Москву, а как максимум — пытаться выбить ответы на все интересующие Контору вопросы. А я еду сейчас в отделение милиции, чтоб разобраться со смертью Маслова.
В третьих, когда мы вышли из здания управления и уселись в машину, девушка робко попыталась напомнить о том, что вообще-то ее рабочий день подошел к концу и вообще-то она сильно хотела бы домой. В ответ получила с моей стороны заявление, что теперь у нее рабочий день ненормированный, а домой она попадет, только когда моей душе это будет угодно.
— А если откровенно, Александра Сергеевна, Вы такая прыткая особа, что предпочитаю держать Вас на виду. Удолбался, знаете ли, скакать по нашей прекрасной стране.
Девушка молча одарила меня выразительным взглядом в ответ на эти слова, которые, по сути, прямым текстом говорили, что нужна мне в первую очередь именно она. Калинин уже просто откровенно уставился сначала на меня, потом на Комарову. Все же Владимир Александрович не дурак. В некоторых вопросах он несомненно допустил очень много ошибок. Но от этого соображать не перестал. Из нашего диалога он понял, что с Александрой Сергеевной меня связывает нечто большее, чем вся история, приключившаяся на заводе. Поэтому начальник первого отдела загрустил сильнее. Ибо тоже перестал понимать, что происходит. Просто всем своим нутром чувствовал, какая бы ерунда не творилась, ему от этой ерунды точно хорошо не будет.
Мы уселись все в ту же "Волгу". Правда, в этот раз я оставил ее за пределами территории завода. На стоянке перед проходной. Пока Александра Сергеевна без сознания валялась в моем номере, отогнал автомобиль, из соображений, что он может понадобиться. Как всегда, угадал. Машина тронулась с места, направляясь в сторону ментовки, где мы уже были с Калининым.
Ехали в гробовой тишине. Каждый думал о своем. Я, например, пытался вытащить из памяти Максима Сергеевича еще какую-то информацию.
Кто такая Комарова, вспомнил. Хорошо. Вспомнил, как впервые ее разыскал. Это был достаточно большой город одной из союзных республик. Девица благополучно поступила в местный университет и делала на этом поприще весьма заметные успехи. Сашей ее звали на самом деле. Имя не изменилось. А вот фамилия и отчество, естественно, были левые. Максим Сергеевич наблюдал за ней несколько месяцев. Девчонка, а в то время ей исполнилось двадцать, помимо учебы, устроилась в ресторан неподалеку от общежития, посудомойкой и уборщицей. Зарабатывала на хлебушек. Удивительно сознательная особа. Жила эти три года она максимально неприметно, но на курсе считалась лучшей. Чтоб найти внучку Ершова, Максим Сергеевич перевернул каждый квадратный метр нашей огромной Родины. Заодно перетряхнул жизнь Виктора Николаевича, начиная от рождения и заканчивая смертью. Искал любые концы любых веревочек, ниточек, которые указали бы путь следования девочки Саши. Нашел.
Уже на месте стал выяснять, что творится в жизни столь интересующей его особы. Такая оказалась молодец, хоть на доску почета вешай.
Все преподаватели в голос твердили, будто у Левиной, эта фамилия значилась в документах на тот момент, от рождения имеется потрясающая для женщины склонность к аналитической работе. Она великолепно управляется с цифрами. Более того, идеальная точность ее практических работ по начертательной геометрии поражала. Любимый предмет — сопромат. До кучи, имелась феноменальная память. Александра была способна любую конструкцию, хоть самолет , хоть пароход, хоть электробритву, разложить на составляющие части. А потом воспроизвести их в единое целое, без помощи первоисточника. То есть, по идее, если, например, взять сегодняшний заказ, над которым работала их спецгруппа, Комаровой достаточно было один раз увидеть весь проект целиком. Все. Дальше она разделит его на части, выполнит работу с каждой, а затем слепит обратно. По крайней мере, когда Максим Сергеевич по крупицам выуживал информацию о студентке Левиной, все преподаватели высказались именно так. Само собой, он не делал это в открытую. Не ходил и не расспрашивал по ВУЗу всех подряд. Приходилось использовать различные ухищрения и возможности, чтоб узнать необходимое. Не было такого, чтоб он явился, например, в деканат и тряс там корочкой.
О том, какую именно организацию представляет, Максим Сергеевич никому ни говорил ни слова. Даже местным коллегам. Использовать в открытую свою должность и свое натоящее место службы он мог только в очень крайнем случае. Его задание было конкретным. Найти внучку Ершова, оценить возможность контакта. Далее — действовать по обстоятельствам. Связь Максим Сергеевич держал напрямую со своим руководителем, который в то время был подполковником. Ему и отчитывался. Только ему.
Причина столь глубокой конспирации, даже среди своих, была проста и очевидна. Кто-то ведь помог Ершовой. Помог сделать новые документы. Школьный аттестат на новую фамилию. Кто? Ну, явно, человек неслучайный. Чисто из этих соображений они предположили изначально, что внучке Ершова оказывают содействие. В обход интересов Комитета. То есть, в действующих рядах есть потенциальный предатель или предатели. Потому что по-другому это не назовешь. Затем подозрение о добровольном помощнике среди сотрудников Комитета укрепилось еще больше.
Ровно через два месяца Александра исчезла. Снова. Прямо у Максима Сергеевича из-под носа. Отправилась на работу в ресторан и все. Оттуда уже не вышла. Через дверь, по-крайней мере. Остальные работники утверждали, что смену она отбыла почти до самого конца, а потом сходила в туалет и больше ее не видели.
У Максима Сергеевича приключился самый настоящий стресс. А еще имелось огромное желание кого-то прибить. Хотя, кого? Информация подавалась подполковнику напрямую. Ни с кем больше детали этого дела не обсуждались. Предупредить Александру никто не мог. Значит, слежку определила она сама. И это в тот момент, когда Максим Сергеевич планировал уже организовать им знакомство.
Сама. Девчонка двадцати лет, не имея специального опыта, смогла вычислить, что ее нашли и ее ведут. Для любого чекиста это был бы удар по репутации. Для Максима Сергеевича особо.
Он потом осмотрел ее комнату. Все осталось на месте. Даже документы. Этот момент был очень важным. Раз девчонка ушла, бросив все бумаги, имеющие отношение к ее новой личности, значит, в другом месте она появится с другими документами и с другой фамилией. И вот уж точно, какой бы умной Ершова не была, но запросто справлять себе новую биографию и новые сведения о предыдущих годах жизни, она просто физически не может. Значит, выходит, ей есть к кому обратиться. Правда, непонятно, как и к кому. Перетряхнули каждого, кто предположительно мог поддерживать связь с девчонкой. Даже тех, кто очень условно подходил под это определение. Ничего. Вообще. Ни малейшей зацепки. В последние годы Виктор Николаевич вел образ жизни крайне неприметный, обособленный. Сосредоточился только