Читать интересную книгу Все великие пророчества - Лариса Кочетова

Однако несправедливо утверждать, что Вольф появлялся на сцене только в отдаленных районах СССР. В его турне включались и крупные города. Но куда бы он ни приезжал, везде его принимали хорошо. Сам Мессинг всегда пытался убедить публику, что в его таланте нет ничего сверхъестественного и мистического, что он обычный человек. Но не думаю, что ему удалось многих убедить. Одни считали его живым святым, другие, наоборот, сомневались в его способностях, пока не уверовали сами. Пресса также интересовалась его работой. Кто относился к нему, мягко говоря, сдержанно, так это ученые. Не то чтобы они были против телепатии. Наоборот, они принимали активное участие в его экспериментах и как зрители и как участники. Но относились с подозрением ко всему, что находилось за границей их понимания, и всякий раз пытались найти способностям Мессинга рациональное объяснение.

* * *

Вольф Мессинг становился все более популярным, и не раз само его имя помогало восстановить справедливость.

Однажды Мессингу позвонил управляющий Мосторга. Вольф никогда не встречался с ним, но этот человек признался, что является его горячим поклонником и старается никогда не пропускать его представлений. Управляющий хотел поблагодарить его за помощь в раскрытии кражи в его магазине. Он просил Вольфа прийти в магазин за наградой. Мессинг ответил с присущим ему юмором, что сегодня не первое апреля и что он не сделал ничего, чтобы заслужить его благодарность. Тогда человек разъяснил, как было дело. Каждый отдел сдавал кассу главному бухгалтеру, чей кабинет находился неподалеку от служебного входа. Наполнив несколько мешков деньгами, он отвернулся на мгновение, чтобы выключить чайник. Когда повернулся, одного мешка уже не стало. Ясно было, что вор — из служащих магазина, так как только им разрешали входить в эту дверь. Но в огромном четырехэтажном магазине работало несколько сотен человек, и многие в это время проходили по служебному коридору. Под подозрением были все — от уборщицы до начальников отделов.

Упавший духом бухгалтер проинформировал управляющего о краже. Тот не растерялся и, подобно Шерлоку Холмсу, моментально оценил ситуацию. Прошло только несколько минут с момента кражи, а кабинет бухгалтера находится на четвертом этаже. Значит, за такое короткое время деньги не могли быть вынесены за пределы магазина. Вор не мог убежать по лестнице или эскалаторам, которые были забиты покупателями. Это означало, что либо вор по-прежнему носит деньги с собой, либо он спрятал их среди товара. Очень скоро заработал громкоговоритель: «Граждане! — объявил управляющий. — В нашем магазине произошла кража. По счастливому совпадению среди наших посетителей оказался Вольф Мессинг, которого все вы, конечно, знаете. Я приказал перекрыть все выходы, включая служебные. Мы не имеем права обыскивать тысячу людей. Но на обратном пути из магазина Вольф Мессинг попрощается со всеми вами за руку. Не думаю, что нужно пояснять, что будет с вором. Поэтому я предлагаю, чтобы человек, взявший деньги, возможно неумышленно, вернул их безотлагательно». Через несколько минут мешок был найден на третьем этаже, его содержимое было не тронуто.

О потрясающих способностях Вольфа Мессинга вспоминают многие очевидцы, среди них писательница Надежда Крамова, проживающая ныне в Бостоне.

«Хочу поделиться с вами воспоминаниями, которые свидетельствуют о его магическом даре не только видеть события прошлого, но и предсказывать будущее.

Я встретилась с Вольфом Мессингом во время войны. В Перми (тогда Молотов) была расквартирована группа писателей, эвакуированных из Ленинграда. Мы жили в единственном семиэтажном здании в городе, гостинице, которую окрестили «Семь этажей». Однажды в холле я увидела невысокого человека с большой головой и торчащими во все стороны волосами. Проходя мимо меня, он остановился, окинул меня пронизывающим взглядом, улыбнулся чему-то и быстрым шагом направился к выходу.

— Кто это? — спросила я администратора гостиницы.

— Как, вы не знаете? Это Вольф Мессинг, он приехал вчера.

— О! — сказала я, устыдившись своего невежества. В то время мне это имя ничего не говорило.

Вскоре Мессинг давал первое представление. Не буду подробно останавливаться на его феноменальных способностях. Расскажу о происшествии, которое, на мой взгляд, не поддается объяснению.

Мессингу дали относительно простое задание: пройти к женщине, сидящей в третьем ряду, взять паспорт из ее кошелька, выйти на сцену и открыть его. Громко прочитав имя владельца, он должен был вернуть паспорт. Когда Мессинг вышел на сцену и открыл паспорт, из него выпала фотография.

— Какой красивый офицер, — сказал он с улыбкой. — Совсем молоденький мальчик.

Внезапно его лицо исказилось, глаза округлились, и он схватился за сердце.

— Занавес! Опустите занавес! — вскричал он.

Зал замер.

