Читать интересную книгу Лекарство от измены - Кэролайн Роу

— Но что мы можем сделать? Когда человек ухаживает за мной, что я должна подумать? Возьмите Монтбуя. Почему он хотел жениться на мне?

— Ваша светлость красива и очаровательна, — неловко произнес Томас. — Любой человек ухаживал бы за вами.

— Это глупо, — сказала она, оглянувшись на него. — Он никогда не видел меня. Единственное, что его интересовало, так это описание моих земель и то, сколько они приносят каждый год. Вы знаете, для чего ему были нужны мои деньги?

— Чтобы погубить вашего отца, — сказал Томас. — Да, я наконец-то это понял.

Исабель посмотрела в окно.

— К несчастью, сейчас нам не так весело, как тогда в деревне, дон Томас, — сказала она. — Тогда вы разговаривали со мной намного свободнее, чем сейчас, в городе.

— В деревне легко было забыть о моей бедности и ничтожности, — тихо ответил Томас. — Там я не был окружен королями, епископами, аббатисами. И меня не судили…

— Не говорите об этом, — сказала Исабель, и ее глаза заполнились слезами. — Я не могу спокойно слушать, когда кто-то говорит об этом, даже если это вы.

— Моя донья, пожалуйста, не плачьте. Я не могу вынести, когда вы страдаете из-за меня, даже на мгновение. Я не стою ваших слез, — сердито добавил Томас. — Откуда вы знаете, что я не еще один Монтбуй, ухаживающий за вами ради выгоды?

— А я и не знаю, но вы смотрите на меня и ведете себя иначе, чем он. — Исабель остановилась. Казалось, она была поглощена немой сценой, разыгрывающейся внизу. Наконец она тряхнула головой и полуобернулась к нему. — Что бы вы сделали, если бы я сказала, что я не могу никого полюбить или не доверяю ни одному мужчине, и решила выбрать монастырь?

— Я пошел бы на смерть так спокойно, как только бы смог, надеясь, что вы могли бы помолиться за мою душу, госпожа, — сказал он, отказываясь встретиться с ней глазами. — И желая вам спокойной и мирной жизни.

— Полагаю, что вы бы могли так сделать, — сказала она.

— Вы так решили?

— Я не уверена, — произнесла Исабель. Она глубоко вздохнула, как будто пыталась избавиться от грусти. — Некоторое время я буду находиться в монастыре Святого Даниила. Монахини относятся ко мне добрее, чем окружающий меня мир, и я воспользуюсь этим.

Томас вздрогнул, как будто получил невидимый болезненный удар.

— Тогда я желаю вам счастья, моя донья. — Он поклонился и повернулся, чтобы уйти.

— Дон Томас. — Касание легкой, как полет бабочки, руки остановило его. — Не уходите, дон Томас. — Она прошла несколько отделявших их шагов и сжала его руку, возвращая к окну. Державшая его рука дрожала, но она не убирала ее, пока он не возвратился с ней к окну. — Мне хотелось бы задать вам вопрос, который беспокоил меня, когда мы были там, в деревне.

— Я в вашем распоряжении, госпожа. — Встав так, чтобы из-за его спины нельзя было увидеть то, что он делает, он накрыл ее руку своей. Она не шелохнулась.

— Не согласитесь ли вы сесть со мной, дон Томас, и принять от меня бокал превосходного вина моего дяди? В последний раз, когда я предложила вам вино, боюсь, что я оскорбила вас. Теперь вы простите меня? — Она мягко вынула свою руку и положила ее поверх его руки, позволяя ему подвести ее к своему стулу. Затем на зов Исабель появился слуга с кувшином вина и двумя серебряными кубками. Его неловкая и долгая суета около стола раздосадовали девушку. Заметив это, слуга поспешил исчезнуть, словно облачко на ветру.

Бельмонте стоял перед нею, одеревеневший от нерешительности.

— Но, возможно, будучи вынужденным провести столько времени в моем обществе, вы предпочли бы говорить с кем-то другим.

— Вынужден? — с силой произнес он. — Госпожа моя, для меня нет лучшего способа провести время, чем находиться в вашем обществе. — Он поставил стул рядом с ней и торопливо сел рядом.

— Теперь я понимаю, — сказала она, покачав головой. — Вы с удовольствием проведете время в моем обществе, если у вас затем будет возможность уйти прочь. Видимо, вам быстро наскучивает женское общество, дон Томас. — Она налила вино в два кубка, аккуратно придерживая большой тяжелый кувшин.

— Вы неправильно поняли меня, донья Исабель.

— Я так не думаю. Вот видите, мои волосы. Они не черные, как вороново крыло, не рыжие, как огонь. Они каштановые.

— Вы слышали мои показания, — заметил Томас. — Конечно, после этого я кажусь вам полным дураком!

