Паша поколебался и, несколько насупившись, вынул из наплечной сумки еще и бутылку водки.
Впрочем, стоило Колодникову завести разговор о своих злоключениях в камере, глаза Паши Глотова вспыхнули, и репортер, мигом излечась от хандры, включил диктофон.
— …Ну, кого смогли — перевязали… Вся вода питьевая из бутылок на промывку пошла… — безразлично и хрипловато, как и подобает отмотавшему срок, излагал Алексей. — Засов нам на двери отбили аж под утро… Ментов-то из ночной смены тоже побило… Ну, а утром, понятно, скандал, начальство понаехало… Хотели сначала драку в камере пришить — дескать, сами же друг друга и замочили, ну а как ее пришьешь, драку-то? Двери заперты, все отобрано, а раны, в основном, ножевые… Одна даже огнестрельная… Да тут еще двоим померещилось, что это их менты сами и лупцевали… Ничего ситуация, да?..
— Как же вас отпустили?.. — Слегка осунувшись, Мила с сочувствием глядела на Алексея.
— Ну это кого как… — нахмурившись, сказал он. — Кого в морг, кого в больницу, кого в какую-нибудь другую камеру. Там же не только за пьянку да за мелкое хулиганство сидели… Ну, а со мной им что делать?.. Сутки свои я уже отбыл, объяснение дал… Повезли к судье… Он на меня глянул — и отпустил… Иди, говорит… Жалостливый… блин!.. Ладно еще оперу своему на глаза не попался, Геннадию Степановичу…
— Почему? — спросил Паша, поднося рубиновый огонек диктофона поближе к Алексею. — Насколько я понял по твоим рассказам, мужик, он, вроде, неплохой…
— Да он-то, может, и неплохой… Хотя все они… Ну ты сам прикинь, Паш!.. Мало мне арки? Мало мне директора с охранником?.. Нет уж! Пусть сначала хотя бы пара расправ без меня пройдет, а там посмотрим…
— Ты думаешь, будут еще расправы? — жадно спросил Паша.
Алексей скривился, потом посмотрел на Милу, заставил себя улыбнуться, но тут же нахмурился вновь.
— Я не думаю, Паша, я знаю… — сказал он со вздохом.
— А знаешь — так рассказывай! Ты что, полагаешь, у меня пленка в диктофоне — с километр?..
Алексей еще раз взглянул на Милу, потом сделал над собой усилие и, пряча глаза, начал горестную историю о семейном скандале (в сильном сокращении) и вернувшейся к нему в ночном дворе оплеухе (с подробностями и выводами).
* * *
Пленка в диктофоне была на исходе, когда Колодников наконец умолк и возникла долгая неловкая пауза.
— Ну и как тебе сенсация? — желчно осведомился Алексей. — Хотел город на уши поставить? Ставь… Только условие прежнее: про меня — ни слова!..
— Слушай, старик… — молвил ошарашенно Паша Глотов, гася рубиновый огонек. — Этого нельзя публиковать…
— Вот те хрен! — Демонски всхохотнув, Алексей наполнил рюмки. Мужчинам — водку, даме — сухое. — Это почему же?.. Опять цензура?
Паша моргал, двигал ушами и вообще собирался с мыслями. Пришлось сначала выпить и закусить.
— Н-ну, видишь ли… — несколько неуверенно попробовал объясниться он. — Во-первых, того, что ты рассказываешь, не может быть…
— …никогда! — язвительно завершил его фразу Алексей. — То есть, иными словами, я — псих. Так?
Но Паша Глотов уже обрел присущую ему стремительность и самоуверенность в суждениях.
— Ты — очевидец, — изрек он. — А одному очевидцу, сам понимаешь, веры нет. Ты был под впечатлением момента, что-то не так понял, чего-то не углядел наконец… Пока ты говорил о райотделе — никаких претензий! Запертая камера, ментовский беспредел, невидимые убийцы… То, что доктор прописал!.. Но вот эта твоя байка с вернувшейся оплеухой… и вообще сама трактовка событий…
Ну не мерзавец, а? Значит, свидетельство господина Б. со слов господина К. можно давать не глядя и без сомнений, а тут вдруг сразу — веры нет!.. Почему, интересно…
— Даже если допустить, что ты ничего не перепутал, все понял правильно и докопался до истины… — несколько смягчившись, продолжал Паша. — Ты хоть сам-то понимаешь, насколько ты безжалостен?..
— Я безжалостен? — не поверил Колодников.
— Ну а кто? Я, что ли?.. Пойми, старик, ты лишаешь людей надежды! Ты уж мне поверь, я — газетчик, я знаю!.. Читателя нужно не стращать, читателя нужно заинтриговывать…
— Да кто стращает?..
— Дай договорить! Я тебя вон сколько слушал… Ну ладно! Допустим, опубликую. И чего я этим добьюсь? Паники? Не-а!.. Я добьюсь этим только того, что газета «Спокойной ночи!» растеряет всех своих грядущих подписчиков!.. Читатель должен чувствовать себя в безопасности… Или хотя бы знать, что опасность — отвратима!.. Будь мы еще какое-нибудь там религиозное издание… проповедуй мы близкий конец света… Да и то! Ты же ни одной лазейки людям не оставил — для спасения!.. Этого себе ни одна религия не позволяет!..
Кажется, Паша не притворялся — он был искренне возмущен. Странно… Неужели и он тоже кому-нибудь по молодости лет ребра покрошил? Вроде не драчун…
— Леш… — проникновенно сказала Мила. — Паша прав в одном: мы не все знаем и вечно торопимся с выводами… Конечно, какая-то лазейка есть, просто ты на нее еще не наткнулся… Тебя, кстати, Паша, тоже, по-моему, куда-то не туда занесло… — Тут она повернулась к Глотову и вздернула брови. Голос ее зазвучал тихо, убедительно. Экстрасенс заговорил… — Речь всего-навсего идет о воздаянии по заслугам… О высшей справедливости! Хотим мы этого или нет, но высшая справедливость существует!.. И никуда ты от нее не денешься…
— Но не в таком же виде!
— Именно в таком. Все полученные нами удары — это наши собственные удары… Это мы их кому-то нанесли в прошлом… Или даже в прошлой жизни…
— Как выразился бы господин Б., — не удержавшись, съехидничал Паша Глотов, — высшую справедливость пробило на корпус…
Мила вспыхнула.
— Я ведь тоже не понаслышке говорю, — сказала она. — Сама как-то раз на себе испытала…
— То есть? — насторожился ушастый замредактора. — Что ты хочешь сказать?
— Только то, что и мне в этой арке однажды влетело…
После такого признания Пашу хватил столбняк. Несколько секунд он сидел неподвижно. Потом моргнул.
— Так, — сказал он. — А вот об этом — ни слова… Ты что? Всю концепцию мне хочешь разбить? Ты ж у меня теперь вроде Ванги! Ты владеешь ситуацией, ясно? Хорош экстрасенс, если ей самой влетает!..
— Не вижу криминала, — высокомерно заметила Мила. — Впрочем, тебе видней… Вообще не понимаю, чем тебя напугала эта история с вернувшейся пощечиной. Намекни, что возмездия можно как-нибудь там избежать, — и публикуй сколько влезет! Давай прокомментирую, если хочешь…
— А как избежать?
— Плюнуть через левое плечо, — объяснил не без сарказма Колодников, у которого уже скулы сводило от ненависти к этим двум болтунам. — Жабу еще хорошо сварить при лунном свете. Тоже, говорят, помогает…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});