Женщина – как они сами себя называют…
Татьяна Кигим. Чужое Вожделение
1Эла потянулся, чувствуя, как нежные струйки мелкого песка пробежались по телу, и выбрался из холма, присыпавшего его бронзовую кожу. Интерьер, повинуясь мысли хозяина, начал тут же меняться: дюны ссыпались в утробу корабля, обнажив каменистое плато для физических упражнений. Эла взялся за снаряды, разогревая гибкое, сильное тело. Перед ним вставал алый восход, до боли прекрасный – будто и не было миллионов световых лет, что разделяли Элу и планету, на которой этот восход был запечатлен. Повинуясь искусственному разуму корабля, небо прочерчивали два спутника, движущиеся по траекториям Сыновей. Грандиозная перспектива картины завершалась танцем пылевого смерча у подножья гигантского вулкана.
Эла никогда не задумывался, чего стоило его народу создать исполинский корабль, где бы каждый ни в чем не нуждался. Хочешь – экзотические пейзажи чужих миров, хочешь – завтрак в глубине пещерных лабиринтов, хочешь – вид с каменной террасы… Любые пейзажи известной вселенной были доступны Эле. В детстве он часто их менял, но теперь вырос, возмужал, вступил в период радости и вожделения, и ныне кожа желала тихих, спокойных ласк песчаных дюн.
Юноша чувствовал, что сейчас, когда на первый план выходит его красота и физическая сила, многое меняется – становится важным только то, что выделит его между другими Сыновьями и принесет благосклонность возлюбленной Матери.
Услышав вызов, он грациозно распрямился, стряхивая с кожи песок. В черных зрачках зажегся радостный свет, и блики огней, которыми заполыхали очи, осветили поверхность искусственных скал. Тонкие струйки маленьких смерчей проводили его, полируя кожу.
Быстрой пружинящей походкой Эла преодолел коридоры и ворвался в зал, где его ждала Мать.
Мать Тиашш – ласковое, как прикосновение, имя гуляло на языке. Два юных мальчика, из самых младших Сыновей этого поколения, сидели у ног Матери и аккуратно полировали когти и роговой панцирь на ее подошвах. Блики от полыхающих глаз Матери метались по стене корабля, и Эла мог проследить за ее взглядом: Мать глядела на карту. Внезапно вся стена стала прозрачной, и Эла пошатнулся, ухватившись за плечо Тиашш, чтобы не упасть, но тут же отдернул руку, смутившись смелого жеста. От космоса их отделял каньон – имитация каньона, пугающе удачная имитация…
Присев у ног Матери, Эла позволил себе раствориться в наслаждении, чувствуя пальцы и когти Возлюбленной, ласково поцарапывающие его плечи и спину.
– Эла, – нежно сказала Мать, и глаза ее потухли, потом вновь засветились, мягко и ласково. В ответ вспыхнули глаза юноши, оправдывая прозвище – Сияющий, они заставили Тиашш улыбнуться. – Ты прекрасен, мальчик, и ты станешь первым, от кого я порожу потомство в новом мире…
Эла едва не захлебнулся от нахлынувших чувств. Он был горд, что такая влиятельная Мать, как Тиашш, выбрала его первым среди нескольких возлюбленных Сыновей, хотя те были старше…
– Это будет, когда мы приблизимся к Вожделению, да?
– Да, – ответила Мать. – Это будет совсем скоро.
Эла был так счастлив, что проморгал появление Старшей Матери, с опозданием вскочив при приближении Старухи Сишш. Она была так стара, хотя большую часть полета проводила в анабиозе, что ее частица была в каждом ребенке, родившемся в последние десятки поколений.
Старшая мать родилась на Вожделении, покинутой планете странствующего народа. Кожа на ее лице была тверже, чем роговой панцирь на подошвах Элы. Глаза ее почти не светились, голос был шершав, как камень.
– Да, мы приближаемся к Вожделению, – сказала она. – И самые достойные сыновья первыми продолжат наш род на милой родине. Я устала, я очень устала… но я позволю песку занести мои глаза только тогда, как увижу Вожделение… Не раньше, чем я увижу мою родину. Мое Вожделение…
Эла редко видел таких старых Матерей и Отцов, как Сишш. На тысячи потомков их осталось всего несколько десятков. Многие легли в песок, не выдержав усталости, другие веками спали в анабиозе, велев разбудить по прибытии на Вожделение. Большая часть ныне живущих родичей Элы родилась в странствиях, но и для них покинутое Вожделение было мечтой и воплощением надежд.
Но существовало ли оно на самом деле? Вот тот кощунственный вопрос, что не раз слышал Эл от братьев и сестер своего поколения.
– Иди, мальчик, – сказала Старшая Мать. – Тиашш, нам надо поговорить, а ты иди, мальчик, иди…
Старуха Сишш не могла помнить имен всех своих многочисленных потомков. Эла прикоснулся к шершавой щеке когтями, едва-едва, выражая почтение, и вышел, на пороге оглянувшись – возлюбленная Мать, с которой он не осмелился попрощаться жестом, на него уже не смотрела, поглощенная вычислениями курса.
2Эла открыл информаторий, решив немного поучиться. Хотя к юности старшие проявляли известное снисхождение, учитывая бури чувств и желаний, разрывающие организм, Эла в большинстве случаев к занятиям относился серьезно. Он уединился в пещере – искусственный разум, управлявший кораблем, сомкнул вокруг него стены. Эла выбрал мягкую подсветку сквозь вкрапления льда.
Он листал фразы, скользящие по граням дымчатых ледяных призм и матовых сталактитов, и блики от сияющих глаз метались по пещере. Поглощенный занятием, он не заметил, как и стены раздвинулись, и интерьер изменился, повинуясь желанию гостя.
– Нихшш?
Эла привстал, проморгался от света. Вокруг простирались дюны, а они сидели на небольшой террасе, на которую накатывали пылевые смерчи. Теплое светило ласкало, не жарило и готовилось уйти за горизонт.
– Не против, что я выбрала более интимную обстановку?
Нихшш, Сестра Нихшш, усмехнулась и пересела поближе. Эла был не очень доволен ее приходом. Что бы это значило? Время совместных игр давно прошло, и теперь у них разные пути: у него к Матерям, у Нихшш и других Сестер – к Отцам. Единовзращенные всегда разделены судьбой. Никогда отпрыски одного поколения не сходятся в смерче единых желаний и надежд на будущее.
– Что ты хочешь? – Он понимал, что негоже вести разговор одними вопросами, но – о чем они могли говорить? Интересы у них были разными. Эла занимался изучением работы энергетических установок, а Ниххш – медициной и навигацией.
– Как тебе Мать Тиашш? – вытягиваясь и щуря глаза, спросила Сестра. – Ты уже был с ней? Она тебя выделяет, это заметно.
– Какая тебе разница… – ответил Эла, отчего-то смущаясь. – Это наше дело…
Нихшш улыбнулась, и одежда на ее теле растворилась. Эла моргнул от неожиданности. Он, как и многие мальчики, в свое время задумывался о том, почему им так нравятся Матери, а Сестры почему-то совсем не так. И он не мог понять, почему они так нравятся Отцам. Возможно, он просто не дорос до понимания?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});