Читать интересную книгу Весеннее жертвоприношение - Маргит Сандему

От растерянности не зная, что предпринять, он стал подниматься дальше к тому месту, встречи с которым он так хотел избежать.

В лесу было тихо-тихо. Но Хейке почувствовал, что в нем кто-то живет. За ним следили. Коварные, полные ожидания глаза. Злорадные, или… надменные.

Он оглянулся вокруг. Никого нет.

— Судья Снивель!

Никогда лес не был таким темным. Небольшая ветка, оторвавшаяся от ели и, шумя, пролетевшая вниз по ее зеленым ветвям, только подчеркнула эту бездыханную тишину.

И вот он здесь.

На этом ужасном месте со своими горькими воспоминаниями! Скала, где в ожидании сидела Винга. Здесь она в мольбе обратилась к волшебному корню, чтобы тот спас ее от жадных рук.

Круг…

О, Боже, как он его ненавидит!

Сейчас он должен бы почти исчезнуть, так Хейке напрягал все свои духовные усилия для его полного уничтожения. Неохотно он взглянул на круг и с трудом, почти с болью перевел дух.

— Нет, нет! Такого я вам не разрешал! — крикнул он в панике, почти теряя сознание от отчаяния.

Он зажмурил глаза перед этой ужасной картиной и в полуобмороке громко зарыдал без слез, потеряв всякую надежду.

Повешенный со своей обычной иронической улыбкой на устах, оказался рядом с ним.

— Мы, как помнишь, приняли твое предложение о весенней жертве. Вместо девственницы, которую ты, наш господин и мастер, не отдал нам.

Хейке наложил руки на свои зажмуренные глаза, словно хотел еще больше отдалить себя от останков судьи Снивеля.

Но ничто ему не помогло. Круг продолжал светиться в его закрытых глазах кроваво-красным цветом. И он слишком хорошо запомнил то, что только что видел: изодранное на мелкие куски, разорванное на части лежало там то, что недавно было судьей в Норвегии — провинции королевства Дании.

Он и раньше слышал, еще будучи в Словении, что тот, кто окажется во власти мертвецов, будет разодран так, что от него ничего не останется. Но он никогда не верил в это. Считал устрашающей народной выдумкой.

Сейчас он познал это на деле. Испытывая сильное отвращение, он отвернулся.

«Боже мой, — подумал он. — Правду сказали четыре моих предка: с серыми людьми шутить нельзя! Я не властвую над ними, Боже, что мне делать?»

В ушах прозвучал глухой голос Повешенного:

— Мы также одобрили твое предложение находиться в Гростенсхольме все время, пока ты жив. Или правильнее: предложение твоей женщины.

Хейке вспыхнул в сильном гневе:

— Да, я дал вам слово, потому что Винга просила об этом. Но я сказал также, что, если вы затронете, хотя бы волосок на ее голове, вам придется убраться. Назад в тот мир, где находились до сих пор.

— Там холодно и скучно, — легко промолвил Повешенный. — Нам лучше в Гростенсхольме. Но я уже обещал, что мы ее не тронем.

— Хорошо, но я требую большего, — неожиданно горячо воскликнул Хейке. — Вам запрещается появляться на глазах у слуг, или других людей, приходящих в дом. Это жизненно важно! Гростенсхольм уже приобрел славу замка с привидениями. Этот слух должен умереть.

Повешенный криво улыбнулся.

— Не беспокойся! Мы знаем наше место.

— И еще, в одну из комнат вы вообще не должны заглядывать ни при каких обстоятельствах.

— Знаю, — зевнул Повешенный, словно устав. — Ваша спальня…

— Предупреждаю самым серьезным образом! И залы. И жилища слуг.

— Это мы можем обещать, — равнодушно произнес Повешенный. — Что еще?

— Еще одна вещь: уберите все это после… вашей оргии! Каждый мелкий кусочек жертвы должен быть похоронен. На церковном кладбище, ибо я не хочу видеть его среди вас. Я подыщу небольшой гроб или что-либо подобное, принесу его на опушку леса сегодня вечером и позднее приду за ним. Сумели вы сделать это без нашего ведома, сумеете управиться и с гробом. Затем я позабочусь о том, чтобы доставить его к пастору и объяснить его исчезновение какой-нибудь достойной причиной. Договорились?

— Да, да. Мы сделаем все, что прикажет наш повелитель.

«Сомневаюсь», — кисло подумал Хейке. Но он понял, что Винга поступила правильно, дав им разрешение поселиться на некоторое время в Гростенсхольме. Ибо теперь он знал, сколь они опасны. Очевидно, Ингрид пыталась избавиться от них, но не сумела. А Ингрид была намного сильнее Хейке в искусстве колдовства!

Поэтому лучше жить с ними в дружбе. Как бы это ни терзало и ни огорчало его.

«Я вообще не должен был делать этого. Вызывать их. Этого и Гростенсхольм не стоит. Мы могли бы поселиться в Элистранде, Винга и я, и были бы довольны».

Но он знал, что это неправда.

Само поместье Гростенсхольм звало Людей Льда. Там на чердаке кое-что было припрятано — нечто такое, что для них сейчас являлось жизненно важным. Ибо они могли бы освободиться от проклятия.

Кроме того здесь в уезде судья не оставил бы их в покое. Он преследовал бы их, охотился бы на них, не сдался бы до тех пор, пока они бы не уехали или он не обезвредил бы их иным менее приятным образом.

Хейке обязан был одержать над ним победу.

Но не таким образом!

На мгновение он забыл о присутствии Повешенного. Но тут снова услышал его равнодушный голос.

— Ну, господин из сомневающегося рода Людей Льда. Ты ничего не сказал о нашей работе. Хорошо ли мы ее выполнили?

— Слишком хорошо, слишком эффективно, — промолвил Хейке. — Только не таким способом я хотел изгнать судью из Гростенсхольма.

— Он был силен. Мы сначала пытались просто запугать его. Но он не хотел признать, что мы существуем. Поэтому мы и поступили так. Да и как уже сказано, мы хотели заполучить весеннюю жертву.

— Вы так же поступили бы и с Вингой? — в отчаянии воскликнул Хейке. — Если бы заполучили ее в тот раз?

— С девственницей? — улыбнулся презрительно Повешенный. — Нет.

Хейке почувствовал необыкновенное отвращение.

Они начали спускаться с горы. Хейке больше не хотел говорить о Снивеле.

— Во всяком случае вас следует поблагодарить за заботу о домашних животных, — сказал он угрюмо.

— Это мы делали с удовольствием. Тебе не нужно нанимать людей для работы в дворовых постройках.

— Да, это превосходно!

— Хорошо, найми старого глупого мужика, который забывает все, что он сделал или не сделал! Я знаю одного такого в уезде. Мы с огромным удовольствием будем служить тебе и твоей прекрасной маленькой женщине.

— Кстати, — воскликнул Хейке, — она уже не девственница, чтобы вы знали! На случай, если у вас возникнут идеи об осеннем жертвоприношении, или о чем-либо ином.

Повешенный улыбнулся. Ужасный остаток веревки все еще болтался на его шее.

— Она сейчас вне пределов нашей досягаемости. Впрочем мы думаем о ней тепло.

— Спасибо! А обо мне?

— Ты, мой господин и мастер, человек благожелательный, но слабый.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});