Читать интересную книгу Свои продают дороже - Ольга Некрасова

— Я с вами судиться не собираюсь. Володя вам доверял, так пускай все остается, как при Володе, — сказала Татьяна, прекрасно понимая, что надо было начинать с вдвое большей суммы. К счастью, у нее имелись пока что неизвестные кровопийце козыри, и можно было обойтись без базарной торговли.

— Ну, матушка, ты хватила! — начал Сохадзе. — Если хочешь знать, он судиться-то собирался из-за половины, а оставить, как при Володе, и не мечтал!

— Валяйте, судитесь, — равнодушно сказала Татьяна. — А я найду, кому продать тринадцатый роман!

Сохадзе изумленно хрюкнул и с полминуты молчал.

Татьяна его не торопила.

— Врешь, — наконец выдохнул кровопийца. Татьяна не сомневалась, что он уже успел подсчитать будущие прибыли. — Двенадцатый вышел только три месяца назад, а Володя был не молодой, чтобы клепать их один за другим!

— Вру я процентов на тридцать, — не стала скрывать Татьяна. — Сто страниц у него в чистом виде, а остальное расписано по главам.

— Это называется синопсис, — подсказал Сохадзе. — Неплохое наследство тебе обломилось: посмертный роман Морского Змея. Годами можно кормиться! Но все равно, Тань, то, что ты просишь, нереально. Мне же придется нанимать «негра», чтобы дописал, и ему платить.

— Вот и заплатишь, — перешла на «ты» Татьяна. — Потратишь одну стотысячную из того, что успел на Володе заработать.

Избежать Торговли все же не удалось. Кровопийца и ныл, что издательский бизнес нынче в кризисе, и неявно угрожал: мол, тот наследник, которого я поддержу, получит, кроме авторских прав, и все имущество.

— Ты поддержишь меня, никуда не денешься, — мстительно сказала Татьяна. — О тринадцатом романе никто ничего не знает. Если все достанется сыну, я отложу его себе на старость или вообще выброшу.

— Так вот как ты хранишь память… — взвился Сохадзе.

Татьяна не дала ему закончить:

— Как его друзья, так и я. Ты же называл себя его другом, клялся вдову не оставить! А если оставишь, то какие ко мне претензии? Каждый сам за себя.

Сохадзе поднял руки — сдаюсь — и быстро сменил тему:

— Посмотрел я вчера, как Володю хоронили, и ночь не спал. Пора, Таня, остепеняться, а то баб полно, а близких — одна морская свинка. Женюсь я на Наташке.

Татьяна улыбнулась. Кровопийца явно уходил от дальнейшего разговора о гонорарах, не подозревая, что прет в другую ловушку, которую сам себе и расставил.

— Не врешь?

— Чего ради?.. С мужиками такие вещи обсуждать бесполезно: заранее знаю, кто что скажет и почему. Сам сколько раз говорил. А ты, может, подскажешь про Наташку что-нибудь, чего я еще не слышал? Вы ведь шушукаетесь?

— Шушукаемся, — соврала Татьяна, чтобы поплотней посадить Сохадзе на крючок. — А знаешь, у кого она сейчас работает?

— Да у какого-то галантерейщика…

Тарковского, про себя добавила Татьяна, и вдруг у нее связалось: Игорь говорил, Тарковский, фирма «Галант», и Шишкин из этого «Галанта». Вот вам и «лицо, которое я представляю». Или — случайность?

— Чепуха, Тань, это приработок и больше ничего, — со святой убежденностью всех рогоносцев продолжал Сохадзе. — У Наташки там никакой перспективы. Ее специальность — художественный перевод, а что она там переводит, ярлыки «стирать в теплой воде»?

— Вот именно, — автоматически поддакнула Татьяна.

Это прозвучало с неожиданной многозначительностью, и Сохадзе задумался.

— В самом деле, какая у нее там работа — деловой перевод? Примитив, но ведь она терминологию не знает…

Татьяна сообразила, что тема опасная, ей сейчас надо не отговаривать Сохадзе… Но и не уговаривать — мужики шарахаются, когда им навязывают невест, — а так ненавязчиво дать понять, что за Наташкой еще придется побегать. Вот на это мужики всегда готовы — охотничья психология: догнать, подстрелить, распялить шкурку на стене и любоваться, пока не примелькается.

— А Наташку ты спросил, хочется ли ей за тебя?

— О чем спрашивать? — искренне удивился Сохадзе. — Танька, я шесть лет с ней сплю. Я, в конце концов, обязан как джентльмен… Она молодая девчонка, имеет, честно говоря, крохи с моего стола. А получит миллионы!

— В пользование.

— Конечно, не в подарок. Пока со мной, будет пользоваться.

— Не у одного тебя миллионы, Жора, — предостерегающим тоном заметила Татьяна. Пускай поревнует.

— Так и Наташка не одна, — невозмутимо возразил Сохадзе, и Татьяна решила, что пора брать быка за рога (вот именно что за рога. Ветвистые).

— Интересно, а она знает, сколько баб ты переимел за время ваших отношений?

— А вот это не трогай! — взвился Сохадзе. — Ты совсем, что ли, дура? Думаешь, твой Змей не имел баб на стороне?

