Читать интересную книгу Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

– Я сначала смотрю прозрачность вина на свет, затем немного согреваю бокал в ладонях и, слегка его покачивая, вдыхаю полный букет ароматов. А дальше один глоток смакую примерно около секунды. В общем, обычная и широко известная техника дегустации. А брют это и есть сухое вино. Почему красные вина слегка горчат? А это от танина, который в них всегда присутствует. Нет, нет, милая Аленушка, куви – это вина престижного класса, а ассемблаже – когда несколько вин соединяются в одно в определенных весовых, а не литровых пропорциях. Кстати сказать, и настоящая водка – это всегда 547 граммов ржаного спирта и 600 граммов родниковой дистиллированной воды, в результате чего и получается в крепости ровно сорок градусов.

Тут нам любезно и кстати подали заказанных рыб под всяческими соусами и приправами, и лекция о виноделии благополучно окончилась по естественным причинам. В принципе она была познавательной и любопытной, но Коленька имел явную склонность к академизму и, легко увлекаясь, мог прочитать прямо целый научный трактат на почти любую мировую тему, а от любых симпозиумов я, признаться честно, всегда немножко уставала и испытывала душевную смуту.

Ведь недаром все великие философы мира сходились в том, что владычество и над природой, и над душой человеческой предоставлено безмолвным силам. И вправду: луна не производит ни малейшего шума, но она притягивает миллион тонн воды во время приливов, и приход времен года совершенно неслышим и невидим. Буря громко воет, бушует и тревожит, но ее буйство вскоре истощается, а нежная неслышимая роса каждое утро и каждый вечер питает жизнью огромные просторы земли. Совсем не слышно восхода солнца или движения планет. Подобным же образом заря величайшего момента в жизни любого человека приходит очень тихо, без громогласного оглашения ее миру, суетливый шум ее лишь пугает и настораживает.

«Золотые» рыбки из «Бристоля», как и предрекала Алена, оказались изумительно вкусными и прямо таяли во рту. Николай заказал для всех кофе де латте и мороженое с изюмом и орехами, обильно политое ромом (Ох, прощай фигура!), и сразу же за все расплатился своей карточкой.

Я успела подглядеть счет, рыбы и впрямь стоили здесь на вес золота, и глубоко задумалась, надо ли или нет в таких непредвиденных ситуациях предлагать возместить свою часть стоимости обеда. Вообще-то Николай меня одну приглашал, но и достаточной суммы денег у меня с собой все равно нет… И как тут быть? Я подняла свои смущенные небесно-голубые очи от фарфоровой чашечки с кофе на ухоженное, румяно-возбужденное лицо Алены с аккуратно выщипанными ровными-ровными дугами крутых черных бровей. Она же, мне кажется, привыкла к тому, что мужчины на нее бешено тратятся. Нахождение в ее компании с лицезрением столь царственной особы в непосредственной близи для любого большое счастье само по себе. Даже мысли, подобные моим, просто не имели шансов прийти в подругину очаровательную головку. Хотя, может быть, так и правильно… Все-таки недаром же мы женщины!

– А теперь пойдемте на танцы! Нам туда, вниз, в подвальчик. Там, кстати, после одиннадцати поют вживую… – по-девичьи звонко рассмеялась, видимо, хорошо разогретая итальянским шампанским и рислингом с приорато сестрица Аленушка.

Мы вернулись к гардеробной, где бедненький Коля еще раз за всех заплатил за вход на хваленую бристольскую дискотеку. Угрызение совести угрызло меня на еще один маленький кусочек, но на том все и кончилось.

Танцующих пока было мало, присутствующие в большинстве своем либо напряженно сидели за стойкой бара в ожидании заказа, либо, развалясь, полувозлежали на кожаных округлых диванчиках вдоль одной из стен. Я огляделась: интерьер модный, но в принципе ничего особо выдающегося. Посетителями местного танцклуба, за небольшими исключениями, были в основном мужчины лет за сорок пять – пятьдесят и далее. Все, как один, одетые в дорогие костюмы из самых солидных магазинов, как если бы они здесь собрались на какую-нибудь научную конференцию, деловое совещание или сугубо официальный прием. Звучали мягкие спокойные блюзы из репертуара пятидесятых-шестидесятых-семидесятых, видимо, дней ушедшей молодости гостей. Я надеялась, что, судя по составу публики, накурено будет не очень и одежда моя не слишком пропахнет табаком. Коля, как обычно, сама любезность, пошел заказать дамам по коктейлю, а мы с Аленой синхронно плюхнулись на мягкий диванчик в углу заведения.

