желала создавать проекту плохую рекламу. Так что мы потушили огонь сами, и я нашла мастера, который заново покрыл машину лаком.
— Вы помните точное время? — Винстон постарался, чтобы вопрос прозвучал нейтрально.
— Семнадцатого мая. В тот вечер еще привезли крюк.
Винстон узнал дату. День конституции Норвегии и день, когда «Симбрисхамн» в последний раз опубликовала послание Николовиуса.
— Час возмездия, — пробормотал он.
— Да! — кивнула Элин. — Я Джесси так и сказала. Что пожар как-то связан с этим посланием. Что за всем этим стоит Николовиус. Но Джесси решила, что я говорю ерунду. А потом скульптура сделала нам хорошую рекламу, и все как-то улеглось.
— Вы можете описать человека в лыжной маске? — спросил Винстон. — Высокий, низкорослый? Крепко сложенный или худой?
Элин покачала головой.
— Было темно, к тому же я видела его с расстояния и всего несколько секунд. По-моему, невысокий, но я не уверена.
— И больше вы ничего не помните?
— К сожалению, нет.
Элин взялась рукой за лоб и крепко зажмурилась.
— Почему вы рассказываете об этом только сейчас? — спросил Винстон.
Элин вздохнула.
— Джесси взяла с меня слово, что я буду молчать. А еще мне, наверное, не хотелось верить, что ее убили. Хотелось думать, что тот случай и ее убийство никак не связаны. Ужасно глупо, я знаю. Но теперь, когда Фредрик тоже мертв…
Ассистентка снова взялась за лоб и зажмурилась, на этот раз дольше.
— Извините, у вас не найдется таблетки от головной боли? — спросила она.
Винстон порылся в кухонном шкафчике, в котором видел аптечку. Бросил шипучую таблетку в кружку, а кружку протянул Элин.
— Спасибо! — Элин бледно улыбнулась. — После смерти Джесси у меня страшно болит голова. Я плохо сплю, мне всё слышатся какие-то звуки. Поначалу я думала, что все это глупости. Я всегда немного боялась темноты, братья меня из-за этого дразнили.
Элин допила раствор.
— Я тут думала про дверь террасы, которую вы недавно нашли открытой. И чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что я, когда уезжала в тот день, заперла дверь. А вчера вечером прямо перед домом остановилась какая-то машина. Постояла с работающим мотором и уехала.
— Вы успели заметить, что это была за машина?
Элин покачала головой.
— Какая-то темная, довольно большая. А сегодня утром я нашла в почтовом ящике вот это.
Элин вынула из сумочки сложенный вдвое лист бумаги, развернула его и положила на стол перед Винстоном. Винстон тут же узнал записку. Одна фраза, три слова.
«Час возмездия близок!»
Эспинг сидела у себя в кабинете, зарывшись в папку с расследованием. Из динамиков звучал голос Джесси Андерсон:
«Я приехала в США с пустыми руками. Мне восемнадцать лет, я одна, у меня ни денег, ни родственников, ни знакомых. Зато при мне железная воля, желание чего-то добиться. Вот и рассказ о моем путешествии в Америку. Рассказ о моем успехе и о том, чем мне пришлось пожертвовать».
Эспинг еще раз прошлась по свидетельским показаниям, но дело яснее не стало. Они всё еще не знали, чья тень мелькнула на видеозаписи.
Зазвонил мобильный, и на экране высветился номер Винстона.
— Здравствуйте, Винстон.
— Да, здравствуйте, это Петер Винстон.
— Мой телефон тоже так считает. Как хорошо, что вы с ним согласны.
Винстон, казалось, ее не услышал.
— У меня сейчас Элин Сиденвалль, — вполголоса сказал он. — В середине мая, вечером, произошел инцидент, о котором она нам раньше не рассказывала. Человек угрожающего вида, в черной одежде и лыжной маске, поджег контейнер на стройплощадке и кое-что написал краской из баллончика на машине Джесси. В тот же день вечером доставили крюк, а еще в тот день «Симбрисхамн» в последний раз опубликовала послание Николовиуса.
Эспинг вздрогнула.
— И вы считаете, между этими тремя случаями есть связь?
— Пока не знаю, — ответил Винстон. — Но хронология событий очень подозрительная. К тому же есть еще одно послание Николовиуса, которое «Симбрисхамн» не опубликовала, потому что оно пришло в понедельник, и в нем говорится, что крюк послужит падению Джесси.
— Откуда вы знаете?
— Юнна Остерман рассказала.
— А, так вы уже настолько близко знакомы? — сухо заметила Эспинг. Ее всегда настораживало, когда речь заходила о Юнне. Винстон не удосужился ответить на первый вопрос, и она продолжила: — А почему мы слышим обо всем этом только сейчас?
— Джесси велела Элин молчать, чтобы не создавать проекту плохую рекламу. После сегодняшней статьи о смерти Фредрика Урдаля Элин испугалась. Кто-то подбросил угрожающую записку ей в почтовый ящик. Мне…
В трубке зашуршало — видимо, Винстон поднес ее к другому уху.
— К сожалению, мне пора. У Аманды сегодня состязания, я обещал приехать. Вы не могли бы заглянуть ко мне, снять показания с Элин? А записку с цитатой из Николовиуса хорошо бы отправить на экспертизу, как и ту, что была в моей газете. Я предложил Элин на время уехать к родителям в Вестерос, но она говорит, что не получится — после Джесси остались кое-какие дела, которые надо закончить. Может быть, вы проводите ее домой, убедитесь, что она заперла двери и окна? Дважды проверить дверь террасы, чтобы Элин успокоилась?
— Да, конечно. — Эспинг взглянула на часы. — Буду у вас минут через пятнадцать.
Глава 36
Состязания, проходившие в Боррбю, оказались мероприятием гораздо более масштабным, чем ожидал Винстон. Не то чтобы он много знал о таких состязаниях. Он, как язвительно указывала Кристина, изо всех сил старался избегать их. Но эти оказались чем-то вроде народных гуляний.
На лужайке между парковкой и дорожками раскинулось с дюжину белых ярмарочных палаток. В одной из них разместилось театральное общество Эстерлена, в другой продавали копченого угря, в третьей — яблочный сидр местных производителей.
Между палатками перемещались сотни две человек, из динамиков звучала музыка, иногда прерывавшаяся объявлениями насчет скачек. Аромат жаренных в масле пончиков, горячих колбасок и сахарной ваты мешался с запахами недавно подстриженной травы и конского навоза.
Винстон пытался пробраться к трибунам, одновременно набирая сообщение Кристине. Проходя мимо палатки с надписью «Союз пчеловодов Эстерлена», он услышал слова «…вполне одобряемый сладкий бизнес» и остановился. Поодаль стоял, увлекшись беседой с двумя немолодыми дамами, Эл-Йо. На голове у него была та же желто-черная кепка, в которой Винстон видел его на днях.
— Здравствуйте, Петер! — сказал он, заметив Винстона. — Хорошо, что я на вас наткнулся. Вы, наверное, слышали… — Эл-Йо понизил голос и огляделся, — что у нас еще одна подозрительная смерть. Эксперт, кажется, считает, что это убийство, и Туве с ней согласна.
— Да, слышал, — кивнул Винстон. Эспинг явно не стала распространяться о том, что он вчера присоединился к расследованию; разумное решение.