службы в парадных коридорах власти на затерянный в казахстанских степях гарнизон Семен не пугался – за прошедшие годы, во времена «покосов и чисток», за первые месяцы войны ему пришлось многое пережить и он радовался каждому дню, в котором оставался живым. Сейчас его беспокоил тот огромный контингент людей, который прибывал в вверенный ему регион и который необходимо было принять, разместить, обеспечить работой и всем необходимым для жизни. Но не только житейские проблемы прибывающих составляли его заботу. По роду службы Семену следовало обеспечить надежную охрану почти полумиллионного людского пополнения, среди которого многие были готовы бежать при каждом удобном случае. Посланный в командировку для принятия полномочий и проверки готовности местных властей к переселению народа, Семен с первых же дней своего пребывания установил, что в большинстве мест к принятию спецпереселенцев абсолютно не готовы. Об этом он сразу же по приезде доложил Молотову. Вячеслава Михайловича это известие нисколько не удивило. Напротив, он был доволен, что получил правдивую информацию.
Лизу очень огорчило, что Семен вновь и надолго покидает дом, хотя в душе была уже готова к сообщению мужа. Она, правда, робко попробовала предложить поехать всем вместе к новому месту службы, на что Семен категорически заявил, что это было бы глупо отправляться в еще неустроенное место, к тому же в холодное время года. Кроме того, пришлось бы отрывать детей от школы. Договорились, что они приедут к Семену на летние каникулы.
Последующие сообщения Семена Илларионовича из Казахстана только сгущали темные краски реальной действительности, которую представлял себе Молотов, являвшийся заместителем Председателя Государственного Комитета Обороны (ГКО), подписавшего Постановление ГКО от 31 января 1944 года, в котором перечислены мероприятия по организации перевозки спецпереселенцев с Северного Кавказа в Казахскую и Киргизскую ССР. В докладных Лаврентия Берии, который лично руководил операцией «Чечевица» по депортации чечено-ингушского народа, картина была в более радужных красках.
Согласно Постановлению, соответствующий Наркомат должен был принять имущество – строения, инвентарь, скот, зерно – от спецпереселенцев, оформив обменные квитанции, по которым по месту прибытия им выдавали адекватное имущество для восстановления хозяйства. Для транспортировки спецпереселенцев должны были предоставляться вагоны-теплушки, оборудованные для длительного пребывания в пути. Для медицинского обслуживания переселяемых выделялся один врач и две медсестры. Для медицинского состава и больных выделялся один вагон. Врач обязан был иметь при себе необходимое количество медикаментов. В случае тяжелого заболевания переселенцев в пути комендант эшелона передавал больных через местные транспортные органы НКВД на излечение в ближайшие пункты здравоохранения. Организация питания переселяемых в пути следования производилась комендантом эшелона в установленных пунктах, а оплата за питание – в установленном порядке. За восемь – десять часов до прибытия эшелона на станцию, где должно быть подготовлено питание, комендант эшелона делал заявку по телефону или телеграфу. По прибытии переселяемых на станцию разгрузки комендант эшелона сдавал переселенцев представителям местных органов НКВД и власти по вагонным спискам. Составлялся акт о сдаче. Конвойные войска сопровождали спецпереселенцев вплоть до места их расселения.
Все эти обязательные пункты мероприятий по перевозке спецпереселенцев и их обустройству на местах красиво звучали на бумаге, на деле же в большинстве случаев эти требования не выполнялись.
Вместо утепленных вагонов людей часто как скот заталкивали в товарные вагоны и везли в течение месяца к месту ссылки. О больных заботились в лучшем случае родственники. Умерших просто выгружали на следующей стоянке на железнодорожную насыпь. Предать земле не было возможности: отлучка от вагона расценивалась как попытка к бегству и могла стоить жизни. Питались из личных запасов, и многие умирали от голода. Особенно страдали люди пожилого возраста и дети.
Во время транспортировки умерло более тысячи спецпереселенцев, еще около сотни человек были убиты при сопротивлении или попытках к бегству. После прибытия, вопреки указаниям центральной власти, местное население, колхозы и совхозы так и не предоставили или были не в состоянии предоставить переселенцам продовольствие, кров и работу. Депортированные были оторваны от своего традиционного образа жизни и с трудом приобщались к жизни в колхозах. Смертность и на новом месте оказалась высокой. К началу 50-х годов общее количество выселенных сократилось примерно на восемьдесят тысяч человек.
На новом месте отношение к спецпереселенцам в местах поселения и на работе было непростым и характеризовалось несправедливостью и многочисленными нарушениями их прав со стороны местных властей. Эти нарушения выражались в отношении начисления заработной платы, в отказе выдачи премий за труд. В то же время определенная доля спецпереселенцев направлялась на обучение и осваивала новые специальности, необходимые для области, что способствовало их адаптации на месте. Трудовая деятельность позволяла им не только постепенно выходить из сложного материального положения, но и была лучшим вариантом выхода из морально-психологической депрессии людей. Совместный труд сближал народы Северного Кавказа с местным населением, позволял спецпереселенцам не раз доказать государству свою преданность и безосновательность предъявленных обвинений ко всему народу.
В конце 1950-х годов народы Северного Кавказа смогут вернуться на родину, где включатся в созидательный процесс на своей земле. Принудительное переселение чеченцев и ингушей нанесло им не только огромные человеческие потери и материальный ущерб, но и оказало негативные последствия на национальное сознание этих народов. Чувства определенной ущемленности и обиды от перенесенных репрессий на долгое время останутся в их исторической памяти.
Глава шестая. Начало дружбы
Нет ничего более прекрасного, чем, когда зима уступает весне, когда солнце начинает светить ярче, когда воздух наполняется запахом пробуждающейся земли. Первая зима на новом месте оказалась чрезвычайно холодной и продолжительной. Семену Илларионовичу была выделена однокомнатная квартира в доме местной администрации, но и в ней порой ему приходилось ложиться спать, укутавшись в толстое одеяло и накинув поверх шинель. За эту зиму многие переселенцы, не привыкшие к жестоким морозам и в большинстве не имевшие хорошей теплой одежды, жильем которых были вырытые в промерзлой казахстанской степи землянки, так и не дождались весны.
Наступило лето, сопровождаемое жаркими суховеями с юга, из Ирана, резко поднимающими дневную температуру, и порой разница между ночной прохладой и дневной жарой была довольна значительна и пагубно отражалась на здоровье людей, выросших в более благоприятных климатических условиях. Как и было договорено, с начала школьных каникул Семен радовался предстоящему приезду из Москвы Лизы с детьми, но одновременно беспокоился за их здоровье. В телефонном разговоре с Лизой он высказывал свои опасения и советовал не спешить с приездом, хотя очень желал его, но Лиза в который раз говорила, что и она и дети – в мыслях уже с ним, в степи, да и билеты она намеревается купить