– А как тебе мои новые брючки? Ты что-то молчишь и ничего не говоришь…

Узкие черненькие брючки-стрейч с едва заметно тиснеными по всей ткани якорьками, как влитые, сидели на Алениной весьма кругленькой и, как надувной мячик, упругой попке, придавая последней даже очень и очень сексиаппетитный вид. Они необыкновенно хорошо сочетались с французской бордовой блузочкой от «Анне Фонтайне» и с приколотой к блузочке двумя игривыми хрустальными кошечками, сразу издалека видать, что разнополыми, и с предорогущей, с блестящими треугольными врезами и матово мерцающими пряжками сумочкой «Мандарина Дак» на длинном узеньком ремешке. Название этой известной итальянской сумочной фирмы меня умиляло больше всего, потому что на английский оно переводилось точно как «мандариновая утка» – не больше и не меньше. В некоторых ресторанах можно отведать роскошный деликатес – утку в экзотическом апельсинном соусе. В Италии, наверное, эту птицу начиняют мандаринами и получается еще лучше. Вот бы попробовать! От всей души я похвалила и брюки, и вкус их владелицы.

Если признаваться совсем честно, то каждый раз, когда я обращаю внимание на изысканность еды и напитков или на стильность и принадлежность знаменитым дизайнерам одежды, то сама себя немного стыжусь и как бы метафизически, как мелкого воришку, застигнутого врасплох, мысленно хватаю за руку. Не знаю, с чем и как связано это унижающее мое достоинство в моих же глазах свойство, но пока преодолеть собственное плебейство не в силах. Куда было бы мне приятнее воображать себя истинной принцессой крови, однако выдают привычки.

Наверное, и я, и другие сильно «недонаряжались» и «не накушались» в годы своей советской юности, а теперь вот восполняют пробел. Хотя именно тогда я весьма мало для нормальной девушки мечтала о «шикарной» жизни – просто совершенно не хватало времени: музеи, выставки, концерты, театры, встречи с друзьями, споры и диспуты… Потом подруги мои безумно удивлялись, что в мечтах я так и не создала для себя образ своего собственного свадебного наряда – этого неизменного апогея самой лелеемой мечты девушек всех времен и народов. Я, придя в свадебный салон, просто-напросто перемерила шесть совершенно разностильных моделей и достаточно быстро для невесты выбрала то, что больше всего пришлось по душе: простое по фасону восточнонемецкое платье, состоящее из длинной ацетатной комбинации на бретельках и сильно кружевной гипюровой накидки, до ужаса похожей на модные в те времена оконные занавески. Мама моя довольно часто приносила с работы на однодневный просмотр западные толстые каталоги модной одежды, которыми и она, и ее коллеги женского пола восхищались до слез. Дочка же пролистывала блестящие глянцевые страницы быстро и бестрепетно, будучи неизвестно с чего, но абсолютно в душе уверенной, что со временем сможет из них заказать все, что захочет. Надо же, а, какая железобетонная самоуверенность! Но через десять лет заказывать одежду именно тех, массовых, как выяснилось, журналов я по-снобистски посчитала ниже своего, вдруг ставшего особенным, достоинства. С Вадимом у меня тогда складывались совершенно безоблачные отношения – ничто, как говорится, не предвещало, и он сам лично поощрял меня покупать хорошего качества и красивые тряпки в приличных и именитых бутиках.

Так же железобетонно была я убеждена, что когда-нибудь буду жить при настоящем коммунизме, и никакие шутки по тому поводу и по поводу моей слепой наивности ничуть меня не обескураживали.

«В чем человек внутренне уверен на сто процентов, всенепременно в его жизни исполнится. Интуиция никогда не обманывает!» – фанатично поддерживала всяческие измышлизмы моей девичьей души верная подруга Майечка.

А в последний год стала посещать голову мою и сердце интересная идея: может быть, все эти брошечки-кошечки со сваровскими стразами, рюшечки-оборочки из шелка имени Вивьен Вествуд, бретелечки, оплетенные блестящими нитями, или чулочки – синяя крупная клеточка от Версаче-Ферретти-Лакруа для женского мироощущения, самопонимания и идентификации так же важны, как священные амулеты – жрецам, философские камни – алхимикам, митра – папе римскому или шапка Мономаха – самому Мономаху. Наверное, с возрастом все мы становимся добрее к себе и к другим.

– Вот это – платок от Серджио Кассани. Сейчас хорошая распродажа в ословском «Стине и Стреме»; все продают меньше, чем за полцены. Себе не хочешь чего-нибудь присмореть?