая птичка лежала на траве. Щупальца тумана плыли в совершенно неподвижном воздухе. Упал лист, потом еще один. — Прощай, — беззвучно сказал Криспин. — Я буду помнить. — Он плакал. В первый раз за год с небольшим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});