— Если и дураком, то по крайней мере честным, — уточнила Исабель. — Однако, возможно, вы скорбите о ней. Было бы бессердечно смеяться над этим.

— Скорблю! Я был дураком, моя донья, а она оказалась коварной и бессердечной…

— Я знаю, какой она была, дон Томас. Я не знала, понимаете ли вы это так же хорошо, как я.

— И ваши волосы не каштановые, — упрямо добавил он. — Это — цвет пшеницы в августе или буковых листьев в ноябре. У моей кобылы каштановая шкура. Ваши волосы золотые. — И он покраснел, но выдержал ее пристальный взгляд.

— Я отлично помню вашу кобылу. У нее очаровательная шкура. Но скажите мне честно и прямо: вы любили донью Санксию де Балтье или нет? Я хочу это знать.

В тот момент честность казалась ей самым важным качеством в мире.

— Я любил ее в течение одного ослепительного момента, — медленно произнес он, — пока не увидел, что я для нее значу меньше, чем хорошая прачка, которая могла хорошо постирать шелковое платье, которое она так любила. Кроме того, Санксия поставила на кон мою жизнь и мою честь. Нет, после того первого мгновения я больше не любил ее. И я раскаиваюсь, что это было когда-то.

Рядом с ним улыбалось необыкновенное, очаровательное существо.

— Я очень рада этому, — сказала она. — Мне было важно услышать ваши слова. А еще кого-нибудь вы любите?

— Донья Исабель, вы наверняка знаете ответ на этот вопрос.

— Нет, я его не знаю, или, по крайней мере, я в нем не уверена. Но мне сказали, что я должна выйти замуж, и, если я не смогу выйти замуж за того, кого я люблю, я должна буду присоединиться к донье Эликсенде в монастыре Святого Даниила. Вы предпочитаете, чтобы я провела в женском монастыре всю оставшуюся жизнь? Я не выйду ни за кого другого.

— Прошу прощения? — произнес он.

— Это ответ на честное предложение брака, дон Томас? — спросила она. — Вы выпьете этот бокал вина со мной? — Она взяла бокал дрожащими пальцами, и вино плеснуло через край.

Тогда он взял бокал из ее рук и выпил его.

Глава девятнадцатая

Понедельник, 30 июня 1353 года

Ликующие толпы собрались на площади Апостолов, чтобы попрощаться с королем и наследником престола. Многие из пришедших сюда с женами и детьми были теми же самыми людьми, кто собирался здесь в ночь субботы, надеясь поучаствовать в их ниспровержении. Дон Педро улыбнулся и поприветствовал толпу; дон Арно и его офицеры оставались напряженными и настороженными, нервно ерзая в седлах. Они были готовы к любым неожиданностям, внимательно высматривая признаки быстрой смены настроения толпы.

Ребекка радостно приплясывала на нижних ступеньках лестницы, держа взволнованного инфанта за руку. Наконец-то она могла отправиться домой, к мужу и ребенку. Множество роскошных вещичек было аккуратно завернуто и лежало в лифе ее нового платья, в изящном кошельке от его величества. Она обняла и поцеловала ребенка, по привычке сказав ему, чтобы он был хорошим мальчиком, и вручила его офицеру, который поднял его и подсадил на отцовского жеребца. Йохан сидел теперь на седле перед отцом, и не было сейчас ребенка счастливее его.

— Пока, Бекка, — сказал он и помахал ей, а затем королевский отряд покинул город, направляясь на летние квартиры.

Толпе, лишенной зрелища казни предателя благородных кровей, пришлось обойтись повешением переплетчика и конюха, а также несколькими горстями серебряных монет, брошенных королевскими приближенными. Дети — а также некоторая часть их родителей — яростно бросились собирать монеты с мостовой. Но в целом люди были удовлетворены произошедшим.

Аббатиса Эликсенда вернулась в монастырь после краткого совещания с Беренгуером и его величеством по поводу брака Исабель. Он должен был состояться, как только будут обсуждены и подписаны все подробности брачного контракта. Они обсудили все детали, и теперь она стояла в дверном проеме своего кабинета и выглядела утомленной и опечаленной.

— Агнета, — сказала донья Эликсенда, — вы не могли бы уделить мне немного времени? Я хотела бы поговорить с вами.

— Да, матушка, — сказала сестра Агнета. — Конечно. Мне принести счета?

— Не сейчас. Мы займемся ими в другое время. — Старшая монахиня последовала за аббатисой в ее кабинет. — Сядьте, Агнета, — спокойно произнесла она и подождала, пока сестра Агнета не сядет. — Я хотела бы возвратить это вам, — сказала она, кладя на стол маленькую темную книжку в тяжелом кожаном переплете. — Это нашли в субботу. Я полагаю, что это ваша книга — на ней написано ваше имя.