Не думаю, мысленно ответила Татьяна, знаю, имел.

Всех в папочку собирал, «любящих и помнящих»: и Надьку-соску, и Саргылану!

— Он имел, а ты догадывалась, но знать не хотела.

Потому что если бы точно знала и простила раз, другой, то на третий раз он положил бы в постель вас обеих. Оно вообще-то приятно и женщинам нравится — не морщись, тебе тоже понравилось бы, — но с законной женой неприемлемо. Такое знание разрушает все, поэтому лучше не знать.

Ловушка захлопнулась. Ничего не объясняя, Татьяна принесла из кабинета фотокарточку и шлепнула на стол перед Сохадзе.

— Это кто, Саргылана или Марьяна из Томска?..

Со снимка на издателя-бабника уставился его собственный волосатый зад в обрамлении двух задранных женских ножек.

— Лица, извини, не разглядеть, но твои яблочки, Жора, даже я ни с чьими не перепутаю. Неизгладимое было впечатление: хочу протереть спиртом и никак до кожи не доберусь через шерсть.

Сохадзе молчал.

— Не ври, что тебя подставили, тайно сфотографировали. У меня таких два десятка, с разными… Искренне тебе говорю: к Наташке я отношусь хорошо и склоняюсь скорее к тому, чтобы предостеречь ее от брака с тобой.

— Сучонка! — сглотнув, прошелестел Сохадзе, и Татьяна с изумлением подумала, что ему на самом деле нужна Наташка. — Что ты хочешь? Договор, как при Володе? Будет тебе договор.

— Этого мало, — сказала Татьяна. — Договор — само собой и еще один пустячок.

— Задницу побрить?

Татьяна пропустила хамскую реплику мимо ушей.

— Поедем в одно место, ты поговоришь с одним человеком…

— ..Об одном деле? Не темни!

— Я и не темню. Пожалуйста, все расскажу, — начала Татьяна. — Помнишь, когда я лежала в госпитале, Володя приезжал к тебе, а после вы оба пили с Лебедой?

— Ну и что с того?

— Змей спрятал кое-что чужое у тебя или у Лебеды.

— Не у меня, — поспешил отказаться Сохадзе.

— Может быть… Жора, Змей в последнее время заигрался, может, потому и умер: связался с опасными людьми и теперь тянет за собой и тебя, и меня… — Она говорила, как будто слыша за спиной стертый голос Шишкина и ловя себя на том, что повторяет его слова. — Я выбрала линию поведения: не скрываюсь, честно отвечаю на все вопросы, и меня не трогают, даже обещают помочь. От тебя тоже ничего особенного не требуется: поговоришь — и свободен. Поехали, Жора.

— Ага, поговорю — и шлепнут, — недоверчиво буркнул Сохадзе.

— А ты что-то знаешь такое, за что могут шлепнуть?

— Про Змея не знаю.

— Значит, не шлепнут. Их не интересуют ни твои дела, ни твои деньги, — продолжала Татьяна. — Эта история касается тебя в одном-единственном пункте: ты был со Змеем в тот самый день и должен рассказать, что видел.

— Да не видел я ничего! Во что ты меня втравливаешь, Танька?! — ожесточился Сохадзе.

— Если не поедешь, то сам себя втравишь. — Татьяна почувствовала, что издателя не переупрямишь, и неожиданно для самой себя выдала историю совершенно в духе Шишкина:

— У меня в госпитале пропало колечко, Змеево. А там бегала дочка буфетчицы, и, смотрю, у нее что-то в кулачке. Я: «Мариночка, что у тебя, покажи» — а она играет: «Не покажу». Потом видит: я серьезно — и давай орать… Знаешь, чем кончилось?

— Пришла мать и отобрала, — предположил Сохадзе.

— Сперва нашлепала. А было у Мариночки не колечко, а гайка блестящая от прибора. Гайку-то ей оставили, но что получено по жопе, то получено…

— Только что придумала? — физиономия у издателя была кислая. Похоже, представил, как его кладут поперек колена и спускают штаны.

— Ага, — не стала врать Татьяна. — Жора, твоя гайка никому не нужна, но кулачок они тебе разожмут, если сам не покажешь.

— А сюда этот человек не может приехать? — сдаваясь, осторожно поинтересовался Сохадзе.

— Нет, просил тебя в свой кабинет. Поехали, нас ждут.

Издатель еще колебался.

— А фотографии отдашь?

— Да хоть сейчас забери! Меня от твоей волосатой задницы с души воротит, — искренне ответила Татьяна.

* * *

Войдя к Шишкину, она поняла, зачем начальнику отдела безопасности хотелось заполучить Сохадзе в свой служебный кабинет и ни в какое иное место. Обстановочка у него была, как в логове современной гадалки: стены задрапированы черным, льющийся неизвестно откуда рассеянный свет выхватывал из мрака висящие как будто в воздухе блестящие шарики на коромыслах. Шарики совершали сложные движения во всех плоскостях. От них было глаз не оторвать. Довершали картину сразу шесть поставленных в два ряда мониторов с танцующими на экранах геометрическими фигурами.