Бригитта — Полевая улица, для любителей темнокожих без цены
Вакханка, с красивым разрезом глаз… для молодых людей — 6 ливров, для стариков — 12 ливров.
Именно среди этих любезных и опытных женщин однажды вечером в июле 1784 года граф де ла Мот заметил молодую особу, похожую на королеву. Вот ее портрет из одного отчета полиции: «Содержанка двадцати шести-двадцати семи лет, высокая, полноватая римским профилем, довольно длинной шеей, красивыми зубами, передние несколько великоваты, светловолоса с голубыми глазами и пухлыми губами». Подобное сходство отвечало пожеланиям мсье де ла Мот. Он подощел к девушке, проследовал с ней до гостиницы «Ламбеск», где она жила, испытал иллюзию стать любовником Мари-Антуанетты и задал ей на ухо несколько вопросов.
Девица сказала, что ее зовут Мари-Николь Легэ-Дессини и время от времени она работает у модистки Мсье де ла Мот, оделся и отправился докладывать супруге о происшедшей встрече. Та, обрадовавшись, посоветовала графу еще раз встретиться с Николь. Мсье де ла Мот не заставил себя уговаривать: каждый день ненадолго заглядывал в гостиницу «Ламбеск». Через неделю он объявил молодой проститутке, что одна его приятельница, знатная дама, хочет с ней познакомиться. В тот же вечер м-м де ла Мот явилась к Николь Легэ и показала ей несколько писем, подписанных Mapи-Антуанеттой.
— Вы видите, — важно заговорила она, — мне полностью доверяет Ее величество. Она еще раз подтвердила это, обязав меня найти особу, которая могла сделать для нее кое-что, — когда надо, все разъяснится. Я остановила выбор на вас. Если вы возьметесь, — подарю вам пятнадцать тысяч ливров, а подарок, который вы получите от королевы, будет еще щедрее. Я не хочу сейчас называть себя, но вскоре вы узнаете, кто я.
Бедняжка, потеряла голову от такой удачи. Она без колебаний согласилась. На следующий день де ла Мот заехал за ней и отвез в Версаль, где у графини были небольшие апартаменты.
— С настоящего момента, — сказала ей м-м де ла Мот, — вас зовут мадемуазель д'Олива <Некоторые предполагают, что эта фамилия была вымышлена, что является анаграммой фамилии Валуа>.
На следующий день, одевая девушку, она объяснила, что следует делать:
—Сегодня вечером я провожу вас в парк. К вам придет один знатный господин. Вы отдадите ему эту розу и скажете единственную фразу: «Вы знаете, что это значит…» Вот и все.
Убежденная в том, что эта ночная сцена понадобилась королеве, чтобы развлечься, м-ль Олива больше ничего не старалась узнать и приготовилась хорошо сыграть свою роль.
* * *
М-м ле ла Мот предупредила кардинала де Роана, что вечером 28 июля, в десять часов, ему нужно быть в Версальском парке, около рощи Венеры.
— Королева примет вас в этом месте так, как вы того желаете.
Пока потрясенный прелат считал часы и минуты до этого вожделенного свидания, м-м де ла Мот готовила Николь. Она одела ее в длинное, белое, отороченное красным платье и шляпу с вуалью, скрывающую часть лица. Маленькую проститутку сложно было теперь отличить от Мари-Антуанетты.
Около девяти часов, в сопровождении неузнаваемой в своем домино графини, она направилась к роще Венеры. На террасе они встретили графа де ла Мота и Вилета, укрывшихся за живой изгородью на случай непредвиденных обстоятельств.
— А теперь, — прошептала м-м де ла Мот, — идите, Душа моя, и помните о заветной фразе…
М-ль Олива одна продолжила свой путь. В кустарнике она заметила спрятавшегося мужчину в длинном синем сюртуке и сдвинутой на лицо шляпе. Это был кардинал де Роан, который ожидал в полумраке, по выражению Барра, «задыхаясь от вожделения».
Как только он заметил Николь, он бросился к ней, держа шляпу в руке, и опустился на колени, чтобы поцеловать подол ее платья. Он дрожал и, заикаясь, шептал нежные слова… Мысль о том, что королева подумала о нем, привела его в состояние наивысшего любовного возбуждения. М-ль Олива веером приказала ему подняться, протянула розу и, дрожа от страха, который кардинал принял за избыток эмоций, произнесла:
— Вы знаете, что это значит…
Кардинал, ослепленный желанием, подошел к Николь ближе. Она не отступила, и священник, потерял всякую сдержанность, «трогал и ласкал ее грудь безумной надежде стать любовником королевы на у в кой траве рощи Венеры. Николь, которую подобий прикосновения ничуть не смутили, разрешила трогать себя снизу доверху, решив, может быть, что королева придумала эту сцену, чтобы развлечься непристойным спектаклем. Но м-м де ла Мот почувствовала опасность — при слишком тесном контакте кардинал мог заметить мистификацию. Она вышла из укрытия и крикнула:
—Идите скорее! Идите скорее!
Вилет тоже не выдержал и предупредил испуганным тоном:
— Идут Мадам <Мадам — так называли дочерей Людовика XV> и мадам графиня д'Артуа!
М-ль Олива тотчас же исчезла в темноте. Кардинал еще весь дрожа, минуту стоял на месте с розой в руках.. Потом вернулся домой. В экстазе, в состоянии безумной эйфории, он целовал розу… Он верил в любовь Мари-Антуанетты.
Позднее он скажет: «Я уверен, что в Версальском парке говорил с королевой. Мои глаза и уши не могли меня обмануть. Как можно поверить в то, что эта женщина, чтобы вернее обмануть меня, посмела заставить некую м-ль д'0лива играть в кустарнике роль королевы? Подлог был бы слишком грубым и опасным, чтобы решиться прибегнуть к нему».
Мистификация, таким образом, удалась лучше, чем того ожидала графиня. Через несколько дней она явилась к кардиналу и сообщила, что королеве нужно сто пятьдесят тысяч ливров для бедняков. Де Роан поспешно согласился предоставить эту сумму. Уже на следующий день супруги де ла Мот значительно изменили свой образ жизни. Именно тогда некоторые придворные, которые слышали о чудесном ожерелье, стали — интересоваться красивой, ловкой графиней.
* * *
Среди любовников м-м де ла Мот был один подозрительный господин по имени Ляпорт. Через своего свекра Людовика-Франсуа Аше, главного прокурора по жалобам, он о многом знал. Так, он узнал, что королевские ювелиры Боэме и Басанж, жившие на улице Вандом, сделали многоярусное ожерелье, которое называлось самым роскошным украшением в мире: они подобрали сами для него самые красивые бриллианты из поступавших в продажу. Это драгоценное украшение по очереди было предложено м-м дю Барри, испанскому двору и некоторым богачам. Но цена — шестьсот тысяч ливров — всех отпугнула.
После восшествия на престол Людовика XVI ювелиры, знавшие страсть, какую питала к украшениям Мари-Антуанетта, показали свое колье королю. Тот поговорил о нем с королевой. Мари-Антуанетту тоже остановила цена, и она дала прекрасный ответ (это было в тот момент, когда строился наш флот):
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});