IV
План заменить меня кабинетом гладстоновского типа строился в расчете на графа Бото Эйленбурга, [являвшегося] с 31 марта 1878 г. министром внутренних дел; родственные связи обеспечили семьям его и Денгофа[390] традиционное влияние при дворе. Он был умен, элегантен, по натуре благороднее Гарри Арнима и более вылощен, чем Роберт Гольц. Но и с ним я лишний раз убедился, что способные сотрудники и возможные преемники, которых я пытался привлечь, ненадолго сохраняли свое благожелательство ко мне.
Мои отношения к нему были испорчены прежде всего вспыхнувшим у него чувством обиды, внешне скрытым безукоризненной вежливостью хорошего воспитания, но на самом деле своей резкостью все же мешавшим обычным и конфиденциальным деловым отношениям. Мой тогдашний помощник по делам конфиденциального характера тайный советник Тидеман во время моего отсутствия в такой форме выполнил одно мое поручение к графу, что вызвал неожиданный для меня взрыв. Ввиду того, что поручение это было деловым и сейчас еще не потеряло интереса, я привожу переписку по этому поводу.
«Киссинген, 15 августа 1878 г. Прошу ваше высокородие, выразить господину министру графу Эйленбургу и тайному советнику господину Гану мое сожаление по поводу того, что проект закона о социалистах[391] официально опубликован в «Provinzial-Correspondenz» раньше, чем он представлен в Союзный совет. Опубликование его исключает возможность каких-либо исправлений с нашей стороны и, кроме того, обидно для Баварии и других несогласных. После моих переговоров с Баварией я должен предположить, что последняя настаивает на своем возражении против имперского ведомства (Reichsamt). Вюртемберг и, как я слышал, также Саксония возражают против имперского ведомства не в принципе, а вполне уместным образом заявляют отвод судьям. К этому возражению я лично могу только присоединиться. Речь идет не о судебных, а о политических функциях, и прусское министерство также не должно быть подчинено судебной коллегии в своих предварительных решениях и этим на все времена не должно быть парализовано в своей политической борьбе против социализма. По моему мнению, функции имперского ведомства могут осуществляться только Союзным советом либо непосредственно, либо через ежегодно выбираемую комиссию. Союзный совет представляет правительственную власть всей совокупности суверенных германских государств и в других условиях соответствует примерно государственному совету.
До сих пор я должен, однако, считать, что Бавария не согласится на этот выход, приемлемый для Вюртемберга, Саксонии и лично для меня. Оговорка пункта 3 статьи 23 о том, что высылке могут подвергаться только безработные, также недостаточна для этой цели.
Далее закон, на мой взгляд, нуждается в дополнении, касающемся чиновников и указывающем на то, что участие в социалистическом движении влечет за собой увольнение без права на пенсию. Большинство плохо оплачиваемых низших чиновников в Берлине, а также железнодорожные сторожа, стрелочники и тому подобные категории являются социалистами — обстоятельство, опасность которого совершенно очевидна при восстаниях и перевозках войск.
Я считаю, далее, невозможным, если закон должен быть действенным, чтобы государственным гражданам, относительно которых установлено, что они социалисты, законным образом предоставлять на длительный срок активное и пассивное избирательное право, а также предоставлять им возможность пользоваться привилегиями членов рейхстага.
После того как одновременно во всех газетах и, следовательно, официально был сообщен смягченный вариант закона, для всех этих обострений гораздо меньше шансов в рейхстаге, чем это могло быть, если бы более мягкий вариант не был официально опубликован.
Законопроект в его настоящем виде практически не принесет вреда социализму и никоим образом не явится достаточным для того, чтобы обезвредить социализм, особенно если принять во внимание, что рейхстаг, без сомнения, выторгует какиелибо [отступления] от всякого законопроекта. Я сожалею, что мое здоровье абсолютно не позволяет мне немедленно принять участие на заседаниях Союзного совета, и я должен сохранить за собой право внести мои дальнейшие предложения в Союзный совет зимой, в связи с очередной сессией рейхстага.
фон Бисмарк».
«Берлин, 18 августа 1878 г.
Ваша светлость поручили тайному правительственному советнику Тидеману выразить мне и тайному советнику Гану ваше сожаление по поводу того, что проект закона о социалистах был официально опубликован в «Provinzial-Correspondenz» раньше, чем он был представлен в Союзный совет. Тайный советник Ган не несет за это никакой ответственности, так как он действовал с моего согласия. Я же дал ему таковое лишь после того, как накануне вечером были выпущены печатные материалы Союзного совета, содержащие законопроект, без всякого предписания о его секретном характере; к тому же господин президент канцелярии имперского канцлера сообщил мне, что при этих условиях опубликования законопроекта в газетах можно с полной уверенностью ожидать на следующий день, т. е. в тот день, когда вышла «Provinzial-Correspondenz». Это предположение затем полностью и подтвердилось. Заседание Союзного совета состоялось 14 с. м. в 2 часа дня, a «Provinzial-Correspondenz» вышла в тот же день к вечеру и, таким образом, сообщила содержание законопроекта в тот же день, а не до представления проекта на обсуждение Союзного совета.
В мои намерения не входит дальнейшее обсуждение вопроса, не лучше ли было все же воздержаться от сообщения в «Provinzial-Correspondenz». Выслушивать мудрые суждения вашей светлости будет для меня чрезвычайно ценно всегда, а также в том случае, когда они не совпадают с моими. Однако я не могу молчаливо примириться с фактом, что ваша светлость выразили мне ваше неодобрение через одного из ваших подчиненных и, поставив меня, таким образом, на одну ступень с моим подчиненным, тем резче подчеркнули заключающееся в этом неуважение к моему званию. Оскорбительность этого поступка настолько бросается в глаза, что сама собой напрашивается мысль о преднамеренности и естественны связанные с этим умозаключения. Я не замедлю сделать из них вывод, как только удостоверюсь в правильности этого предположения. Исходя пока из того, что это не так, я ограничиваюсь настоятельной просьбой к вашей светлости, чтобы подобные случаи не повторялись.
Примите и пр.
Граф Эйленбург».
«Гаштейн, 20 августа 1878 г. Ваше превосходительство, как видно из вашего уважаемого письма от 18-го, приписываете, кажется, мне всю тяжесть недоразумения, происшедшего по вине тайного советника Тидемана, давшего не совсем осторожный и для меня совершенно неожиданный ход моим доверительным и не оформленным высказываниям. Вы даже не хотите принять во внимание нарушение четкости в работе при изнурительном курсе лечения. Содержание вашего письма создало у меня впечатление, что по отношению к вам совершена бестактность, за которую прошу извинить меня, хотя я и не виновен в ней и в крайнем случае лишь сделал ее возможной. То, что вашему сиятельству могла притти в голову мысль о преднамеренности с моей стороны, удивляет и огорчает меня, ибо я слишком был уверен в наших дружеских отношениях, чтобы допустить возможность такого рода недоразумения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});