Голиков вывел меня из моих размышлений тем, что он только что виделся с Маленковым и Сталиным. Оба, он сказал, призвали к усилению разведки и повышению ее эффективности. Оба обратили внимание на дальнейшую чистку Управления от старых кадров на основе, что слишком долго находились за границей, имели слишком много иностранных контактов и сотрудничества и, поэтому они собой представляют «риски безопасности». Его программа по практической работе, сказал Голиков, уже запущена. Нашей задачей, в качестве начальников отделов, сказал Голиков, является завершение перемен во всей организации, обновление кадров как дома, так и за границей.
Я несколько был шокирован тем, что начальник выразился так грубо в присутствии двух начальников из прошлого, которые позднее, разумеется, присоединились к нескончаемому списку исчезнувших. Я не верю, что он был преднамеренно жестоким, скорее, он был циничным дельцом и прожженным человеком.
Я также был озабочен значением слов из его инструкций, которые имели в виду не только продолжение, но увеличение темпов чистки.
Для меня это было страшным и жутким делом. Оно требовало расчесывание всех персональных дел отдела, отбор кандидатов на устранение. Иногда я был везуч и находил некоторых неудачных душ, которые имели сильные недостатки или уже поскользнулись, чтобы рано или поздно быть уволенными. В главном, однако, я должен был обращаться к формулировке, говорящей, что слишком много связей имеется с Западом.
С делами этих несчастных в руках и прикрепленными к ним осуждениями я обращался к заместителю начальника по операциям, который затем их переправлял во внутреннюю безопасность. Я оцепенел от факта: иметь внутреннюю безопасность под маской контрразведки на моем уровне или в качестве заместителя начальника по политическим делам над учреждением Голикова! ГРУ не имел никого в Лубянке, но НКВД имел последнее слово в Управлении.
Заодно с чистками по настоянию Маленкова и по приказу Голикова, нам было сказано, что ГРУ должно выработать «взаимопонимание и сотрудничество» с НКВД. Когда я размышлял об этом, в один из дней послеобеденного времени поздней осенью 1940 года в моем офисе появился начальник технической разведки иностранного отдела НКВД, мой партнер по названию.
Это был, так называемый визит вежливости, но он имел также и деловую сторону. Она касалась назначения наших соответствующих агентов, работающих под прикрытием Амторг, советской торговой миссии в Нью-Йорке. НКВД настаивал на том, чтобы 60 процентов в миссии были из его технической разведки, которые были ответственны за экономическую и научную разведки. Однако, мы так плохо не заплатили. Агенты, назначенные в Красный Флот в Нью-Йорке были только из ГРУ и мы также вовлекли жен нескольких работников. Все это оставило нас не более чем с 40 процентами, которых предложил НКВД.
В исполнение этой вынужденной ауры дружбы между ГРУ и НКВД я должен был нанести ответный визит к моей коллеге. Это был моим единственным визитом на Лубянку. Из наших дел я достаточно хорошо изучил, что происходило в этом страшном месте, которое позднее было раскрыто в книге «Darkness at Noon» (Темнота в полдень) и в других разоблачениях беглецов на Запад.
Внешне, однако, я нашел, что административная сторона, не тюрьма, разумеется, была очень примечательным местом. Со специальным пропуском и после долгого сопровождения вооруженными часовыми на нескольких лифтах и вдоль многих коридоров, я достиг отдела технической разведки НКВД. Какой же был здесь контраст по сравнению с моим перенаселенным и дешевым кабинетом!
Здесь была приемная. Кроме нее была библиотека и учебные комнаты. Полы были богато покрыты коврами. На стенах висели обычные портреты Ленина и Сталина, разумеется, но там были также картины, выглядевшие весьма ценными. Вся мебель была сделана из хорошо полированного дерева, иностранного происхождения, по-видимому, скандинавского. Каждый аппарат связи был американского производства. Секретарши выглядели гораздо лучше, чем моя одинокая и мешковатая Полякова в военной форме. Все они были очень, очень привлекательными, некоторые даже очаровательными. Когда я очутился в кабинете своего партнера, то он предложил мне американскую сигарету. Я думаю, она была Честерфилд. Затем, когда мы договорились по поводу раздела Амторга, он из ящика стола достал бутылку шотландского виски, чтобы отметить нашу договоренность. Я возвратился в унылое Управление немного затуманенным, но не из-за выпивки.
В середине декабря 1940 года Голиков внезапно созвал специальное совещание всего своего верхнего персонала, состоящего около двадцати пяти офицеров. Я думал, что совещание будет иметь дело с чем-то типа войны с Англией, которая уже достигла своего зенита. Совещание касалось этой войны, но не прямо.
Голиков любил частые и внезапные совещания со своими подчиненными, но это было уникальным. Были предприняты меры высшей безопасности. На дверях в его кабинет стояли вооруженные солдаты и дежурный офицер. Наши фамилии и имена были в списках, где мы должны были расписаться. Со строгим видом начальник сидел за своим столом, около которого пристроились его заместитель по политчасти и заместитель по операциям в лице массивного бывшего офицера-танкиста.
Генерал открыл совещание с предупреждением, что оно является совершенно секретным. Он сказал, что только что имел встречу со Сталиным. Затем он рассказал следующее.
Мы не должны быть сбиты с толку договором о ненападении между Советским Союзом и Германией, т. е. пактом Молотова-Риббентропа, подписанного в августе 1939 года, накануне Второй мировой войны. Нам его следует полностью игнорировать. Он есть «документ временного характера» и «результат диалектического гения нашего товарища Сталина». Подобно любому другому международному договору, подписанному Советским Союзом, он может быть аннулирован в любое время, когда партия и правительство сочтут это целесообразным.
Возможность Германии напасть нас весьма неправдоподобна. Гитлер и его маршалы «не собираются предпринимать самоубийство». Они не являются «маньяками или лунатиками».
Англия скоро будет поставлена на колени перед Германией. Это означает, что британские владения будут разделены между Германией и Японией. Мы «освободим» Балканы, «наших братьев по крови» и тем самым откроем себе путь на Ближний Восток, с его нефтяными запасами и стратегическими дорогами. В усилиях спасти Британскую империю от полного краха США, «центр классического капитализма» нападут на Германию, и разразится новая и более ужасная война.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});