Его ассистент вышла на авансцену и объявила, что Мессинг чувствует себя плохо, но через десять — пятнадцать минут представление продолжится. Последняя часть выступления затянулась, так как Мессинг часто прерывался, чтобы вытереть лицо платком. На следующий день нам удалось выяснить у ассистента, что случилось. Оказалось, Мессинг «увидел», что юношу убили как раз в тот момент, когда он восхищался фотографией.

Мать юноши остановилась не в нашей гостинице, но мы видели ее каждый день в кафетерии, где были зарегистрированы наши продовольственные карточки. Мы с ужасом смотрели на ее лицо, но оно было таким же спокойным, как всегда; ее сын часто писал ей, и она показывала его короткие теплые письма. На какое-то время мы успокоились, посчитав, что Мессинг ошибся. В конце концов, все люди ошибаются.

Прошло три недели, и мы забыли об этом инциденте. Но спустя двадцать четыре дня женщина не пришла в столовую. На следующий день мы узнали, что она получила похоронку на сына, в ней был указан день и час смерти, и именно в это время Мессингу явилось видение.

Я старалась никогда не пропускать представления Мессинга. Однажды я замешкалась после выступления. Зал уже опустел, и я последняя вышла на холодную улицу. Был сильный снегопад, и дальше двух шагов ничего не было видно. У входа в нерешительности стоял Мессинг.

— Мерзкая погода, — проворчал он на немецком. — Как в аду.

— Хуже, — ответила я. — Хорошо хоть тепло.

— Вы говорите по-немецки? — Он обернулся и посмотрел на меня изучающе. — Это хорошо. Вы остановились в гостинице. Я видел вас в холле.

Я кивнула, пораженная его памятью.

— Вот моя рука и пойдемте, — продолжил он по-немецки. — Теперь мне хоть есть с кем поговорить на немецком. Русский для меня гораздо труднее.

— Но где ваш ассистент? — спросила я.

— Иногда она уходит после антракта.

Потом я часто, встречала его у входа, и мы вместе

возвращались в гостиницу «Семь этажей».

— Говорите тише, — предупреждал он меня. — Во время войны опасно говорить по-немецки на улице. Однажды меня приняли за шпиона.

В то время были тяжелые и тревожные для меня дни. Я перестала получать известия от своего мужа с момента блокады Ленинграда. Ходили слухи, что он был убит в бомбежку. Я долго все держала в себе, но наконец решила довериться Мессингу. Я не хотела говорить с ним о своих тревогах на ходу, но у меня не хватало смелости просить аудиенции: знала, что ему запрещена частная практика. Наконец решилась попросить ассистента замолвить за меня слово.

— Он согласен, но только в виде исключения, — сказала ассистент. — Приходите в его номер в три часа.

Попытаюсь воспроизвести свой разговор с Мессингом слово в слово.

— Это вы? Садитесь. Но помните, что мне запрещено принимать посетителей. Поэтому 15 минут, и ни секундой больше, — сказал он.

Я покорно села, не зная, с чего начать.

— Для начала, — помог он мне, — напишите на бумаге любое число. — Он передал мне карандаш и бумагу.

Я написала цифру «18».

— Теперь сложите бумагу и положите ее в свой ботинок. Вот так. Дайте мне вашу руку.

Я покорно выполнила то, что он просил. Через секунду Вольф Мессинг написал 18 на обрывке газеты и победно посмотрел на меня. Я пожала плечами: мы просто теряли время.

— Ха! — сказал неожиданно Мессинг. — «Я пришла не за тем, чтобы он показывал мне свои фокусы; мы попросту теряем время». Я правильно угадал?

Я непроизвольно улыбнулась.

— Вы хотите спросить о судьбе своего мужа.

— Что еще желает знать женщина во время войны? — спросила я немного раздраженно. — Не все же родились Мессингами.

— Но чтобы ответить на ваш вопрос, необходимо быть Мессингом, — сказал он хитро и затем рассмеялся. Он вел себя как озорной ребенок, и это начинало раздражать меня еще больше. Внезапно его лицо стало серьезным.

— Вот что я вам скажу. Для начала я хочу пройтись по вашей квартире там, в Ленинграде, — он сжал крепко мою руку. — Пойдем в коридор. Вот он. Идите медленно, налево дверь в чью-то комнату, коридор, направо — ваша комната, входите. Нет, пианино стоит не рядом с дверью, а у окна; стекло разбито, крышка открыта, на струнах снег. Ну, что же вы остановились? Идите дальше. Вторая комната почти пуста: нет ни стола, ни стульев, ни полок — книги лежат в куче на полу посередине комнаты. Хорошо, достаточно. — Он отпустил мою руку. — А теперь слушайте внимательно! Пишите! — Его лицо постепенно становилось бледным и напряженным. — Ваш муж жив. Он болен, очень болен. Вы увидите его. Он приедет… приедет сюда пятого июля в десять часов утра. — Мессинг замолчал и закрыл глаза. Я боялась шелохнуться.